Диана Морьентес. «Любимая ученица» Часть 1. Сентиментальная. Эволюция чувств Говорят, что умные люди учатся на чужих ошибках, а остальные – на своих собственных. На самом деле абсолютно все собирают урожай синяков и шишек, наступая на свои персональные грабли. Его зовут Максим Викторович. Ему 25 лет, и он очень красив. Он пришел в ее школу учителем физики совсем недавно, в январе, сразу после Новогодних каникул, но Наташа почему-то не помнит тот момент, когда увидела его в первый раз. Она только знает, что сразу оценила его модельную внешность: идеально выверенные Создателем четкие черты лица, светлые прямые волосы почти до плеч, голубые глаза... А ей всего 12. Она очаровательная брюнеточка, считающая, что любовь придумали поэты. Наташа свято верит, что выйдет замуж не за шаблонную красоту, а за моральный облик. Она не влюблялась ни в знаменитых артистов, ни в пацанов с соседнего двора. И не влюблялась в учителей. До этих пор. Глава 1. Тебе. Наташа много читает, и очень любит коллекционировать интересные высказывания, впрочем, не только из книг, но и услышанные от одноклассников или родителей. Как только что-то ее заинтересует, хватает первую попавшуюся бумажку и записывает. Таких заметок в пластмассовом сундучке с замочком уже полно, и Наташа перечитывает их время от времени, чтобы запомнить наизусть самые умные мысли. А над теми фразами, которые не были серьезными, просто смеется, а посмеявшись, сразу же забывает. И в следующий раз они снова кажутся ей новыми. Сочи – изящный курортный городок, где восхищает буквально все, но сейчас зима – обычная сочинская зима без снега, сырая и холодная, хотя на градуснике плюс пять. А Наташа – теплолюбивое существо, и потому предпочитает отлёживаться дома на диване, завернувшись в пухлый оранжевый плед и перебирая листки с цитатами. Это уже стало для нее ритуалом: в тишине, при задернутых портьерах и закрытой двери, скрючившись под пледом в немыслимой позе, перебирать свое богатство. И сейчас Наташа обнаружила на одном из обрывков бумаги такую: Учи, мальчишка, физику, Ведь физика важна - При поцелуе с девочкой Энергия нужна. Наташа хихикнула: вспомнила о молодом учителе физики, в которого были влюблены все девчонки в ее 7 «Б» классе. Такие выводы она сделала по собственным наблюдениям: два раза в неделю после каж¬дого урока физики возле стола учителя собиралась пестрая толпа двенадцатилетних красавиц. Красавицами они становились именно по вторникам и четвергам, надевая что-нибудь необычное (даже до смеха) и возводя на миниатюрных го¬ловках архитектурные сооружения. Наташа от природы была человеком упрямым, но от родительского воспитания – немного застенчивым, поэтому в центре толпы около физика никогда не стояла. Она даже не ревновала, прекрасно понимая, что ни у нее, ни у одноклассниц нет никаких шансов. Тут девочка нашла другую цитату на свернутом вчетверо листике в клеточку. Не знаешь ты, как больно улыбаться И прятать чувства где-то в глубине. Пожалуй, легче просто не встречаться. Ты никогда «люблю» не скажешь мне. Я, кажется, сама не понимаю, Что я хорошего нашла в тебе. Глаза - не темные, такие, как бывают Моря под солнцем только по весне. Ты иногда мне кажешься мальчишкой, Таким хорошим, милым и родным. И своего бы первого сынишку Я назвала бы именем твоим. Мне хочется согреть тебя заботой, Надеть перчатки, шарфик повязать. Мне хочется, пусть хоть и для кого-то, Тебя от всех забот оберегать. Этот стишок несколько месяцев назад кочевал по записным книжкам девочек всего 7 «Б». Они перечитывали эти строки и скрупулезно переписывали, как и остальные цитаты. Наташа еще тогда пыталась выяснить, кто автор, но никто не мог вразумительно объяснить, откуда вообще появилось в их классе это стихотворение. Тогда для Наташи это были просто красивые слова, но сейчас они явно задевали какие-то струнки в душе. Здесь ни в одной строчке не указано, что это про него, но Наташа чувствовала – это письмо ему, учителю физики. Девчонка вскочила с дивана и, удобно усевшись за массивный стол с испачканной скатертью, взяла ручку и переписала на новый лист бумаги красивым почер¬ком эти слова. Красивый почерк у левши-Наташи получался, как ни странно, правой рукой, видимо, потому, что этой рукой она пишет ме-едленно, аккуратно, очень стараясь. Она уже решила, что скоро физик получит эту записку. Утром, не вытерпев, не придумав план, Наташа взяла новоиспеченную записку в школу и поделилась своей идеей с подругой Таней, которая тоже была влюблена в учителя и не скрывала этого. Девичьи сердца давно уже жаждали каких-нибудь приключений. Воспаленный детективными сериалами ум уже давал о себе знать: девчонки страстно желали узнать домашний адрес физика и несколько раз пытались следить за ним, но ничего не получалось. Мысль о том, что они, как взрослые девушки, смогут сами заплести интригу против симпатичного мужчины, сильно льстила им, и «взрослые девушки» решили оставить это письмо именно се¬годня в кабинете красавца-физика после его урока в их классе. — А мы сможем вести себя как обычно? Говоря «обычно», Наташа имела в виду «хохотать на уроке физики». Таня, в отличие от подруги, была больше уверена в успехе. Правда, девочки забыли решить, что они будут считать «успехом», а что – «провалом». Урок физики – это всегда весело: молодой учитель ходит по кабинету, держа руки за спи¬ной, а все девчонки в классе стараются на него не смотреть, но не могут, и у них все время скошены глаза в сторону Максима Викторовича. Наташа любит играть в детектива, наблюдая в этот момент за пацанами, и с удовольствием шепчет свои умозаключения Таньке в ухо: «Фирцев прям бесится, что Крыжовникова влюбилась в физика! Видишь, как нервно карандаш грызет! Ревнует ее!» — Девочки! — Максим Викторович укоризненно посмотрел Таньке в глаза. — Вы смеетесь громче, чем я объясняю тему! — Да-да, Вы слишком тихо объясняете, — прошептала Наташа подружке, и они снова нервно захохотали, по-честному пытаясь вести себя тише. Ну, Наташа-то могла позволить себе немного повеселиться – училась она хорошо, хоть и была немного небрежной, но схватывала всё на лету. А вот Таня... Непонятно, что связывало этих двух девочек – отличницу Наташу и Таню, двоечницу с первого класса. Таню Смольченко учителя из года в год старались хоть чему-то научить, но девочка была довольна и тем, что получала неза¬служенные тройки и благодаря этому переходила в следую¬щий класс. Наконец-то физик принялся что-то объяснять Аньке Крыжовниковой, сидя на свободном стуле за соседней партой. Прозвенел звонок на перемену, и, как всегда, нетерпеливые пацаны подскочили со своих мест и, создавая шумиху, принялись неаккуратно запихивать учебники в портфели. Перемена!!! В этом хаосе никто и не заметил, как откровенно Таня несла за¬ветное письмо. Обе девочки неторопливо по¬плелись к выходу, вливаясь в общий поток учеников, попутно сдающих учителю тетради с домашним заданием. Наташа возложила тетради на учительский стол и вместе с подругой вышла из класса. — Ну, что? — задала свой самый обычный вопрос Наташа. У нее была такая привычка: без дела спрашивать «ну что». Таня таинственно оглянулась по сторонам: не услышит ли их кто-нибудь. — Пошли, посмотришь, видно записку или нет. Наташа сначала даже не поняла, о чём говорит Таня, как-то из головы вылетело, ведь мысли уже были о том, что надо успеть повторить формулы перед самостоятельной работой по математике. Но когда увидела на пустом учительском стуле знакомый лист бумаги, у нее в глазах так резко потемнело, что, пытаясь поскорее удрать, потеряла координацию и столкнулась с дверью. И только после удара лбом мелькнула мысль: «А не будет ли потом стыдно смотреть учителю в глаза?» Уходя домой после уроков, они не удержались и заглянули в кабинет физики сквозь замочную скважину. Записки в назначенном месте не было. Значит, он нашел ее!!! В пятницу утром Наташа шла в школу. Последний день недели, это прекрасно, но физики сегодня нет. И это значит, что сегодня она не услышит Его голос. А у него приятный голос, спокойный. Наташа не всегда позволяет себе поднимать на него глаза, поэтому все внимание переключено на звуки. Такое ощущение, что он объясняет физику каждому из сидящих перед ним, а не самому себе, как бормочут некоторые учителя. При этом Наташа точно улавливает нотки равнодушия – физика, явно, не самый любимый его предмет. Он говорит красиво, с интонацией, но довольно скромно. Возможно, от неопытности, ведь не проработал в школе еще даже одной четверти. Интересно, он нервничает, входя в класс? Также как нервничает Наташа… Сегодня этого не будет. Конечно, она обязательно пройдет мимо Его кабинета, поздоровается с Ним, но это минута, не больше... Таня с Наташей теперь на любой урок ходили через третий этаж, мимо кабинета физики. Им почему-то казалось, что так у них больше шансов на его взаимность. Сегодня началась весна, и мартовское солнышко хитро выглядывало из-за спин пятиэтажек, мимо которых пролегает Наташин традиционный путь в школу. Наташе приятно считать себя постоянной, верной девчонкой, и эту дорогу она не меняет вот уже полгода. Опустив голову и глядя себе под ноги, Наташа прятала нос в теплый меховой воротник желтой курточки. Она выучила наизусть все ямки на этом тротуаре, потому что низкое солнце светит прямо в лицо, и поднять голову значит ослепнуть. Вокруг нее шли какие-то люди, они были ей безразличны. Наташа никогда не смотрела на проходящих мимо людей. Рядом кто-то что-то сказал. Она не слышала. «Надо погово¬рить с Кареном, сегодня же...» — думала она. Карен был ее лучшим другом, может быть, даже единственным. Он ее сосед с пятого этажа, они выросли вместе в одной песочнице, но вот в школах учатся в разных. Этот высо¬кий красивый четырнадцатилетний армянин мечтает стать вра¬чом. Он чувствует в себе призвание помо¬гать людям, да и Наташа считает, что он рожден для этого. В него влюбляются многие девушки, даже те, которые старше него, но сердце Карена навсегда, как он считает, отдано Наташе. Она знает об этом. Правда, год назад, когда Карен признался ей в любви, Наташа не поверила; впрочем, она вообще в любовь не верила. «Если ты подобрал слова для своего чувства, значит, оно ненастоящее. А для настоящего слов не существует», — так думала Наталья еще сов¬сем недавно. Карен всегда, с самого дня их знакомства, был в курсе Наташиной жизни, в том числе и личной: кто признался ей в любви, кто угостил шоколадкой… «Надо спросить у него, что почувствовал физик, когда нашел записку». По ступенькам школы она поднималась медленно, за¬была поздороваться с охранниками, вместо второго этажа поднялась на третий, где был кабинет физики... Рядом с ней прошел любимый учитель. Мучила совесть. Школьница не подняла на него глаза и даже не поздоровалась с ним, сделав вид, что не заметила... *** — Таня! Нам надо поговорить! — это была первая фраза, сказанная Наташей в понедельник своей подруге. Они отошли в сторону. Остальные девчонки с интересом за ними наблюдали – о чём может шептаться эта таинственная парочка? А Наташа просто повторяла Тане вчерашние слова мудрого Карена: — Я должна сказать физику, что это я написала. — Но зачем? — недоумевала Таня. — Затем, что испортить я уже ничего не могу, но так хоть переживать не буду. Да и зачем я вообще написала, если он не знает, от кого это письмо? — Только не говори, что я тоже в этом замешана, ладно? В этот же день после уроков Наташа стояла у окна в школь¬ном коридоре у кабинета физики и нервно теребила свои пальцы. Она не догадалась заглянуть в замочную скважину, и потому не знала, что в кабинете никого нет; просто не могла решиться постучать. Пустым взглядом рассматривала стенд на стене с объявлениями и рисунками, двери кабинета – старые, деревянные, тысячу раз крашеные белой краской с подтеками, смотрела в окно, а видела… его руки. Она редко решалась взглянуть Ему в лицо, зато хорошо запомнила руки, аккуратные, молодые, без колец и браслетов. А то, как элегантно он держит ручку, ставя подпись в дневнике, Наташа вообще считала верхом совершенства! Откуда-то сбоку она вдруг услышала вроде бы знакомый голос, но чей – сразу не поняла: обычно он звучит более официально. Она обернулась. — Наташа, ты ко мне? — учитель вопросительно смотрел на нее, хотя тут не могло быть никаких сомнений, ведь кабинет физики единственный возле этого окна. «Наташа»… Он знает мое имя!!! Наташа вытаращилась ему в глаза, а сердечко заколотилось почти слышно: он рядом!!! — Ну... Да... Я... — школьница пыталась что-то сказать, но забыла слова. А ведь только что уже почти наизусть выучила всю свою речь! Учитель подсказал ей: — Ты по физике что-то не поняла, или..? — Ну, вообще-то, «или»... Он стоял рядом, ждал продолжения, а Наташа решила, что свой ход уже сделала, и теперь его очередь, и потому молчала. — Зайдешь? — уточнил парень несмело, кивнув на дверь, и, задумавшись на мгновение, почему-то улыбнулся. — Проходи, — отомкнул дверь, пропустил девушку войти первой и подождал, пока она сядет. — Я тебя слушаю. Что случилось? Его приятный голос действовал на Наташу успокаивающе. Она не отвечала, и он не переспрашивал, не торопил ее. Ей хотелось подождать, пока голос и руки перестанут дрожать, но казалось невежливым отнимать у Максима Викторовича время. — Я просто хотела кое-что сказать... — начала она, потупив взгляд. Где-то в глубине души всё же надея¬лась, что он сам задаст ей более конкретный вопрос. Но учитель молчал. Медленно продолжала: — Помните ту записку с названием «Тебе»? — Стишок, который я нашел на стуле пару дней назад, — добавил он. — Помню. — Это я написала... — на одном дыхании выпалила ученица. Максим Викторович немного подождал, скажет ли она еще что-нибудь, и признался: — Я знаю. Твоя подруга только что сказала мне это. Наташу как током шарахнуло. Она вдруг резко взглянула ему прямо в глаза, но, встретившись с теплым океаническим взором, смутилась. — Когда? — рассеянно переспросила Наташа. — Только что. Она поджидала меня возле учительской. Теперь ясно: чтобы сообщить мне это раньше тебя. Он улыбался с едва заметным налетом высокомерия, но Наташа этого не видела, стыдливо опустив голову. Тема явно не была ему интересна, он даже не садился, стоял, держа руки в карманах брюк, прислонившись к своему учительскому столу на подиуме и периодически поглядывая в окно, но терпеливо попытался продолжить нужный девчонке разговор: — Ты знаешь, не советовал бы тебе дружить с такими, как она. — Таня, да? А то, может, мы с Вами разных людей подразумеваем… — Да, кажется, Таня. Я еще не запомнил все ваши имена. С тобой за одной партой сидит. Знаешь, если бы не Таня, я даже и не подумал бы, что это письмо для меня. Я решил, что просто из чьей-то тетрадки выпало – там же ни подписи, ни обращения не было, просто стихотворение. Я его сохранил на всякий случай, вдруг кто-нибудь искал бы свою пропажу. Я тебе верну его, вложу в твою тетрадку. Наташа ужасно покраснела, наверное. Сама себя и подставила! Переживала, боялась, в сотнях вариантов представляла себе его реакцию, когда он читал эту бумажку… Почему-то представляла себе, что он сидит и сравнивает почерк на записке с почерками в тетрадях, пытаясь выяснить, кто написал… Успокаивала себя тем, что ее обычный «левый» почерк совершенно ужасен, а в записке все довольно красиво: буковка к буковке. И все равно опасалась, что он ее вычислит. Она даже и мысли не допускала, что для него эта записка ничего не значит. Можно было промолчать – и все осталось бы как прежде. Осталось бы тайной. Или так даже лучше? Поговорила с ним – и многое узнала. Про Таньку, например. — Да не нервничай ты, всё хорошо, — подколол учитель, глядя на ее нервные попытки отодрать себе ногти. — Еще Таня сказала, что ты меня лю¬бишь. Он развлекается после рабочего дня, практически смеется над ней, над ее смущением – Наташа разгадала это и не знала, как себя вести. С одной стороны, готова была позволить ему все, что угодно, но с другой – ее чувства заслуживают уважения! Уязвленная гордость требовала мести. — Таня сказала, что я Вас люблю? А с чего она это взяла? — Наташа подняла голову и так естественно изобразила удивление, не страшась его взгляда, не боясь его опыта, его возраста или школьного статуса, что Максим Викторович кивнул одобрительно: — Вот и мне это показалось странным. Она, не отрываясь, смотрела ему в лицо, не зная, как правильно играть в эту игру, опасаясь, что он поставит ее в неловкое положение, а учителю, наоборот, все меньше хотелось издеваться над ней. Да, эти девчонки с их пылкими любовными записочками уже вызывают лишь тяжкий вздох «ну вот опять», но сейчас он был уже на шаг от того, чтобы предложить ей «ничью» - за смелость. — Давай поговорим по душам, — предложил он. — Мне часто пишут записки, — поняв, что вечеринка будет долгой, Максим Викторович сел напротив нее с другой стороны парты. — Здесь, в школе, мне безразлично, кто автор. Вы все мои ученики, к тому же всего лишь седьмой класс! Но ты отличаешься от остальных. Ты же и сама ощущаешь себя взрослее, я прав? Понимаешь, я же слышу, о чем вы шушукаетесь – вы же не внимаете моим просьбам сидеть тихо. Я слышу, как ты рассуждаешь о жизни, о людях. Да, твои рассуждения чаще всего незрелые, совсем неправильные, но факт налицо – ты не поверхностный человек. Ты любишь размышлять, анализировать. Поэтому меня и удивили Танины слова. Ты меня совсем не знаешь. А умные девчонки не влюбляются только во внешность. Вдруг Наташа вспомнила, что он красивый… А когда она умудрилась забыть об этом?! — А как же любовь с первого взгляда? — стремление к истине всегда вело Наташу к знаниям. — Это же только во внешность! — Я не верю в любовь с первого взгляда, — ответил Максим Викторович. — Я тоже, — кивнула она. Теперь Наташа уже смело разговаривала с ним, и чем больше они общались, тем больше этот человек ей нравился. Он тряхнул головой, откинув с лица свою длинную челку, и облокотился на стол, став Наташе значительно ближе. — А зачем тогда ты написала мне записку? Наташа растерялась: он загнал ее в тупик. Она обдумала его вопрос, обдумала весь предыдущий разговор и поняла, что не находит ответа. Можно сказать, что хотела порадовать его, сделать ему приятное, но ведь это неправда! — Я не знаю, — тихо призналась она. — Это было импульсивно. — Тогда пообещай, что больше не будешь совершать бесцельных поступков. Понимаешь, как-то немножко нелепо выглядит со стороны: ты сделала «что-то», а зачем – не знаешь. Не делай ничего необдуманно, чтобы не жалеть потом об этом. — Хорошо, — послушно согласилась девочка. — Пойдем по домам, — предложил Максим Викторович. — Поговорим по дороге. Мне с тобой по пути. Когда они вместе вышли из школьных дверей, Наташа спросила: — А откуда Вы знаете, где я живу? — Дело в том, что я живу на твоей улице, и каждый день мы с тобой сталкиваемся плечом к плечу и идем в школу. Ты не заметила? — Нет. Для меня вообще сама дорога в школу – это так, досадная необходимость, поэтому я и не замечаю, что тво¬рится вокруг меня. — Досадная необходимость?! — возмутился мужчина. — Дорога прямо в Солнце – это досадная необходимость?! Люди вокруг тебя – досадная необходимость? Посмотри, мелкий полез в лужу, его мама в панике, а мелкий по-настоящему счастлив! А ты можешь быть счастливой, стоя в луже? Ты хорошо учишься, и я считал тебя любознательной. А тебе, оказывается, не важно, что творится вокруг тебя. Ты ведь любишь свой город, но вряд ли полностью осознаешь его красоту, да? Ты сама себя ограничиваешь, не позволяешь себе прочувствовать масштаб. В двенадцать лет это неудивительно, — поправил он сам себя. — Ты будешь становиться старше, и мир заиграет сотнями красок – для тебя! С каждым годом ты будешь видеть его все четче. Сначала выйдешь за пределы школы, потом за пределы своего района… — Ну почему же, я уже бывала даже в других городах! — возмутилась защитница истины. — Да я не об этом, — улыбнулся учитель. Она не поймет его сейчас – ей еще рано. — Ты съездила и посмотрела, но не почувствовала. Потому что нельзя почувствовать то, что снаружи, пока не научишься чувствовать то, что внутри. Короче, познание мира начинается с познания себя. Во как! — А Вы романтик! — хмыкнула школьница со знанием дела. — Наташа, мир лучше, чем кажется. Девчонка самодовольно шла рядышком с Ним, чувствуя себя нереально счастливой и взрослой. Только вот она сегодня без каблуков, и задирая голову, чтобы взглянуть учителю в лицо, чувствовала, как впервые в жизни в душе зарождается комплекс неполноценности. Казалось, что именно из-за того, что она ему ниже плеча, все прохожие понимают, что она ему не пара. Учитель по-отечески взял ее за руку, когда они переходили дорогу. Наташа призналась: — На улице я постоянно замечаю, что меня кто-то разглядывает. Особенно противно, когда это какие-нибудь крашеные девчонки. Поэтому предпочитаю смотреть под ноги. — Ну, то, что тебя разглядывают, это понятно. Вот вспомни, ты когда-нибудь останавливала взгляд на девушке с обыкно¬венной внешностью? Нет. Твое внимание привлекает только что-то очень красивое, либо очень некрасивое. Ты можешь назвать себя очень некрасивой? — Пожалуй, нет. — Вот именно. Отсюда вывод?.. — ...Что я очень красивая? — засмеялась школьница. — О, браво! За свои двадцать пять лет я не встречал более догадливой девушки! — Спасибо, — скромно ответила Наташа сразу на два ком¬плимента. А потом до самого вечера носилась по квартире вприпрыжку: это свидание! Это было их самое настоящее свидание! * Во вторник Таня, переживая скорее за себя, а не за подругу, в ожидании худшего чуть не дала обещание больше никогда не заниматься глупостями типа любовных интриг. Но на уроке учитель сказал: — Интересно, кто у вас будет вести физику в следующей чет¬верти? Девчонки всего 7 «Б» класса, ежеурочно окружавшие физика якобы для того, чтобы узнать оценки, возмутились: — Вы!!! — Нет... Наташе показалось, что учитель произнес эти слова с неко¬торой издёвкой, даже с удовольствием. Таню это только успокоило – теперь он никогда не выдаст ее. По дороге домой воспоминания вперемежку с грустью предстоящей разлуки теснили все остальные мысли против Наташиной воли. … Один раз физик задал классу вопрос: — Почему острые кнопки... Все непонимающе смотрели на него (Какие «острые»? На них ведь пальцем нажимают! Они плоские и квадратные!) — ...Я имею в виду те кнопки, которые вы друг другу на стул кладете... Класс одобрительно кивнул, дескать, поняли, а На¬таша шепнула соседке: — Не друг другу, а учителям... — и девочки разразились своим обычным ежефизичным хохотом. … И тут Наташа подумала о Тане. О том, что надо ей как-то отомстить... * В среду Наташа и Таня пошли в школьную столовую, сели за отдельный, самый дальний столик. — А почему мы так липнем к физику? — спросила Таня в расчете на вполне конкретный ответ. — Это любовь... — глубокомысленно заявила Наташа, в лю¬бовь совсем не верившая. — Но от нее надо избавляться. — Почему? Наташа с некоторым удовольствием заметила в глазах бывшей подруги страх. — Потому что он мне сам позавчера сказал, что скоро же¬нится на любимой девушке. Ее, кстати зовут... Лена, ка¬жется... Да, Наташа разводила турусы на колесах. Она издевалась. Ведь Таня обманула ее, почему же Наташа не может? — Он сказал, — продолжала Наташа фразами из книг, которых Таня точно не читала, — что ни к кому не питал такой страсти, как к ней. А когда я призналась, что люблю его... — Так ты ему это сказала! — восхищенно прошептала Таня. — Да... Так вот... Тогда он ответил, что вообще ему нравятся отлич¬ницы... — Наташа внимательно наблюдала за реакцией Тани. Услышав последние слова, двоечница опустила глаза и уста¬вилась на стол, — ...и что, хоть я и хорошо учусь, но даже у меня нет шансов. Таня побледнела. Наташа об¬радовалась, даже гордилась собой оттого, что увидела, как человек бледнеет, она так много читала об этом в книжках... Таня растерянно пробормотала: — Слушай, я сегодня обещала маме комнату убрать... Пой¬дем, а? — Нет, я останусь, а ты иди... Вслед уходящей Тане Наталья подумала: «Предательница...» * В четверг Наташа шла в школу с учителем физики, как и вчера, и позавчера. Специально караулила его, спрятавшись за кустом, и, увидев его, выходила из своего укрытия как бы совершенно случайно. — Знаете, Вы все-таки были правы, — признала девочка, едва поздоровавшись. — О чём это ты? Хотя я, разумеется, всегда прав. Это наигранно-преувеличенное самомнение заставило де¬вушку улыбнуться. — Смотреть на людей очень интересно... Сегодня физик выставлял четвертные. Он вызывал каждого ученика к своему столу и задавал ему несколько вопросов по поводу силы трения, давления и прочего физического хлама. Таня, видимо, под впечатлением вчерашнего разговора с подругой в столовой, усиленно учила физику. Наташа считала, что и так всё знает, и поэтому балдела, подсказывая сидевшему сзади однокласснику решение задачи. Эту задачу физик дал Арутюнову, чтобы хоть за ее выполнение поставить пацану в четверти тройку. Максим Викторович видел, что Арутюнов решает не сам, но замечание им с Наташей делать не стал. Все-таки, дружба и взаимопомощь – тоже хорошие качества, которые педагог должен развивать у подростков. В классе стоял невыносимый шум. Учитель назвал оче¬редную фамилию. Следующей будет Наташа... Самое ожидаемое слово – и так внезапно: «Фролова!». Её сердце почему-то забилось сильнее. Она подошла и, как полагается, села на стул по противоположную сторону стола учителя. Эту беседу На¬таша запомнила на всю жизнь. Он с нежностью посмотрел на нее и совершенно сбил с толку своим вопросом: — Как дела? — Вообще, хорошо, — Наташа растерялась, но лишь на какие-то доли секунды. Все-таки она отличница и учителей не боится. Только взглянула в его голубые глаза – и весь трепет исчез. Стало так просто и спокойно… В классе шумно, и учителю и отвечавшему приходится наклоняться друг к другу. Он так близко, смотрит то в ее тетрадку, то в ее душу… Это так интимно – никто не обращает на них внимания, они здесь словно одни. Еще одна диффузия взглядов – и Наташа потеряла связь с этим миром, пропала в пространстве и времени. Исчезла болтовня за ее спиной, исчез даже учитель, остался только бездонный голубой омут, а вся Вселенная превратилась в серенькую полоску, тонкой ниточкой окаймляющую эту бездну. Ощущение – как в полудреме кажется, будто падаешь с кровати. Только сейчас это ощущение длится дольше… Вечно… Хотелось схватиться за что-нибудь… Нет, хотелось проваливаться все глубже и глубже… Вздрогнула: все элементарно; она же тонет в его глазах! Она читала об этом в книжках, слышала в песнях! Он это заметил? Наверно, после ее последнего ответа прошло всего лишь мгновение, но Наташу охватило дикое беспокойство: казалось, пролетели тысячелетия. — Раз ты учишься на пятерки, я уверен, к опросу ты подготовилась, — как ни в чем не бывало высказал свое предположение Максим Викторович. Он ошибался, Наташа ни капельки не готовилась, ей было трудно сосредоточиться на учебе. Дал ей задание: — Напиши мне формулы для на¬хождения давления, плотности, силы тяжести... Про психологическое «давление» и «силу тяжести» она уже знала, по странному совпадению написала именно эти две формулы. — И плотности, — напомнил учитель задание. — Я не помню... — растерялась Наташа. Вроде, память хорошая, но сейчас именно эта формула куда-то просто исчезла! И боялась поднять на него глаза – было стыдно. — Ладно, садись, пять, — сказал Максим Викторович тихо. После всех уроков Наташа уже довольно смело постучала в его кабинет. — Максим Викторович, я могу с Вами поговорить? — Конечно, милая. Что случилось? — Вы, правда, уходите из школы? — Правда. Молодым учителям дают квартиры. Но это далеко отсюда, и я буду работать в другой школе. Возможно, мы с тобой еще увидимся – я ведь буду навещать своих родителей, а они живут недалеко от тебя. — Я хочу, что бы Вы знали: Вас здесь любят все! — вдруг выпалила Наташа. — Я говорю не только о девчонках, но и о пацанах тоже. Поверьте, мнение как минимум моего класса я знаю точно. — Верю. И мне очень приятно это слышать. Только скажи честно, у тебя ко мне точно никакого чувства нет? — Вы о любви? Нет. — Я хочу сказать, что те чувства, которые могут принести только боль, надо убивать в зародыше. — Я это запишу, — улыбнулась девушка. Потом задумалась и, подавляя в себе недавно появив¬шиеся и такие новые для нее чувства, тихо сказала: — Нет, Максим Викторович. Мне, конечно, будет Вас не хватать… Но это не любовь… Весь вечер находилась в какой-то болезненной прострации, не могла понять, что происходит: она спит или просыпается? Вчера был сон, а сегодня реальность, или наоборот? И что это за чувства, для которых она не может подобрать слов, а потому не может поделиться даже с лучшим другом? Вот и закончилась целая эпоха. Самая длинная четверть – и так быстро… Время отсутствия на Наташиной планете всего, кроме Его урока и Его кабинета. Что с того, что бывала в других городах, если весь мир пока сосредоточен здесь… Глава 2. О Нём. — Карен, ты же должен понять... Он может быть сейчас рядом, в соседнем доме... А я запрещаю себе его видеть... Наташа сидела на полу на мягком ковре в комнате Карена. Были летние каникулы, и Наташа не знала, хорошо это или плохо. С одной стороны, в школу ходить не надо, а, значит, ничто не будет напоминать ей о тех днях, когда Он там работал. Но с другой стороны, ей совсем не на что отвлечься. Что бы она ни делала – загорала на пляже, болтала с Кареном, гуляла по городу – мысли вновь и вновь возвращались к Нему. Она читала заданную на лето литературу и совсем не вникала в смысл: некоторые страницы приходилось перечитывать по несколько раз. Карен терпеливо пытался ее развеселить, но она упрямее: все время переводит разговор на единственную волнующую ее тему. Карен опять советовал ей: — Если ты влюбилась в него, пойми – тебе лучше не дразнить себя, а попытаться забыть его. Наташа задумалась. — Нет, я не люблю его... Я просто хочу быть рядом... — и новый приступ рыданий. Карен снова уже в который раз за сегодня обнял свою подругу. — Детка, — он был старше на целых два года и с удовольствием называл ее деткой, это уже стало вторым Наташиным именем, ее прозвищем, — пере¬стань себя мучить, да и меня тоже... Наташа посмотрела на него и тут же вспомнила, что ее друг влюблен в нее. Она прижалась к нему еще сильнее и прошептала: — Господи, родной мой, извини меня, пожалуйста. Просто ты единственный во всём мире, с кем я могу поговорить... Он промолчал. — Я... Просто... — Наташа хотела что-нибудь сказать ему, но не находила слов. — Детка, всё в порядке, — пришел на помощь парень. — Тебе не стоит искать встречи с ним. Это некрасиво: ты сидишь целыми днями в его дворе, караулишь его дом! — Ты так говоришь из ревности. Просто не хочешь, чтобы я увиделась с любимым человеком. — Он старше тебя ровно в два раза! На что ты рассчитываешь? Наташа не дала ему договорить. Она злилась оттого, что ее друг с ней не соглашался. — Причем тут возраст?! Я люблю его! А это от возраста не зависит. — Ты уж определись, любишь или нет, — раздраженно попросил парень. Наташа чувствовала какое-то интуитивное притяжение к дому любимого человека. Вот именно в эту минуту ее сердце так рвалось туда, на ту дорогу, где они встречались и шли в школу! — Карен, ты ведь всегда со мной соглашался, — попыталась девушка немного защититься, не замечая, что в ее словах отсутствует логика, — почему сейчас ты говоришь, что я не права? — Потому что ты никогда не была так глупа! — грубо оборвал ее друг. Похоже, ему уже надоели эти причитания. — Он взрослый человек! Ему наплевать на тебя, малолетку! — Не звони мне больше, — резко обиженным тоном потребо¬вала Наташа и очень четко добавила: — никогда! Трудно с этими подростками, вздохнул Карен. Все говорят, что трудно. — Хорошо, не буду звонить! — рявкнул он, просто чтобы отомстить. Это был вполне подходящий повод сбежать на улицу. Наташа строила из себя оскорбленную, совсем не задумываясь о том, что это заставляет ее друга переживать. Карен не стал останавливать любимую девушку, когда она вышла из его квартиры, громко хлопнув входной дверью. Он и сам понимал, что не стоило так с ней разговаривать, и оттого, что сам сделал что-то не так, чувствовал себя просто отвратительно. Убежав от правды из дома своего друга, Наташа медленно плелась к соседней пятиэтажке, где был шанс случайно встретиться с учителем… — Привет, котенок! Рад тебя видеть! — услышала она позади себя любимый голос. Вот оно! То, о чем она мечтала! Это судьба, неведомая сила заставила ее уйти от друга и прибежать сюда именно в этот момент! Сердце забилось так сильно, что радость против ее воли превращалась в слезы. — Здравствуйте, Максим Викторович, — она, не отрываясь, смотрела ему в глаза, словно не веря своему внезапному счастью. — Что-то случилось? — учитель как будто видел ее на¬сквозь. — Может, расскажешь? И она с быстротой калькулятора посвятила молодого чело¬века в историю их ссоры с Кареном, стараясь в своем искреннем монологе заменять Максима Викторовича абстрактным «парнем». Но дипломированному педагогу разве нужны откровенные признания, чтобы понять, кого любит школьница на самом деле? Посоветовал ей: — Обязательно помирись с другом. Он тебе все правильно говорил... — Алло? — Карен, это я. Извини меня, ты был прав. Как всегда. Он старше, и у меня нет никаких шансов. Он абсолютно точно дал мне это понять. — Это ты прости, я нагрубил тебе. Как ты? Как все-таки приятно слышать его дружелюбный голос! Не стоит с ним ссориться! — Мне очень плохо, я проплакала весь вечер. — Поднимайся ко мне, мама испекла вкусный торт! Хорошо, когда есть такой друг! Он не упрекал ее словами типа «я же говорил». Он успокаивал ее, сочувствовал ей, и становилось легче. — Я так тебе благодарна! Без тебя я просто не смогу жить. Кто же еще стал бы меня вытаскивать из бездны всех проблем? — Эй, детка, ведь так будет не всегда. — Конечно, не всегда. Только до тех пор, пока я не стану такой же умной и сильной, как ты. *** Наташа понимала, что жизнь не кончена, но каждую ночь, стоя у окна, вытирала слезы со щек, те слезы, которые были о Нём. Она обожала вид из своего окна. Слева – синеватые горы с вечными ледниками на самых вершинах, справа – нежно-голубое море, в шторм даже были видны «барашки» на волнах, а напротив – новые застройки белоснежных домов, чуть дальше на холме вырисовывались силуэтики ма¬леньких старых одноэтажных зданий... Она так любила эти «остатки преж¬ней жизни»! Было в них что-то свое, родное... И вокруг зе¬лень, сплошная пышная зелень: стройные кипарисы, высокие тополя, огромные многолетние платаны... А ночью всё опускается в таинственно-обыденную темноту. Наташа смотрела на маленькие желтые квадратики окон и по¬нимала, что сейчас за каждой занавеской течет своя, никому не ведомая жизнь. И она, эта жизнь, наверное, кому-то очень дорога... Наташа попыталась проглотить комок в горле. Больше ничего не вернешь, он не будет работать в их школе, она не будет учиться в седьмом классе, у него своя жизнь, которая никогда не пройдет рядом, это больше не повторится! Он пытался показать ей мир в более ярких красках, а в итоге ей хочется задернуть шторы поплотней и раствориться в бесчисленном множестве одеял. По ее щекам потекли слезы. Она старалась быть сильной, как обещала Карену, но не могла. Вернулась в постель, но долго не спала. Уткнувшись в подушку, тихо, вполголоса, сквозь слезы убеждала себя: — Я не люблю его, не люблю, не люблю, мне еще рано лю¬бить... *** Осенью, когда снова начались занятия в школе, по-прежнему искала Его повсюду глазами, словно он не увольнялся. Память вдруг преподносила сюрпризы: Наташа вспоминала такие мелочи, на которые не обращала внимания, когда они происходили. Однажды Максим Викторович попросил ее учебник на пару минут… Однажды поручил ей раздать тетради… Однажды закрыл окно возле ее парты и объяснил им с Таней: «Вы простудитесь»… Однажды за один урок четыре раза сделал им замечание по поводу громкой болтовни и строго предупредил, что на пятый раз выгонит их из класса… Нет, это уже не лестное воспоминание, это лучше забыть… В Новогоднюю ночь загадала желание – встретиться с Максимом… Вообще при любом случае, на любую примету загадывала именно это! Максим снился ей, и поначалу Наташа записывала эти сны в своем дневнике. Так, ничего особенного: что Максим вернулся в ее школу, что Максим снова ведет физику, что Максим живет в соседнем доме… Однажды приснилось, как Максим поцеловал ее в губы прямо в холле школы! Больше бы таких прекрасных снов! *** Март нового года. Полдень. Наташа была дома одна – родители на работе. Обедать совсем не хотелось. Она по¬дошла к окну. Ливень, серое небо, серо-мокрые крыши со¬седних домов, серая зелень вдалеке... Капли на стекле угнетали. Дождь, этот знакомый каждому глухой, бьющий по асфальту и по сердцу шум. Наташа почему-то вспомнила детство, свое далекое, невозвратимое... Как после дождя любила гулять на улице, во дворе дома. Там никого не было, только изредка кто-то, поддавшись обстоя¬тельствам, шел в магазин или еще куда-нибудь. Она до сих пор помнит ту сырость, тот запах, запах тумана... И вся пятиэтажка была мрачной, тяжелой, только тогда, будучи ребенком, она не чувствовала этой тяжести. Маленькая Наташенька всегда в такие дни «дрессировала» местных котов и кошек, играла с ними в «детский садик». Воль¬нолюбивые животные, привыкшие гулять на свободе, ее сов¬сем не слушались, их приходилось то и дело пригонять на место, собирать у какого-нибудь подъезда. Она уже не пом¬нит, сколько времени так проводила, она не считала ни ми¬нуты, ни часы, ведь забот тогда совсем не было. А сейчас? Наташа очень скучает по человеку, которого видела в последний раз аж летом, восемь месяцев назад; думает о том, кого следовало бы забыть, о чело¬веке, который в два раза старше нее... «Пишу тебе это письмо, потому что знаю, ты его никогда не прочтешь. Я помню каждый твой взгляд, ведь их было не так уж и много. Я боялась смотреть тебе в глаза. Боя¬лась, а теперь жалею... Уже прошло так много времени... Год и два месяца я люблю тебя. Мне еще не надоело меч¬тать о нас с тобой, но тебя всё так же нет в моей жизни. Сглупила: когда ты был рядом, даже не пыталась кокетничать с тобой. Надо было хотя бы попробовать влюбить тебя в себя. Даже если бы ничего не получилось! Если бы у меня был еще хоть один шанс, я бы его ни за что не упустила!.. А вдруг ты забыл меня?! Когда ты спрашивал, нет ли у меня к тебе чувств, говорила, что нет. Я сомневалась. Прости меня за эту ложь. Теперь уверена: люблю. И пусть моя любовь, пока она жива, хранит тебя везде, где бы ты ни был и с кем...» «Я изменюсь. Я стану другой. Я буду контролировать свой почерк, свою речь, свое поведение. Буду улыбаться и смело смотреть в глаза каждому парню. Надеюсь, кто-то из них сможет выкинуть тебя из моего сердца. Одежда... Юбки, конечно, короткие. По утрам – спорт. Новая жизнь. Еще два месяца, и я окончу восьмой класс, мне исполнится четырнадцать лет. Макияж... Ну, с этим проблем не будет. Естественность – мое оружие. Да, и еще одна проблема. Мне жизненно необходим один-единственный человек! Как мне разыскать моего физика?!» *** Год и три месяца назад она впервые влюбилась. Сегодня шестнадцатое апреля. Целых пятнадцать месяцев... И год назад она его потеряла, хотя он никогда и не принадлежал ей. Наташа не верила, что это любовь, но как еще назвать самое сильное чувство из всех, которые она когда-либо испытывала? Как трудно: уже год физику вместо Максима Викторовича ведет директор… Директор прикольный, но строгий. Он интересно ведет урок, но требования свои выполнять требует неукоснительно. А Максим мог даже не ставить двойку за невыполненное домашнее задание – правда, только впервые. А на второй раз говорил ученику: «Ты не уважаешь меня, так почему я должен идти тебе навстречу?» А когда ученик начинал придумывать разные отговорки, мол, плохо себя чувствовал, поэтому не выучил, или мама плохо себя чувствовала, и надо было за ней ухаживать, или случилось важное непредвиденное событие (тут фантазия школьников выдавала неподражаемые опусы), Максим повторял: «Желание – тысяча возможностей. Нежелание – тысяча причин!» Наташа сразу записала эту фразу, чтобы при случае сказать кому-нибудь еще… Максим… Трудно, больно вспоминать о нем каждый раз, глядя на директора. Небо и земля. Максим молодой, с ним было очень легко… Максим… Наташа чертила это имя везде – в купленных учебниках чуть ли не на каждой странице, в тетрадях, на чистых, случайно попавших под руку кусочках бумаги… В своем личном дневнике время от времени посвящала целую страничку его имени, расписанному на разные лады и разными фломастерами… Школьный субботник. Ребята убирали на стадионе за школой опавшие листья, сухие ветки деревьев. Наташа зачем-то повернулась. Зачем-то сделала несколько шагов в сторону забора и, сама не зная почему, остановилась. Через несколько секунд там, за забором, по дорожке, ведущей к школе, прошел Он. Сквозь ветки вечнозеленых деревьев бывшего учителя было плохо видно, но Наташа узнала бы его и в полной темноте! Он ее не заметил. Она стояла, окаменевшая, как статуя, не видя ничего перед глазами и снова, как в седьмом классе, перестав обращать внимание на все, кроме своих мыслей о нем. Жалела, что не окликнула его. Она уже чуть старше, чем тогда. Она уже чуть умнее, правда! Она уже любит дорогу прямо в Солнце!!! Он научил ее быть более творческой, чем банальная отличница, и она должна сказать ему «спасибо» за это… — Наташ, зачем ты забрала веник? Сама не подметаешь и другим не даешь! Давай, чем быстрее закончим, тем быстрее пойдем домой… — Наташ, где совок? — Наташ, сходи за секатором к завхозу. — Наташ, пойдешь со мной отнести мусор? Про мусор сердцу понравилось: Наташа ясно ощутила пульс от радости, что эти пакеты с мусором надо отнести в баки с другой стороны здания. Наташа и Надя уже шли назад с пустыми руками, когда бывший учитель вышел из школы, на крыльце попрощался за руку с толстым охранником, и прошел по дворику в сантиметре от девочек. — Здравствуйте! — сказали они. — Добрый день, — ответил Максим Викторович. И ушел... Он ее не узнал? Он забыл о том, что где-то существует девочка, с которой они вместе шли по утрам в школу? Она значит для него ровно столько же, сколько и остальные ученики этой и других школ… *** 25 мая. Наташа сидела в кресле в своей комнате и любова¬лась грамотой, которую только что получила на Последнем звонке. Она окончила восьмой класс, как обычно, с одними пятерками. Через стол от нее в соседнем кресле пребывал Карен. Комната Наташи представляла собой нечто среднее между фотоальбомом и Третьяковской галереей. Вся стена над ее письменным столом была увешана фотокарточками совер¬шенно разного формата. Светлая мебель у противоположной стены казалась пестрой: на стеклянных дверцах серванта и книжного шкафа можно было ознакомиться с историей «Б» класса: 1«Б», 2«Б», 3«Б» и т.д. Над кроватью «висели» ее друзья, друзья ее друзей и просто природа. На входной двери, как с внутренней, так и с внешней стороны - путе¬шествия в картинках: Москва, Санкт-Петербург и Париж, где она была со знакомым своего папы и его дочерью. На телевизоре тоже стояли фотографии – восход и заход солнца, снег, дождь и сочинская радуга. Мама уже устала ругать дочку за то, что она портит еще свежие обои и мажет клеем совсем новую мебель. Зато это все создавало неповторимый уют, особенно та стена, у которой сейчас сидели они с Кареном: здесь находи¬лись Наташи – от рождения до 13 лет. Карену очень нрави¬лись черно-белые снимки, где Наташе еще не было трех лет. Он часто сравнивал ту кар¬точку, где изображена восьмимесячная Наташка с дедовой капитанской фуражкой на головке, и эту девушку, сидящую сейчас перед ним. Парень иногда просто не мог глаз от нее отвести. Темно-каштановые волосы длиной до середины спины, удиви¬тельно выразительные каре-зеленые глаза в обрамлении черных густых ресниц, четкий прямой носик, чувственные и, наверное, сладкие губы (у Карена что-то заныло в груди) – все это составляло ее неотразимый облик. Она маленького роста, но худенькая – а значит, пропорции соблюдены. В свои недавно исполнившиеся четырнадцать девушка выглядела лет на шестнадцать-семнадцать – никакой небрежности во внешнем виде, только идеал. Столько девчонок за ним бегают, а эта – нет! Наташа отвлекла его от этих мыслей: — Карен, я хотела показать тебе один стих... Точнее, вчера это была песня. Я хотела бы, чтобы ты оценил... Наташа встала, подошла к «стенке», к центральному шкафу, открыла дверцы. — У тебя везде такой порядок? — иронично прокомментиро¬вал ее друг, намекая на груду книг и тетрадей, сложенных Мамаевым курганом в «комбинированном шкафчике». Наташа протянула ему двойной тетрадный лист в клеточку. — Только не смейся. Я жду от тебя серьезного, искрен¬него отзыва. Карен с недоумением взял бумагу в руки. Его подруга ни¬когда не писала в стихах серьезных вещей. Я помню каждый твой взгляд, Ведь их и было не много. Не знаю, кто виноват, Но только жизни дорога, Едва дойдя до тебя, Свернула вспять и подальше... И я попала в тот мир, Где есть места только фальши. Так мы расстались с тобой, И, видно, очень надолго. Тебя заменит другой, Чья будет ближе дорога. Мы оба знаем, что мир Лишь для поэтов так тесен. С тобой вдвоем будем мы Лишь до конца этой песни... Карен отвел глаза от бумаги и несколько секунд смотрел на пол. Наташа даже слегка забеспокоилась. — Ну, как? — Ну... Юмористические тебе удаются гораздо лучше. — Правда? — Наташа разочарованно и наивно, совсем как ребенок, смотрела ему в глаза. Карен несколько мгновений помолчал и признался: — Нет, детка. Не правда. Просто я подумал, что знаю, о ком это написано... Об учителе, да? — Нет, не о нем, — конечно же, он правильно понял, но теперь Наташа не позволяла себе говорить с ним о Максиме Викторовиче. — Просто так, в голову пришло. Он не поверил, она это понимала. — Не оправдывайся. Ты его любишь и пишешь о нем стихи. Ведь этот, наверняка, не единственный? — Карен, давай не будем об этом. Но парня невозможно было остановить. — Может, дашь мне прочитать остальные? — настаивал он на своем. — Карен, родной, перестань, не стоит... — Ты жалеешь мои нервы? Не надо, детка! — и неожиданно спросил: — Где он живет? — Зачем тебе? — испугалась Наташа. — Хочу понять, чем же он лучше меня. Ты нарисовала себе образ какого-то супермена, а я хочу увидеть его настоящее лицо. — Он ничем не лучше. — Тогда почему ты в него влюбилась, а не в меня? — Карен встал, по¬дошел к Наташе, стоящей возле письменного стола, обнял ее за талию и довольно крепко прижал к себе. — Ты для меня – всё! И так же крепко, как обнимал, поцеловал ее прямо в губы. Наташа хотела что-то возразить, но не решилась. Да, впро¬чем, уже не хотела... *** Иногда делаешь что-то в полной уверенности, что так будет лучше. Но почему-то потом оказывается, что это была огромная ошибка. Максим Викторович говорил, что не надо ничего делать необдуманно, чтобы не жалеть потом об этом. Но выходит, что и поступив обдуманно и хладнокровно, тоже жалеешь. Эти синяки остаются не только на теле… — Господи, детка, нельзя же быть такой пассивной! Огля¬нись – на дворе август месяц. Лето! Опять ты принялась за свое. Мы же с тобой уже говорили об этом. — Карен, не притворяйся, у тебя нет желания помочь, ты думаешь только о себе! Неужели ты не понимаешь? Я нена¬вижу себя за то, что люблю одного, а целуюсь с другим. Наташа уже несколько дней не выходила из дома, и за эти несколько дней оценила всю свою жизнь. Как все быстро изменилось… Когда она упустила тот момент, когда можно было их хорошие дружеские отношения направить по другому пути? Когда она совершила ошибку, за которую теперь расплачивается? Когда позволила себя поцеловать? Когда не отказала и в следующий раз? Когда с его помощью попыталась забыть любимого? — Благодаря тебе, друг, — Наташа сделала сильный упор на слове «друг», как будто хотела выразить этим что-то противоположное, — я жила эти два месяца, как в аду. Я не хочу быть твоей игрушкой и прибегать к тебе как девочка по вызову! Слышишь? Не хочу и не буду! Карен прищурил глаза. — Ты хочешь, чтобы всплыла ТА история? Этот шантаж казался Наташе возмутительным. Он постоянно твердил: «Я твой друг!», а сам, между делом, напоминал ей, что до сих пор хранит одну ее ДАВНЮЮ ТАЙНУ и может рассказать ее в любой момент. Девушка ки¬пела в душе, но внешне оставалась хладнокровной – этому она научилась у самого Карена. Карен кинул взгляд на нее и всерьез начал сомневаться, боится ли она его еще? Та ли это девчонка, над которой еще совсем недавно у него была такая власть?! — Рассказывай! — заявила Наташа и посмотрела на него с какой-то странной ненавистью. — Ты потеряешь меня навсегда! Неужели ты не заме¬чаешь – я повзрослела, милый, за эти два месяца на два года. Я же вижу тебя насквозь! Прикидываешься моим другом для удовлетворения своих низких похотей. Не буду я с тобой спать, слышишь, не буду! Ты можешь расска¬зать все, причем, кому захочешь – мне все равно, но девственность я потеряю только с человеком, которого полюблю! Ей хотелось плакать, вылить в слезах всю свою боль, всю обиду. Даже не плакать, а кричать, драть глотку. Она собрала всю свою волю в кулак – он не должен видеть, как она слаба сейчас... — Я разочаровалась в тебе. Я больше не хочу с тобой общаться. Но я предлагаю тебе по-хорошему снова стать для меня «просто другом». Если ты не согласен, значит, мы теперь враги. — Хорошо, — ледяным голосом согласился парень. — Это был твой выбор. Он вышел и вскоре за ним громыхнула входная дверь. Наташа прижалась спиной к прохладной стене, и из ее губ вырвался слабый, идущий изнутри, вопль. Почему самый идеальный человек вдруг превращается в монстра? Почему он так издевается над ней, хотя говорит, что любит? Почему она так верила ему? Наташа вдруг почувствовала, как у нее болят ноги. Почему они болят, она же не выходила из дома уже черт знает сколько времени? Наташа прижалась к стене еще сильнее. Ей так хотелось вдавиться в этот бетон, стать стеной, такой же свидетельницей, но не участ¬ницей. Она жалела, что родилась человеком, по¬тому что только человек способен на безумно мучительные чувства. Безответная, но такая прочная любовь к учителю. Проблемные отношения с родителями. За что ей это в четырнадцать лет? Почему рядом нет друга, такого, как Карен? Точнее, такого, каким был он несколько месяцев назад... Попыталась поделиться своими переживаниями с мамой, но услышала в ответ: «Тише ты, дай фильм посмотреть»… Глава 3. Параллельные миры. Первое сентября. Наташа шла в школу с великолепным букетом ярко-красных роз. Она перешла в девятый класс, в отличие от Тани Смольченко, и очень этим гордилась. Улыбка, которая не сочеталась с ее душевными тревогами, сияла ярче солнца. Конечно, она играла роль, но так мастерски, что никто ничего не заметил. Поддерживала светские беседы с одноклассницами, перемещаясь от одной кучки друзей к другой, расспрашивала, кто как провел лето. На¬таша была благодарна небу за то, что у нее есть еще ее класс, 9 «Б». Теперь для нее существовала одна цель – ни за что не падать, не опускать ни рук, ни головы. Все было, вроде бы, как обычно, как все восемь лет подряд. На линейке директор школы поздравил учеников и учителей с началом учебного года, затем все классы разошлись по своим кабине¬там. Все было однотонно и отшлифовано, как в фильме, который пересмотрен уже тысячу раз. Но классная руководительница продиктовала расписание уро¬ков на завтра и сообщила, что по пятницам будет два урока физики подряд, и вести ее снова бу¬дет... Максим Викторович. Девчонки начали оживленно переглядываться и ликующе шептаться, а Наташе стало мучительно жарко. Она готова была прыгать от радости, судьба вновь дарит ей шанс! И вдруг вспомнила о Карене. А что, если он, и правда, расскажет? А еще вспомнила о том, что Максим Викторович ее не любит. Выходя из школы, она даже жалела, что знакома с Кар¬еном, с Максимом Викторовичем, с Таней Смольченко и еще сотней других людей. И заподозрила, что людям вообще доверять нельзя, что они приносят только несчастье... Она шла вниз по лестнице, опустив голову, и ни о чем не хотела думать. Как когда-то ни о чем, кроме глаз Максима Викторовича, так и сейчас – ни о чем, кроме них же. Солнце. Сочи – это просто рай: если выйти из школы и идти прямо, то шагаешь по великолепной тенистой вечнозеленой, хоть и лиственной, аллее под названием «Цветной бульвар». Это такой прогулочный парк длиной во всю улицу, и он, действительно, был цветным. Многочисленные клумбы. Огромные платаны с толстыми стволами тянутся к солнцу и на самом верху срастаются пышными, солнценепробиваемыми кронами. Над этим зеленым куполом нависает небо, которое из-за зелени вокруг кажется совершенно синим. И тут, под этими дере¬вьями и небом, стоит Карен. Наташа остановилась, как вко¬панная. Он подошел к ней. — Ты домой? — Да, — тихо ответила Наташа, еще не опомнившись. — Отлично. Я с тобой. — Ну, нет! — девушка резко развернулась и быстрым шагом направилась назад в школу: она знала, что охранники не пускают туда посторонних. Карен побежал за ней. Андрей, высокий мужчина в камуфляже, схватил чужого за руку. — Молодой человек, Вы здесь учитесь? — Нет, но это моя девушка... — Карен кивнул в сторону На¬таши. — Свою девушку, будьте добры, подождите на улице. Карен послушно вышел. Андрей повернулся к Наташе. — Что же ты, девушка, от своего друга убегаешь? — Да никакой он мне не друг! — запротестовала она. — Я ясно ему объяснила, что не хочу с ним иметь ничего общего. А он этого не понимает. Андрей обдумывал ситуацию и попутно выяснял: — Как тебя зовут? — Наташа. — И что ты собираешься теперь делать, Наташа? — Да домой надо идти, а он здесь стоит. — Ну, и что? Идите вместе. Объясни ему еще раз, и он больше не будет тебя преследовать, — нашел мудрое решение охранник. — Вы не понимаете... — возразила девушка. — Он заставляет меня целоваться с ним и уже начинает требовать большего. Я отказываюсь, и он меня бьет. Не очень больно, но синяки остаются... — А твои родители знают? — Нет. Я никому не говорила об этом, но теперь... Я его боюсь. — Ты далеко живешь? — Да нет, минут семь-восемь. — Давай, я тебя провожу. Саня, — обернулся Андрей на второго охранника, — я минут на пятнадцать исчезну. Побудь за главного! По дороге они так разговорились, что Наташа забыла о Карене, который, увидев ее с охранником, решил пока оста¬вить ее в покое на некоторое время. Наташа узнала, что Андрей был женат, у него есть десяти¬летний сын Ромка, который живет со своей матерью. И еще узнала, что он близкий друг Максима Викторовича... Так вот, почему они прощались за руку на крыльце в день субботника! Столько радостных новостей в одно мгновение! * Наташа не понимала, почему она не рада тому, что человек, которого она любит, снова работает в их школе. То ли до сих пор не верила в это, то ли боялась нарваться на отказ и страдать. Она медленно поднималась по ступенькам родной школы, улыбнулась своей лучшей улыбкой обаятельному большому охраннику Ан¬дрею. Этот тридцатидвухлетний мужчина ей очень нравится, к тому же он лучший друг Максима Викторовича, а значит, и ее тоже. Они уже перешли на «ты», охранник сам предложил это. Он очень открытый и общительный человек с классным чувством юмора, и ученики его чрезвычайно любят, особенно малышня. Каждый день в прошлом году, когда Наташа уходила домой после уроков, Андрея окружала стайка ребятишек. Андрей приложил руку к сердцу и с шутли¬вым воодушевлением произнес: — Наталья, ты сегодня великолепна! Я рад, что после трех дней учебы ты еще так потрясающе выглядишь! — Спасибо, Андрей. Смотри, не перехвали меня, а то... Наташа не успела договорить – в школу вошел молодой фи¬зик. Он обменялся с Андреем дружеским рукопожатием и поздоровался с Наташей. — Андрюха, ты опять девушек клеишь? — подколол он охранника. И обратился к Наташе: — Если в позапрошлом году был седьмой «Б», то сейчас девятый «Б». Я не ошибаюсь? Наташа как-то совсем растерялась от его взгляда. — Нет… Да… Ну, в смысле, не ошибаетесь, девятый «Б», — Наташа позорно робела. — У вас сейчас физика, не опаздывай. Соскучилась. Волновалась, ее трясло, как осиновый лист. Мысленно убеждала себя, что надо расслабиться, ведь впереди еще столько времени… Она так хотела посмотреть ему вслед, но что-то мешало, наверное, взгляд Андрея. Ничего, еще насмотрится на уроках! Вот там уж никто не помешает… Таня Смольченко осталась на второй год, и Наташа стала сидеть на уроках одна за партой. Теперь ее никто не отвлечет от Него! — Он этого достоин, — сказал охранник. У Наташи дыхание оборвалось. Взглянула на него и поняла – он о чем-то догадывается. Но на всякий случай тихо переспросила: — Чего достоин? — Этих влюбленных глаз, — объяснил Андрей. — Он хороший па¬рень. На влюбленные глаза навернулись слезы. Зазвенел звонок, но девушка не могла пошевелиться; понимала, что должна быть на физике, но стояла на месте... Этот звон она слышала где-то глубоко в сердце: это звонок на Его урок; это приглашение на счастье! — И запомни, Наталья, он не любит, когда опаздывают на его уроки. Он считает, что это проявление неуважения к учителю, а поскольку он парень взаимный, то таким ученикам отвечает тем же… — Спасибо, — тихо сказала Наташа, улыбнулась и посмот¬рела охраннику в глаза. Андрей заметил в этом взгляде океан бла¬годарности и не смог удержать в себе ответную улыбку... Наташа в темпе помчалась на третий этаж: хотела успеть в кабинет раньше, чем учитель вернется из учительской и закроет за собой дверь. Андрюха оглянулся на своего напарника и усмехнулся: — Макс даже про физику с таким видом говорит девушке, словно делает комплимент! *** Можно ли определить девичью психологию каким-то словом? Интриги? Авантюры? Почему в четырнадцать лет мы считаем себя взрослыми, а в двадцать семь понимаем, что это только начало настоящей жизни? Тщательно обдуманные поступки, совершенные в юности, в зрелом возрасте кажутся нам смешными и нелепыми. Наташа решила что-нибудь сделать, чтобы привлечь вни¬мание физика, и уже туманно представляла, что именно. Блестящих ответов на его уроках и рефератов явно недостаточно – учитель принимает все, как должное. Нужно что-то еще. В ее голове почти созрел хитроумный план действий, в котором нельзя было обойтись без помощи Андрея. Но эту помощь надо организовать так, чтобы сам Андрей этого не понял. Она ясно понимала, что каждое слово, сказанное общительному Андрею о Максиме, тотчас бу¬дет передано самому Максиму. И Наташа собиралась эту черту Андрюхиного характера повернуть к себе лицом, при¬чем, сделать это незаметно. Она знала, что на это уйдет некоторое время. И в это самое время она предприни¬мает отчаянный шаг под громким кодовым названием «ОПЕРАЦИЯ ПО ЗАХВАТУ»! Наташа включила все свое актерское мастерство и, глубоко вздохнув, несмело постучала в дверь кабинета фи¬зики, которая немедленно открылась. Учитель как раз собрался уходить домой и растерянно смотрел на Наташу. В ее глазах уже блестели почти искрен¬ние слезы. — Эй, малыш, что случилось? — сразу же поинтересовался мужчина. — Я... Я... потеряла свою тетрадь... кажется, в Вашем ка¬бинете... Наташа и сама не ожидала, что будет так естественно всхлипывать. Зато, как она и рассчитывала, эти наигранные слезы метко врезались в сентиментальную натуру Максима Викторовича. — Ну, что ты, зайчик! Стоит ли так переживать из-за какой-то тетради? — Вы не понимаете... — Наташа подняла на него глаза и снова смущенно опустила взгляд. — Это были мои стихи... А теперь их кто-ни¬будь может найти... Вы, правда, ее не видели? — Ну-ка... Зайди в класс... (Наташа вошла) Садись. Теперь объясни мне толком, что это за тетрадка. Наташа еще несколько раз, для большего эффекта, всхлипнула, шмыгнула носом и произнесла: — Все свои стихи я записываю в одну тетрадь... — Ты пишешь стихи? — перебил учитель. — Так-так... Значит, все-таки я был прав, творчество в тебе есть. Это интересно... И что же дальше? — Сегодня на физике я дала их почитать подруге, а на географии она сказала, что вернула мне тетрадь назад через пацанов, но они не отдали мне ее... Это уже была сумбурная импровизация. — Так, подожди, подожди! Пацаны оставили ее здесь? — Я не знаю... — Поспрашивай у них. Я не находил здесь никакой лишней тетради. Но она подписана? — Нет! В том-то и дело. Ведь теперь кто угодно может вы¬дать мои стихи за свои! — А твои стихи так хороши? — учитель слегка улыбнулся. Видно было, что ему нравится с ней разговаривать. Наташа смущенно замолчала, забыв роль и превратившись в себя настоящую. Хороши ее стихи или нет, она никогда не думала. Она пишет, когда ей есть что сказать. Все равно что рассуждать, хороша ли ее душа… Он не стал переспрашивать, а только внимательно посмотрел ей в глаза, и от этого взгляда ей стало… неловко… Почему-то… — А впрочем, ладно, — продолжала девушка, снова надев маску. — Если Вы ее увидите... Она такая зеленая, девяностошестилистовая... Верните ее мне, пожалуйста. — А почитать можно? — улыбнулся он как-то совсем по-новому. Еще пару минут назад он, вроде, был готов помочь в поисках ее тетрадки, а сейчас так спокоен. Равнодушен? — Конечно, можно... если найдете... — терпеливо врала Наташа. Стыдно обманывать, но все же хороший повод она придумала, чтобы побыть с учителем наедине! Эта история с тетрадкой навела Наташу на более интересную мысль. Она специально стала оставлять на подоконнике возле своей парты разные предметы: то тетрадку или учебник, то школьный дневник (пусть учитель пролистает его и увидит, какая она умница), то легкий шифоновый шарфик (чтобы кокетливо повязать его на шее, когда вернется за пропажей), то любовные записки от мальчиков из класса (чтобы учитель приревновал)… Иногда ей казалось, что это глупо, и тогда она просто брала пример со своих одноклассниц и делала вид, что не поняла очередную тему по физике. «Забывать» что-то в Его кабинете перестала, когда однажды учитель назвал ее растяпой. Правда, тогда Наташа сама себя и выдала: в свое оправдание, не подумав, ляпнула, что больше нигде не забывает свои вещи… Максим Викторович улыбнулся, но промолчал. Иногда, когда у Наташи «не получалось» самостоятельно сделать домашнее задание, их с учителем уединение нарушал охранник Андрей. Сегодня он опять в свой обеденный перерыв зашел навестить друга. Наташа сидела за учительским столом напротив любимого человека, и, пока она что-то писала в тетради, Андрей с Максимом перемигивались и кивали друг другу на девушку. Наташа это заметила и вопросительно посмотрела на учителя. Тот, улыбаясь и глядя ей в глаза, откинулся на спинку стула и, сладко потянувшись, закинул руки за голову. — Наташ, — обратился он к ней. — Ты же отличница. Неужели ты и вправду не знаешь, как решать эти задачки? Наташа растерялась. Почувствовала, что попалась. Захотелось провалиться сквозь землю. — Не смущай девушку! — вступился за нее Андрей. Но Максим Викторович продолжал: — Ты единственная приходишь сюда делать домашнее задание. А оно ведь на то и домашнее, чтобы делать дома. В чем дело? Наташе стало жутко стыдно, казалось, что кровь приливает к щекам. Она молниеносно похватала учебник, тетрадку, ручку; с другого стола – свою куртку и рюкзак и со всем этим в руках выбежала из кабинета. Андрей со словами «Макс, зачем ты ее обидел?» уже хотел бежать за ней, но учитель остановил друга и вышел в коридор сам. Наташа стояла неподалеку у окна и судорожно запихивала в сумку школьные принадлежности. Она плакала. Чтобы учитель этого не заметил, опустила голову, и длинные волосы скрыли ее лицо. Максим подошел к ней. — Прости, пожалуйста. И не плачь, это того не стоит. Он отодвинул ее локоны и поднял за подбородок ее милое заплаканное личико с напряженными дрожащими бровками. Хотя шел урок у второй смены, в коридоре стояли еще несколько школьников, которые с жаждой сплетни наблюдали за происходящим. Тогда Максим взял девчонку за руку и ласково сказал: — Пойдем в кабинет, я тебя не выгонял. Просто хотел поговорить. Наташа не спешила его слушаться. Теплое и аккуратное прикосновение его руки повергло девчонку в ступор. Максим Викторович сам взял с подоконника ее рюкзачок и повел девушку в класс. Свободной рукой Наташа размазывала по лицу слезы. Закрыв за собой дверь и положив ее сумку на одну из парт, учитель продолжил: — Я все понимаю! — сделал многозначительную паузу. — Пойми и ты. Вытри слезы и послушай. Максим посадил ее на стул, сам сел перед ней на корточки и пояснил, глядя на нее снизу вверх: — Как, по-твоему, это выглядит со стороны? У меня в кабинете постоянно сидит девочка. Одна и та же. Причем, эта девочка знает физику и другие предметы не хуже остальных. Сюда заходят преподаватели, что они могут подумать? Ты меня подставляешь! Они, не отрываясь, смотрели друг на друга, и Наташе казалось, что это разговор на каком-то особом, только им одним понятном языке. Как легко он умеет успокоить! Плакать больше не хотелось, наоборот, становилось легче. Наташе вдруг захотелось запомнить этот момент навсегда, как бы нарисовать Его портрет в своей памяти. Такое безупречное, красивое и мужественное лицо перед ней! У него такая необычная, не женственная красота – не такая, как у симпатичных мальчишек из школы или с соседних дворов… Это так странно: его нельзя назвать смазливым, но при этом его внешность сию секунду завладевает юным девчачьим сознанием, не позволяя отвернуться! Продолговатые голубые глаза в обрамлении серых ресничек – Наташа никогда не видела Его так близко; прямой нос, немножко блестящий тонкой полосочкой; аккуратные, не пухлые губы, не отвлекающие на себя внимание и поэтому идеальные; четкие скулы и довольно заметная темная щетина, которую, видимо, даже бритьем не сбреешь. Выучить бы эти контуры наизусть! А лучше бы это лицо было всегда рядом, каждый день, каждую минуту! Провести так всю жизнь: глядя ему в глаза и шепча: «Я живу для тебя!»… Наталья не понимала, что Максим Викторович сейчас не думает так же. Его мысли были гораздо прозаичней. Эти секунды закончились сами собой: учитель встал и сообщил, что ему пора уходить. Наташа пришла домой и сразу принялась за изготовление портрета любимого мужчины. Хотелось запечатлеть самый романтический момент в своей жизни. Дома никого не бывает до вечера – одиночество – вполне творческая обстановка. Забралась с ногами на широкий подоконник, захватив с собой альбом, простой карандаш, ластик и впечатления. Долго смотрела на чистый лист, словно проецируя образ из своей памяти на бумагу, потом сделала несколько штрихов, осторожно, будто боялась испортить совершенные черты Его лица. Портрет получался очень похожим на оригинал, но все же был всего лишь рисунком, черно-белой копией яркой реальности. Вечером вернулись с работы родители. Папа в ожидании ужина валялся на диване и щелкал пультом телевизора. Мама, как всегда, начала кричать, что дочка ничего не делает по дому, что выросла непутевой лентяйкой… Наташа замкнулась в комнате, но и так не добилась покоя: мама стучала в дверь и требовала ее уважать. Да, она начальник у себя на работе, добилась не последнего места в городе, но создать комфортные отношения в своем доме не смогла. Наташа не раз говорила ей, что они не дружат потому, что мама не в состоянии признать право на свободу других членов своей семьи; а маму раздражало то, что малявка учит ее жить. А с папой Наташа вообще никак не контактировала. У стороннего наблюдателя возник бы вопрос, а знают ли они о существовании друг друга? Но за что Наташа была благодарна своим родителям, так это за то, что в семье всегда были деньги (это мама со своим пробивным характером и связями помогла мужу открыть весьма доходный бизнес). И какими плохими ни были бы отношения с родителями, но они всегда давали своей дочери деньги на все потребности, какие только могут быть у подростка. При желании Наташа могла бы тратить эти деньги и на наркотики (Карен не раз предлагал ей и «травку», и таблетки – на выбор). Но Наташа уже сделала однажды выбор в пользу здоровья, а от своего слова она никогда не отступает. Сейчас, в субботу, Наталья шагала по торговому центру. Все необходимые покупки уже были сделаны, даже купила юбку, что было ей совсем несвойственно. И хотя она практически не делала причесок, все же хотела еще приобрести пару заколок для волос. Ну, в итоге прикупила еще и косметики в соседнем магазинчике – совсем взрослая! Решила пройтись к морю. Было по-осеннему прохладно, по пустынному каменистому пляжу прогуливались влюбленные парочки; пожилые бабушки и дедушки сидели на свободных лежаках, кутаясь в кофты и ведя неторопливые беседы о том, «как было раньше». Кое-кто ходил вдоль воды, проверяя на ощупь ее температуру или подбирая выложенные прибоем на берег ракушки и гладко обтесанные волнами стеклышки. Наташа выбрала тихое место в стороне и, кинув рядом сумки с покупками, села верхом на высокий лежак. Она всегда носила брюки, поэтому могла себе позволить такую смелую позу. Небо краснело, наступал закат, она сидела, гордая и красивая, с безупречной осанкой, разглядывала горизонт, подставляя лицо встречному ветерку и ласковым оранжевым лучам. К своим четырнадцати годам Наташа осознала, что обладает очень хорошей интуицией. Например, пока учителя думали, кого вызвать к доске, Наташа уже знала, будет это она или нет. А еще было несомненное чутьё на любимого мужчину. В школе на перемене столько людей! Шансы встретить Его или не встретить в коридоре абсолютно равны между собой. Но она всегда безошибочно определяет момент, когда через несколько секунд в поле зрения должен появиться физик. Вот и сейчас внезапно почувствовала волнение и точно знала, что он рядом. Где? Она оглянулась на тротуар и замерла… Все на свете перестало существовать. Нет, Он не рядом. Он далеко, на недосягаемой высоте. На другом уровне, до которого ей не дотянуться. В параллельном мире. Он с девушкой… в обнимку. Смеющийся с ней и счастливый. Непривычно молодой – в синих джинсах и черном свитере на молнии. Самый лучший и влюбленный. Взаимно влюбленный. В какой-то момент Максим заметил оглядывающуюся на него девчонку, и его взгляд замер на ней на долгие несколько секунд. Наташа не находила в себе ни грамма сил на то, чтобы пошевелиться, поздороваться с ним. — Ну и подростки сейчас! — сказала Максиму его спутница. — Так нагло смотрят и не думают отворачиваться! — Это моя ученица, — объяснил парень. — Почему она с тобой не поздоровалась? — Не знаю. Знает. Пара прошла мимо, Наташа по-прежнему смотрела им вслед, не отрываясь, пока они не скрылись из виду. В горле стоял ком. Сердце гулко и одиноко билось в образовавшейся пустоте. Слезы покатились по ее щекам, она крепко закрыла рот рукой и долго беззвучно плакала. Все, что было в этом мире, исчезло. Остался только он и его девушка. Другие мысли стерлись, а эта причиняла невыносимую боль. Подобрав с камней свои сумки с покупками, Наташа побрела домой. Хотелось закрыться в своей комнате и побыть одной, чтобы никто не видел, как она плачет. По дороге грубо вытирала слезы рукавом, но они набегали снова. Прохожие оборачивались на нее, но Наташа этого не замечала. Перед глазами стояла только одна картина: он, обнимающий за талию девушку. Перед дверью своей квартиры ей удалось на какое-то время перестать лить слезы – родителям она не хотела показывать свои чувства, но как только добралась до своей комнаты – упала на кровать, и рыдания начались с новой силой. Уснула только под утро, измотавшись от переживаний и хождений по комнате. Думала, что, когда проснется, все изменится. Но легче не стало. В первые же минуты пробуждения снова сами собой потекли слезы. Наташа уткнулась в подушку. Было не просто больно. Что-то разъедало сердце изнутри. К обеду жизнь потеряла смысл. Рыдания не прекращались ни на минуту. Наташе так хотелось остановить эти обжигающие слезы, но ничего не получалось. Мама стучалась в ее комнату, уговаривала поесть, спрашивала, почему она плачет – реакции не было никакой. Вечером Наталье казалось, что это уже предел, что слезы должны иссякнуть, а сердце – просто остановиться. Чувствовала себя беззащитной перед своей любовью. Понимала, что этими эмоциями не может управлять. В понедельник, не сделав уроки, но включив свою силу воли на полную мощность, отправилась в школу без слез. Решила, что не покажет никому свою слабость. На переменах не выходила из класса. Не хотела больше его видеть. Неужели, ревностью называется именно эта боль?! Придя домой, мучилась уже от другой мысли: «Почему не я?». Перед глазами постоянно стояли разные картинки: вот он говорит своей девушке о любви, вот он ее целует, вот они в постели – так же красиво, как в одном фильме недавно… Почему кому-то дано то, что так необходимо ей самой?! Разве эта девушка любит его так сильно, как Наташа?! Наташа понимала, что сердце просто обязано перейти на экономичный режим. Должна включиться какая-то защита, иначе оно не выдержит и перестанет работать. Хотелось почувствовать сильную физическую боль, чтобы эта, душевная, ушла на второй план. Пожалуй, на следующий день, действительно, сработал некий неизведанный психологами барьер. Девушка словно смирилась со своими эмоциями. Это единственный выход, когда ничего не можешь изменить. И стало проще! Наташа впервые в жизни поблагодарила Небо за такие чувства. Это сильно и по-настоящему! Возможно, Максим Викторович в свои двадцать семь лет и не испытывал того, что Наталья пережила в четырнадцать. На сильные чувства способны только сильные люди! Мысли легко превращались в стих. Девушка взяла свою зеленую девяностошестилистовую тетрадку и на всякий случай записала – вдруг из ее переживаний получится неплохая песня. Вновь мысли вслух пронзают тишину. По сердцу резанут осколки боли. Столб атмосферный вновь прижмёт ко дну. Не разгадать своей судьбы пароли. Как беспросветны эти времена, Когда так хочешь, чтобы что-то повторилось! Боль – бездна. Бездна – темнота. А темнота, как кислота: Она съедает, я в ней растворилась… Остановить старинные часы, Наверное, не в силах даже время. Как трудно бросить сладкие мечты… Я существую, ни во что не веря. Но понимаю – жизнь летит вперёд. Пусть будет в прошлом всё, что там случилось. Мысль умереть заманчиво зовёт. Но я сильней! Я ей не подчинилась! «Если нет другого варианта, то я стану для тебя лучшим другом. Незаменимым и самым близким человеком. И когда с девушкой у тебя возникнут проблемы, ты придешь ко мне – просто поговорить и отвлечься. Девушки будут меняться, а мое место никто занять не сможет!» * Сильные чувства не исчезают бесследно. Что бы там ни придумывали наши головы, но сердце не обманешь. Наташе стоило огромных усилий смотреть учителю в глаза и, здороваясь в коридоре, улыбаться, как будто ничего особого не произошло. Но такой жертвы требовал ее план. Заходить к нему в кабинет стала реже, но совсем отказаться от этой привычки не смогла. Зато стала больше времени проводить с охранниками. Ради того, чтобы быть с Максимом. А Максим и не задумывался, почему, остановившись поболтать с Андреем, обсуждает с ученицей свою жизнь, работу, привычки, поступки, хорошие или плохие… Она интересовалась так ненавязчиво, что у него возникали только положительные эмоции. Иногда она советовала ему, как лучше вести себя с учениками, чтобы они уважали его и его предмет. Иногда спрашивала совета, как поладить с родителями. Иногда делилась и своим мировоззрением. И Максим удивлялся, что в этой девятиклассной голове уже блуждают такие зрелые мысли. Однажды Максим Викторович вскользь заметил, что расстался с девушкой, чем вновь разбудил девичье сердечко. И каждая пятница становилась для Наташи пыткой. По пятницам была физика. Трудно наблюдать, как некоторые девчонки делают вид, что плохо понимают этот предмет, только для того, чтобы Максим Викторович подошел и объяснил все персонально. Наташа изо всех сил старалась строить ему глазки, но то ли не умела, то ли у учителя просто не было времени реагировать на ее взгляды. Выдумывать очередную причину, чтобы ворваться в его кабинет после уроков, с каждым разом становилось все труднее, но непреодолимое желание видеть Его толкало девушку на новые безумства. Пытаясь быть реалисткой, убеждала себя, что учитель не может влюбиться в свою ученицу при такой разнице в возрасте. Хотя, шагая по улицам города, замечала, что нравится она как раз мужчинам около тридцати. В отличие от своих одноклассниц девушка выглядела на несколько лет старше своего возраста, наверно потому, что одевалась элегантно и со вкусом, к тому же, обладала довольно изящной фигуркой с четкими пропорциями и заметной грудью. Любила носить каблуки-шпильки и приталенные пиджаки, отчего выглядела как бизнес-леди. Ее роскошные, ухоженные волосы уже были до пояса, и Наташа любила оставлять их свободно распущенными. Отчасти свой стиль позаимствовала у мамы, такой же стройной и безупречной, но крашеной блондинки. Злится на маму, ссорится с ней, но серьги и шарфики заимствует из маминой коллекции! Изменения, произошедшие в ней за два года, конечно, не ускользнули от внимания Максима Викторовича. На улице он обязательно оглянулся бы ей вслед, как и многие мужчины, и может быть, даже осмелился бы познакомиться… Хотя, наверно, она бы его отшила – такая красавица может себе это позволить! Уроки у Наташи сегодня уже закончились, и она по-честному собиралась идти домой. Но на выходе из школы разговорилась с Андреем и не заметила, как пролетели два часа. Андрею всегда нравилась эта девушка: она каждое утро здоровалась с охранниками, даже когда они еще не были знакомы. А сейчас Андрей мог поделиться с ней любыми переживаниями: насчет сына, или бывшей жены; рассказывал ей, как провел вчерашний вечер, как дела у его товарищей по службе в армии... Наташа все слушала, и все ей было интересно. Когда она останавливалась поболтать, всем вокруг становилось весело: и охранникам, и продавщице канцтоваров рядом, и директору, проходившему мимо (он знал Наташу в лицо и по имени, так как каждый год вручал ей грамоты за отличную учебу), и парню Кириллу, другу Андрея с прошлого места работы, который стал частенько наведываться в гости... Сейчас к ним подошел Максим Викторович. Очаровательная улыбка Наташи приковала к себе его взгляд. — Хочешь, подвезу тебя до дома? Я на машине, — предложил он ученице. — Да, спасибо! — обрадовалась девушка. — А Вы едете навестить родителей? — Нет, — выдал себя учитель. — Но ради тебя сделаю круг. Мне не трудно, — и добавил, обращаясь к Андрею: — Приходи после работы ко мне в бар. Угощу тебя пивом. — Договорились! Тогда увидимся вечером! — обрадовался охранник. Сев в машину, Наташа спросила учителя: — О чем Вы говорили? У Вас есть свой бар? Максим Викторович рассмеялся: — Хотел бы я иметь свой бар! Нет, это просто моя вторая работа по ночам. Делаю коктейли. На зарплату учителя жить трудно. — Зачем же Вы работаете учителем? — Ради квартиры. Это цинично, но мне придется работать в школе еще восемь лет, чтобы квартира стала моей собственностью. Это закон, чтобы привлечь молодых педагогов на работу. Хотя мне нравится здесь, — признал мужчина. — Школа затягивает так глубоко, что вырваться уже трудно. И знаешь, так вас люблю, учеников, что автоматически начинаю задумываться, как сделать школу для вас еще полезнее и интереснее. — А почему Вы вернулись в нашу школу? Ведь Вы говорили, что Ваша квартира далеко отсюда. Как хотелось бы Наташе услышать, что он вернулся ради нее! Максим открыто улыбался, выруливая на их родную улицу. — Потому что нет школы лучше! Я ведь тоже здесь учился. А ваш учитель биологии был моим классным руководителем. Теперь у меня есть машина, и проблемы расстояний для меня не существует. К тому же, здесь работает мой лучший друг! Все, приехали. Машина остановилась, но Наташа не хотела выходить. Ее мысли всю дорогу занимал один вопрос: — Здесь семь минут пешком напрямую от школы. Зачем Вы предложили меня подвезти, если Вам не по пути? Мужчина помолчал несколько секунд, глядя на дорогу сквозь лобовое стекло. Потом взглянул ей в глаза: — Ты задаешь слишком взрослые вопросы. Ты уверена, что готова услышать взрослый ответ? Наташа кивнула. — Ты хорошая девушка. Я тебе нравлюсь. И подвезти до дома – это максимум, чем я могу ответить на твои чувства. Это максимум? Вот так вот он ограничил их отношения. А она рассчитывала на что-то большее? Подступали слезы, но Наталья мужественно сдержала их натиск. — Что ж, спасибо. И до встречи в школе! Только дома Наташа позволила себе расплакаться. Вечером Андрей сидел у барной стойки с бокалом пива. Музыка играла довольно громко, но сам бар находился чуть в стороне от танцпола, и разговаривать вполне было можно. — Я хотел бы встречаться с такой девушкой, — говорил Максим. — Она еще совсем неиспорченная. Такая простая, открытая. Мне не хватает этого в девушках, с которыми я общаюсь. Но она еще ребенок! — Так это же замечательно! — у Андрея были другие взгляды на жизнь. — Научишь ее всему. Воспитаешь ее, как тебе хочется! — Боюсь, я ее только испорчу! — усмехнулся Макс. — А пока она идеальна, — и проговорил мечтательно, облокотившись на стойку: — Знаешь, Андрюха, вот сидят на уроке тридцать человек, все такие дети! Пацаны веселятся, пускают самолеты бумажные по кабинету, тычут девчонок карандашами, девчонки пишут записочки, выдумывают что-то, пытаются кокетничать... Рявкнешь на них – они замрут на пять минут. Но мне не хочется на них орать, и я позволяю веселиться. А на меня все сорок минут с первой парты смотрит очаровательное создание, спокойно так! Так внимательно слушает! А я не могу понять, слушает тему урока или что-то еще. Так смотрит, что у меня аж мурашки по коже. Мне даже становится трудно сосредотачиваться на своей работе, так хочется сесть напротив и смотреть на нее так же, как она: молчать и просто смотреть! Как будто это игра, и мне необходимо выиграть… В пятницу она у доски была. Я у нее спрашиваю: «Как проще решить эту задачу?», а она – мне: «Переписать ответ из учебника»… Интересная девушка… — Да ты влюбился! — поставил свой диагноз Андрей. — Нет, просто я очарован, — упорствовал бармен. — Ты же знаешь, какой я, когда влюбляюсь. Я теряю голову. А сейчас голова на месте. *** Валентина Валерьевна уже не раз заставала Наташу в кабинете физики после уроков. У Наташи были хорошие отношения с этой немолодой учительницей истории. Несмотря на то, что Валентина Валерьевна годилась Наташе практически в бабушки, взгляды у нее были вполне современные. Она всегда становилась на сторону учеников. … Когда-то эта учительница вызвала Наташину маму в школу, чтобы убедить ее не запрещать Наташе дружить с двоечницей Таней. Мама считала, что Таня плохо влияет на ее дочь, а Валентина Валерьевна, напротив, убеждала, что это Наташа положительно влияет на свою подругу и помогает ей в учебе. — Что Вы! Наталья не из тех подростков, кто легко поддается чужому влиянию! — уверяла учительница. — Она упряма, и делает только то, что сама хочет, не слушая никого! Наверно, вам трудно ее воспитывать. Мама со вздохом кивнула. Учительница продолжала: — В этом возрасте нужны друзья. В ее жизни наступил период, когда дружба – это не просто песочница и игры в «дочки-матери» с теми, кого приводят на детскую площадку родители. Она учится общаться, строить отношения с людьми. Не вмешивайтесь. Только так она научится правильно выбирать. Пусть она сама решает, каких людей она хотела бы видеть рядом с собой. А с Таней ей скоро станет неинтересно, и она сама, без Вашей помощи, перестанет с ней гулять. Мама важная шишка в Администрации города и привыкла командовать, но тогда послушалась советов учительницы. Правда, поздно: она уже успела настроить Наташу против себя. Зато Валентина Валерьевна в Наташиных глазах моментально вознеслась в ранг «хорошей». … Наташа совсем не испугалась, когда Валентина Валерьевна, заглянув в кабинет физики и уже в который раз обнаружив там школьницу, по-хозяйски потребовала: — Одевайся. Проводишь меня до дома. Наташа покорно подчинилась, даже не стала задавать лишних вопросов. И так понятно, что ей собираются «промывать мозги». Как только спустились со школьного крыльца, учительница взяла Наташу под руку и повела по Цветному бульвару. Вообще-то, не секрет, что Валентина Валерьевна живет на другой стороне речки, а вовсе не там, куда ведет школьницу. Они бродили минут сорок вокруг пятиэтажек недалеко от школы, по дворам, кое-где проходя даже по два-три раза. Этот декабрь был теплым и часто даже солнечным, как обычно в последние годы. Прогулка легко вписывалась в настроение последней учебной недели перед каникулами, и Наташа даже не расстроилась, что ее вынудили на сегодня попрощаться с любимым. Наташа уже настроила себя на то, чтобы воспринимать любые слова учительницы в штыки, но против своей воли находила в ее доводах смысл. — Это нормально в твоем возрасте, — говорила Валентина Валерьевна по-доброму, стараясь войти в доверие. — Многие твои ровесники находят себе кумира. Чаще это известный актер, или музыкант. Но может быть и кто-то со двора, или, допустим, старший брат-сестра. Кто-то, на кого подросток хочет быть похожим, кто обладает для него авторитетом, чье мнение принимается на веру без сомнений. У меня, бывает, сердце кровью обливается, когда девчонки влюбляются в какого-то рок-певца, который употребляет наркотики, пьет, поет отвратительные матерные песни… И эти девчонки все слепо повторяют за ним. Так что, я, в принципе, рада за тебя: ты выбрала себе очень даже положительного героя. Но зачем ты так настойчиво за ним бегаешь? Ты же унижаешь себя! — Мне интересно с ним общаться, — ответила Наташа вежливо, но без особого энтузиазма вести этот разговор дальше. — А ему с тобой? — улыбнулась учительница и ласково погладила девчонку по предплечью. — Я тебя понимаю, он старше, умнее тебя. Тебе есть, чему у него поучиться. А ему с тобой интересно? Подумай. Ведь он хорошо воспитан и, возможно, только поэтому уделяет тебе внимание. Наташа промолчала. Она до сих пор ни разу об этом не задумывалась. Учительница предложила следующий вариант: — Хорошо, давай посмотрим на это с другой стороны. Допустим, пройдет время, ты окончишь школу, повзрослеешь, и он согласится с тобой встречаться. Он мужчина общительный, с яркой внешностью, я думаю, опыта у него в личной жизни более чем достаточно. Ну, будешь ты у него какой-нибудь двести девятой. Не обидно тебе будет? Наташа непримиримо пожала плечами: — Мне все равно. И если честно, я бы хотела, чтобы мой первый мужчина был опытным. — Первый мужчина? — Валентина Валерьевна аж приподняла брови от удивления. — А ты уже всерьез думаешь об этом? А что, ее снова хотят убедить в том, что она еще маленькая?! — Да! — сказала школьница с вызовом, как будто ее оскорбили. Но женщина не отвечала взаимностью на ее грубый тон. Предположила: — Скорее всего, ты просто мечтаешь, как и все девочки. Возьми себе на заметку: хотеть любви и хотеть мужчину – это совершенно разные вещи. Разберись, чего именно ты хочешь. А то можешь совершить большую неисправимую ошибку… — Я не боюсь ошибок! — заявила Наташа и отвернулась. Так и шли: Наташа – засунув руки в карманы брюк, а Валентина Валерьевна – по-прежнему держа ее под руку. Еще много доводов услышала Наташа; было понятно, что к этому разговору историчка подготовилась заранее. Когда спорить с девчонкой уже не было сил, учительница устало покачала головой: — Наталья, Наталья… Когда ты успела стать такой неуправляемой?.. * «Как странно… Замечаю, что копирую твои жесты, манеры… Иногда ловлю себя на том, что улыбаюсь твоей улыбкой. Повторяю все твои привычки – я уже выучила их наизусть. Люблю то, что любишь ты. Думаю о тебе каждую секунду своей жизни и ничего не могу с этим поделать…» * — Максим Викторович, можно я побуду у Вас минут пятнадцать, пока мой класс не уйдет по домам? — Наташа робко заглянула в кабинет на третьем этаже. Учитель с улыбкой кивнул. Уже столько раз она заходила в этот кабинет по какой-нибудь «причине», но волнение неизменно заставляло ее дрожать. Хотя играть свои роли с каждым разом все привычнее. Медленно дефилируя по кабинету – мимо его стола – девушка оправдывалась: — На завтра мало задали, собираюсь побыть до вечера с Андрюхой, но не хочу, чтобы мои одноклассники это видели. Они прикалываются надо мной. Постоянно слышу в свой адрес неприятные шутки, сплетни о том, что я дружу с охранниками… Хотя Максим Викторович внимательно слушал, но на долю секунды Наташе показалось, что он не поверил, что это и есть истинная причина ее визита. Глупо. Эта ложь не на его уровне. Она еще недостаточно взрослая, чтобы достойно обмануть его. Но пока он благосклонно играет по ее нотам. Девушка положила свою теплую куртку на парту и прошла к окну. Максим проводил ее взглядом: приятное зрелище. Стройная, безупречная… Стоя к нему спиной, собрала руками волосы в хвост, закрутила их несколькими ловкими, но плавными движениями в пучок, сладко потянулась, отпустила волосы, и они рассыпались по бледно-синему свитеру… по ее идеальной осанке. Девушка оглянулась. Мужчина смотрел на нее и отводить взгляд не собирался. Смотрела ему в глаза точно так же, как это делал он. По Наташиному расчету парень должен занервничать в этой ситуации, но волновалась сейчас только Наташа. Что-то хотела ему сказать, даже открыла рот, и забыла. — Ты когда-нибудь занималась танцами? — опередил ее учитель. Онемение прошло: — Да, в третьем классе меня отдали в кружок. Я там почти год училась. А потом родители передумали, и меня отдали на французский язык… (Вспомнила!) Там Ваш друг пришел, он сейчас у Андрея. Костя, кажется. Светленький такой, кучерявый. Максим кивнул: — Да, это Костик. Он, кстати, тоже в этой школе учился. Мой одноклассник. Я скоро освобожусь. Планы уроков составлю на завтра, и все. — Я Вам мешаю? — спросила девушка. Смотрела такими чистыми, искренними глазами, что ответить «да» он не смог бы, даже если бы это было так. — Я сам себе мешаю. Так не хочется сейчас думать о работе… — и неожиданно признался ей: — Я вчера с другом поссорился. Точнее, не то чтобы поссорился, просто он меня разозлил. А сегодня уже сомневаюсь, прав я или нет… Наташа удобно расположилась прямо на парте. — А что друг сделал? — Я к нему приехать хотел. Мы давно не виделись, с полгода, наверно. У него своя квартира, но сейчас с ним живет его девушка. Я звоню ему, мол, можно в гости? И слышу, он у своей девушки переспрашивает, можно или нет. И меня это так взбесило! Он у нее разрешения спрашивает, чтобы увидеться со мной! Я даже ответа ждать не стал, трубку положил. Это же его квартира! Причем тут вообще его девушка?! Обычно, сидя так на столе, Наташа болтала ногами, или еще как-нибудь ерзала. Сейчас задумчиво смотрела на учителя, склонив голову набок, как обычно делает он, когда ждет ответа от ученика. Улыбнулась ему: — Бедный Ваш друг! Он, наверно, и понятия не имеет, почему Вы бросили трубку. Ведь он, вообще-то, ни в чем не виноват. — Ну вот! Я думал, ты мне посочувствуешь! — Я сочувствую. Правда, так и не понимаю, почему же Вы на него обиделись. То, что он советуется со своей девушкой, это хорошо. — Но это ЕГО квартира! — повторил учитель. — Но девушка же тоже там живет. Вы все сводите к вопросам закона, что ли. Собственности. А это как раз ни при чем. Здесь вопрос взаимоотношений. Я понятно выражаюсь? Слова трудно подобрать правильные… — Ну, я понял, что ты имеешь в виду, — подтвердил Максим. — Вам кажется, что друг должен был наплевать на мнение девушки, с которой он живет, и принимать Вас – приятеля, который появляется раз в полгода, – по первому Вашему требованию? А может, у них романтические планы были на вечер… — Все, сдаюсь! Ты втоптала меня в землю! Наталья улыбнулась, довольная своими успехами в завоевании его как друга, слезла с парты и подошла к столу учителя. — Перезвоните ему, скажите, что вас разъединили или что-нибудь в этом роде. И знаете, что? Лучше приглашайте его к себе домой, чтобы не напрашиваться на разочарования. Или на нейтральную территорию. Вы сами вообще чего хотите, повидать друга или посетить его квартиру? — Все, не продолжай дальше! — взмолился Максим Викторович. Он протер пальцами виски и спрятался от Наташи за ладонями. Но то, что услышал мгновением позже, отвлекло его от всех переживаний разом: — У Вас такие красивые пальцы… Длинные, ровные… Я где-то читала, что по пальцам можно определить, какой у мужчины член. Как думаете, это правда? Максим вдруг убрал ладони и поднял на нее глаза. Если бы это был мультфильм, его челюсть отпала бы до пола. Не мог понять, не ослышался ли он. Но по ее глазам, ожидавшим ответа, понял, что нет. Грубо, даже повысив голос, уточнил у нее: — Это, по-твоему, нормально – задавать такие вопросы учителю? Что я должен ответить? Что да, это правда, а значит, у меня длинный ровный член? Или нет, короткий и кривой? Тут до Наташи вдруг дошел смысл того, о чем она спросила. А ведь спросила абсолютно искренне! Максим Викторович же сам поощрял ее любознательность! А кто, если не мужчина, может ответить на этот вопрос? Просто не подумала о последствиях… И теперь так стыдно! Поставила в неловкое положение его. Попала в неловкое положение сама… Схватила свои вещи и, тихо, не глядя на него, прошептав «Простите!», выбежала из кабинета. Максим терпеть не может, когда девушка вот так убегает, когда разговор еще не окончен, но сейчас был рад, что она поступила именно так. Хмыкнул только самому себе и покачал головой: ну и молодежь пошла! Когда он спустился на первый этаж к охранникам и Костику, Наташа была там. Правда, увидев учителя, попыталась сбежать, спрятаться от него, но Максим Викторович был уже слишком близко. Он просто сделал пару быстрых шагов и поймал ее за руку. — Стой! Подожди! Прости, что накричал на тебя: учитель не должен так себя вести. — Ничего, это было по делу, — испуганно пробормотала девушка, не поднимая глаз. — Если хочешь, я отвечу на твой вопрос, — предложил он неожиданно. Наташа растерянно уставилась ему в лицо. Как на это реагировать, не знала, и молчала. Учитель отпустил ее руку: теперь-то она не будет убегать. Сказал ей неопределенно: — Не думаю, что есть какая-то взаимосвязь… Я бы, на твоем месте, по этому признаку судить не стал. Но совпадения, конечно, бывают. — Интересно, что между вами произошло? — встрял Андрей. — Не говорите ему! — Наташа потянула любимого за рукав и сделала «бровки домиком». — Не скажу, — улыбнулся ей Максим Викторович и, повернувшись к Андрею, развел руками: — Я пообещал не говорить. — Спасибо! — поблагодарила Наталья сразу за все. И со смущенной улыбкой опустила голову. *** Разум юной девчонки обладает поистине безграничными возможностями! Убедить себя в том, чего нет, испытать горькое разочарование, узнав правду, и через несколько дней перестать плакать, снова убедив себя в том, чего нет! Прошли две недели зимних каникул. Сбудется ли сон в Новогоднюю ночь, если вдобавок он был загадан как желание по традиции во время боя Курантов? Наталья так просто сдаваться не собиралась! Болтая после уроков с охранниками, Наташа как бы невзначай обмолвилась Андрею о том, что хотела бы побывать на второй работе учителя. Но Андрей ее намек прекрасно понял. — Боюсь, что тебя туда не впустят, — огорчил ее охранник. — Это клуб, там два зала, один из них существует в виде кафе. Могу сводить тебя туда днем в выходной. Но Макс работает с восьми вечера во втором зале, на дискотеке. А туда лицам до двадцати одного года вход запрещен. Наташа заметно расстроилась. Тогда Андрей добавил: — Если очень хочешь, то я могу попытаться провести тебя. Но если не получится – обещай не огорчаться! — Обещаю! В пятницу на следующей неделе (в рабочий день Максима) заговорщики отправились на дискотеку. Наташа постаралась выглядеть сногсшибательно, даже воспользовалась косметикой, но яркий макияж делать не стала. Так, тушь для ресниц, два бежевых оттенка теней для век – светлый и темный – и блеск для губ. Надела обтягивающую светлую водолазку, короткую черную мини-юбку и элегантные полусапожки. Длинные каштановые волосы подчеркивало укороченное пальто молочного цвета с поясом на талии. Когда Андрей ее увидел, первым делом взял в руки ее лицо и изучил «штукатурку». После того, как макияж был одобрен, друзья двинулись в путь. В клуб они пришли как раз к открытию. На входе под красивой неоновой вывеской «Призрак» стояли двое мужчин, осуществляющих фэйс-контроль. Один из них сразу обратился к Наташе, загородив собой вход: — Девушка, Вам есть двадцать один год? — Нет, ей нет двадцати одного года, — Андрей отвел секъюрити в сторону, но Наташа слышала, о чем они разговаривали. — Могу я поговорить с Вами, как мужчина с мужчиной? Ей семнадцать, а мне тридцать два. Я Вас в лицо уже запомнил, а Вы меня нет? Я постоянно здесь бываю, и с друзьями, и с девушками... — Андрей сделал многозначительную паузу. — Вот, покорил сердце юной девы... Куда же мне с ней ходить отдыхать – не на тинэйджерские же танцульки! Может, сделаете исключение? Я сам охранник, — Андрей достал из кармана удостоверение своего охранного центра, — так что, коллега, порядок за нашим столиком гарантирую! «Коллега» с ухмылкой уступил дорогу, и Андрей помог Наташе снять пальто в гардеробе. Наталья первый раз была в таком красивом месте. Огромный темный зал, множество уютных синих диванчиков, стеклянные столики возле них. Прозрачная кабинка ди-джея сразу же завладела Наташиными фантазиями: вот бы точно так же постоять там, прижав к голове наушники, нажимать кнопочки и разговаривать со зрителями в микрофон… Глянцевый танцпол и небольшая сцена с шестом для стриптиза производили впечатление «взрослого» клуба. Уникальное освещение, синие с серебром стены, частые темные бархатные шторы – все здесь казалось Наташе декорациями к волшебной сказке, даже она сама, отражающаяся в зеркальном потолке и одной из стен... В этой же стене отражалась такая же зеркальная барная стойка с яркими цветными бутылочками позади. Она сразу узнала в бармене любимого человека. Он не сильно отличался от учителя – тот же строгий стиль одежды, белоснежная рубашка и синяя жилетка. Бармен протирал бокалы и вешал их вверх ножкой на подставку у себя над головой. — Сейчас Макс будет ругаться! — заявил Андрей, беря Наташу за руку и направляясь к бару. И обращаясь к Максиму: — Решили навестить тебя на работе! Бармен замер на несколько секунд со стаканом в руке, глядя на ученицу и медленно переводя взгляд на Андрея. — Вдвоем? — Да, — кивнул приятель. — Мы собрались на дискотеку повеселиться и выбрали «Призрак». — Андрей, что ты вытворяешь? Мне этот сюрприз не нравится! — грубо отрезал Максим и отвернулся, всем своим видом показывая, что он недоволен. В разговор вступила Наташа, перекрикивая музыку и инстинктивно помогая своей речи жестами: — Я уже жалею, что мы выбрали это место. Простите, Максим Викторович, это я настояла: мне просто было интересно увидеть Вас в ночном клубе. — Как тебя вообще сюда впустили? — Максим тоже перекрикивал музыку, и его голос звучал весьма злобно. — На двадцать один ты все-таки не тянешь! От грубого тона любимого мужчины на глаза навернулись слезы. — Охранники на входе просто растаяли от такой красоты! — пафосно заявил Андрей.— Перед этой девушкой открыты все двери! — Кажется, я сделала глупость, — призналась Наталья, когда они сели за выбранный столик. — Мы его разозлили своим приходом. — Во-первых, отнесись к этой ситуации иначе: мы с тобой пришли на дискотеку. И все. Будем танцевать независимо от того, кто работает барменом. А во-вторых, Макс не будет долго на нас дуться, поверь. К одиннадцати вечера, когда в зале набралось народу, и ди-джей включил зажигательную музыку, Андрей вытащил Наташу на танцпол. Название клуба абсолютно сочетается со стилем интерьера, ведь кроме людей здесь еще десяток их отражений, и они, как призраки: промелькнут и исчезнут. Сквозь толпу она все пыталась поглядывать на учителя и в зеркальную стену, и напрямую. К нему то и дело с кокетливыми улыбками подходили девушки: официантки и посетительницы. Он тоже всем улыбался и что-то говорил девушкам направо и налево, как будто флирт для него – обычное дело. А иногда откровенно смеялся – так открыто и завораживающе, что, глядя на него, тоже хотелось улыбаться. А его взгляды на некоторых девушек… Пусть Наташе четырнадцать, но даже она с легкостью понимает всю сексуальную подоплеку этих взглядов! Наташа его таким никогда не видела! Это понятно, ведь в школе одни малолетки, подумала она с сарказмом и обидой. Она здесь была самой молодой и от этого чувствовала себя неуверенно. Начался медленный танец. В центре зала остались несколько пар, остальные помчались на свои диванчики – пить и отдыхать. Андрей обнял Наташу за тоненькую талию, и возможности отказать ему в танце у нее уже не было. Максим, не отрываясь от приятного разговора с сексапильной барышней, сидевшей у барной стойки, наблюдал и за знакомой ему парой. Было бы красиво, если бы там вместо Андрея был сейчас он. Конечно, большой Андрей рядом с ней совсем не смотрится и выглядит, прямо скажем, смешно! А вот он, Максим, моложе, пониже ростом, стройный, в отличие от Андрея... Максим уже давно привык к своему ревнивому характеру, но справиться с ним никак не мог. Вот охранник смотрит зайчонку в глаза, говорит что-то, видимо, приятное, потому что она смущенно опускает взгляд и улыбается... … — У Максима есть девушка? — танцуя, спросила она у Андрея. — На данный момент нет. — А часто он заводит романы? — Бывает, время от времени. Ты ведь влюблена в него? — Да, к сожалению, — призналась Наташа. — Почему – к сожалению? Ты ему тоже нравишься. Он в последнее время говорит практически только о тебе. Наташа смущенно опускает взгляд и улыбается… Через какое-то время Андрей извинился, оставил Наташу танцевать в обществе симпатичного молодого человека, которому девушка явно понравилась, и подошел к Максу. — Смотри, — кивнул охранник на парня возле Наташи. — Уведут! — Так будет лучше, — уныло произнес учитель. Андрей не мог понять друга. Что такого ужасного в том, чтобы встречаться со школьницей? Есть взрослые парни, которые встречаются со школьницами, и ничего страшного! Андрей, охранник, часто видит, кто приходит встречать учениц после уроков. Среди них есть довольно взрослые экземпляры. — Макс, вся проблема в том, что она именно твоя ученица? Но ведь сейчас ты не учитель, а бармен! Не выдумывай себе проблемы там, где их нет! Максим смотрел, как Наталья танцует очередной «медляк» с незнакомцем, и задумчиво говорил: — Когда были Новогодние каникулы, мне так ее не хватало – я аж сам себе удивлялся! Никто не нарушал мое спокойствие очередной проблемкой. А она танцует с другим парнем, посмотри: я ее в данный момент не интересую. Что ты мне предлагаешь? Встречаться с ней? А потом появится парень ее возраста, которого она полюбит уже по-взрослому. Зачем в ее биографии будет болтаться страница обо мне? Наташа как будто читала на расстоянии эти мысли. Попрощалась со своим новоиспеченным кавалером, вежливо отказалась дать номер своего телефона и подошла к бару. — Проводишь меня домой? — попросила она Андрея. — Провожу, — Андрей с намеком посмотрел на своего друга. — Пойду пока возьму наши вещи в гардеробе, — и обращаясь к Наташе: — Как попрощаетесь – выходи. Пожал руку Максу и вышел из зала. Учитель поймал себя на мысли, что нервничает, оказавшись сейчас с ней наедине. А потом поймал себя на другой мысли: ведь они не «наедине»! Почему же он так волнуется?! Сказал первое, что пришло ему в голову: — Тебе здесь понравилось? — Да. Но мне не с чем сравнить. Я больше ни в каких ночных клубах не была. Хотя вон тот парень меня достал. Я не люблю, когда ко мне так настойчиво клеятся. — Ты сегодня великолепно выглядишь! — второе, что он решил ей сказать. Наташа вдруг поняла, что она не первая за сегодняшний вечер, кому он это говорит. — Максим Викторович, мне не нужны дежурные комплименты. До свидания. — Я сказал это искренне! — но девушка уже вышла вслед за Андреем. * Через неделю, в пятницу, на уроках физики Наташа даже не смотрела на учителя. В ее душе зародилась непроходимая обида на него за этот нескончаемый флирт на дискотеке. Он не мог не заметить отсутствие влюбленного взгляда. Поймав момент, когда никто не обращал на них внимания, попросил ее остаться после урока. Заинтригованная, она осталась. Мужественно дождалась, пока девчонки, наконец, от него отлипнут и разойдутся: они, как в седьмом классе два года назад, после звонка на перемену окружали стол молодого учителя, якобы кто-то что-то не понял, кто-то хочет посмотреть свои оценки по физике, а кто-то просто хочет постоять рядом, вроде как со всеми... Наташа только сейчас, в четырнадцать лет, поняла, что если бы Максим захотел, то легко и безобидно отучил бы девчонок уделять ему столько внимания… Следующих по расписанию ребят учитель попросил пока не заходить в кабинет и сел за парту рядом со своей маленькой подопечной. — Я тебя чем-то обидел? Наташа молчала. Неправильно – ревновать человека, на которого у нее нет никаких прав. Ей не хотелось говорить с ним об этом. Точнее, хотелось поговорить, но не хотелось показаться ему глупой. Ведь он ей не парень… — Если тебя оскорбил этот комплимент, когда вы с Андрюхой уходили, то не думай ничего плохого, пожалуйста! Я сказал тогда правду, ты потрясающе выглядела. Тебе очень идет такой женственный стиль одежды, юбки… Мне совесть не позволяет делать дежурные комплименты Тебе, ты же не какая-нибудь посторонняя девица. Ты моя ученица, и ты можешь быть уверена, что любой мой комплимент – это не лесть, а скорее, похвала. Девушка продолжала молчать. Ох, лучше бы дело было в этом..! — И прости за то, что так неприветливо вас там встретил. Ну, прости хоть за что-нибудь! — Для Вас это так важно? — Очень! — Почему? — Наташа испытующе заглянула в его глаза. Она уже не в первый раз пыталась поймать его на неосторожных фразах в надежде услышать хоть какое-нибудь лестное для ее чувств признание. Максим и на этот раз придумал целомудренную отговорку: — Друзья Андрюхи – мои друзья. Я не хочу с тобой ссориться. * Снова просыпаются надежды! Снова появляются силы, которые уже, казалось, иссякли! «Я ему небезразлична!» - сделала безоговорочный вывод девчонка. Она не единственная в классе, а тем более, в школе, ученица, которая влюблена в Максима Викторовича. Но она, похоже, единственная ученица, к которой Максим Викторович относится с таким вниманием. В общем, это было действительно так, но в том ли значении, которого так требовало сердце девушки? Надежда нужна человеку. Этот оазис приводит в действие огромные, и в то же время такие простые, механизмы. Надо поднять голову и продолжать битву! Снова после уроков Наташа подошла к заветному кабинету на третьем этаже. Как всегда, заглянув в замочную скважину и убедившись, что учитель один, приоткрыла дверь и попросила разрешения войти. — Какова причина твоего визита? Мы ведь уже виделись сегодня на уроках, — весело поинтересовался Максим Викторович. — Вы мой последний шанс! — театрально воскликнула девушка. — Это обязывает! — подыграл ей учитель. — Чем могу тебе помочь? — У меня потерялся золотой браслет. Вот, был на руке, может, застежка сломалась, или звенья разорвались. Вы не находили? — Нет. А ты уверена, что это случилось именно здесь? — Я уже искала в других кабинетах. Наташа направилась к парте, за которой обычно сидит: к первой в ряду у окна. Принялась заглядывать под стол, посмотрела на подоконнике за занавеской, на радиаторе отопления и под ним. Максим подошел помочь, только поднял тяжелый старый стул и вдруг заметил одно ловкое движение девушки: она достала из кармана цепочку и сделала вид, что подняла ее с пола возле ножки стола. Учитель присел на корточки рядом с ней и быстро схватил ее за обе руки. Наташа только собралась обрадоваться, что браслет нашелся, но мужчина перебил ее. Спокойно и тихо, глядя ей в глаза, сообщил: — Ну, вот ты и попалась. Я видел, как браслет оказался у тебя в руке. Теперь он уже никогда не узнает, что Наташа предполагала делать дальше. Но момент того стоил! Как приятно было ему видеть этот растерянный, испуганно упертый в него взгляд! Наконец-то! Ее сконфуженное личико – настоящий приз, за которым он гнался столько времени. Не спешил выводить ее на чистую воду – слишком велико уважение к ней. Она единственная девочка из этой школы, которую он запомнил два года назад, и теперь Максим с интересом наблюдал, как она взрослеет. В ней просыпается характер, ее уникальный характер, ее индивидуальность! Два года назад она совершала поступки, не зная конечной цели, а теперь видит перед собой цель и упорно придумывает способы ее достичь. Максим вытащил цепочку из ее ладошки и застегнул на тонком запястье. — Ты ведь на левой руке носишь? Да, — ответил сам. — На той руке, которой пишешь. А ты левша. Вы, левши, сразу бросаетесь мне в глаза на уроках. Максим поднялся в полный рост. Наташа тоже встала, но отвернулась якобы посмотреть в окно. — Слушай, я не девочка-подросток, — невозмутимо продолжал свое испытание физик. — Объясни мне, что это все значит? А то, может быть, я все понимаю неправильно. Наташа даже не шелохнулась. — Повернись, пожалуйста, ко мне лицом. Это невежливо – стоять спиной к собеседнику. Снова не последовало никакой реакции от непослушной девчонки. Это уже начинало злить учителя. Тогда он подошел, слегка отодвинул девушку от окна и присел на подоконник перед ней лицом к лицу. — Все остальные поводы приходить сюда тоже ведь были выдуманы? Наташа не могла выдавить из себя ни слова. Она совсем не так репетировала свое сегодняшнее представление. — Поговори со мной, не бойся. Я не буду тебя ругать, — пообещал учитель. — Ругать? — очнулась Наташа. — А за что меня можно ругать? Я перед Вами в чем-то виновата? Может быть, в том, что люблю Вас? — девушка одарила его гордым взглядом. — Хотя я не стесняюсь своих чувств, но мне стыдно за эти уловки. К сожалению, я не знаю, как по-взрослому привлечь Ваше внимание. К тому же, это единственно допустимый вариант поведения здесь, в школе. Она грустно опустила голову, но было ясно – не из-за того, что стыдно, а из-за того, что готова заплакать. — Ты ничего не добьешься такими поступками, — больно уколол ее сердце нежный теплый голос. — А Андрей уверяет, что я Вам нравлюсь, — парировала Наталья, дерзко посмотрев любимому человеку прямо в глаза. Максим на минуту замолчал. Нравится! И теперь еще больше: столько смелости в ее словах! Отважно признается в любви и не теряет при этом собственного достоинства! А Наташа испытующе разглядывала его мысли и ждала, что он на это скажет. — Андрей прав, — подтвердил он. — Очень нравишься. И именно поэтому я не воспользуюсь твоей привязанностью. — Жаль, — уверенно произнесла девчонка. — Может, это было бы ошибкой, но я имею право на ошибку! Я имею право на свой собственный жизненный опыт! Наташа гордо развернулась и вышла из кабинета. Учитель воткнул руки в карманы брюк, запрокинул голову назад, закрыл глаза и задумался. А уйдя, пойманная с поличным, из школы, Наташа устремилась, конечно, на пляж. На голый-серый-пустой-холодный февральский пляж. Ночью был снегопад: идя в школу, Наташа радовалась нежной пушистой белизне, а сейчас, в обед, от снега уже не осталось и следа. Подобралась совсем близко к робким волнам и бессильно опустилась на камни. Так и замерла, вонзив взгляд в горизонт. Она частенько приходит сюда – подумать под монотонный шум у ног, под звуки прибоя. Первый раз в жизни призналась в любви, да еще и глядя в глаза. Это не страшно, когда знаешь, что парень отнесется с пониманием. Может, надо было сделать это намного раньше? Только сейчас стало легче на душе. Грустно, но легче. В понедельник будет четырнадцатое февраля, День Святого Валентина, праздник всех влюбленных. В школе, как и несколько лет подряд, устроят романтическую почту: в коробку возле центрального входа можно бросать письма с признаниями в любви и, конечно, с указанием имени-фамилии и номера класса адресата. Андрей рассказывал, что два года назад Максиму Викторовичу наприсылали кучу сердечек, и они потом долго хохотали, когда читали эти творения. Наташа не стала переспрашивать, над чем смеялись: над чувствами девчонок или просто над ошибками. И хотя сама не делает ошибок, но на всякий случай решила ничего никому из них не писать. Андрей как-то упомянул, что четырнадцатого февраля у Максима еще и день рождения… Что ж, вот с днем рождения его и поздравим! Но только на словах! — Хочешь, угощу тебя мороженым? Наташа оглянулась на голос. Это был самый обычный, ничем не примечательный парень лет двадцати, в теплом спортивном костюме, смуглый, коротко подстриженный. Его добрая искренняя улыбка убедила Наташу не грубить ему сразу. — Холодно сейчас для мороженого, — ответила она. — Может, тогда пирожок с картошкой? — настаивал незнакомец. — Нет, спасибо. Ты, наверно, маньяк? — Почему? — удивился парень. Наташа наконец-то улыбнулась: — Меня мама в детстве учила, что если незнакомый мужчина предлагает мне конфету, то он маньяк. — А! Ну, тогда да, маньяк. Можно составить тебе компанию? В награду за его неординарный способ завести разговор с девушкой Наташа кивнула. Парень протянул ей руку: — Знаешь, нельзя сидеть на холодных камнях. Пойдем, сядем на лежаки. Его зовут Денис. Он очень учтиво представился и рассказал о себе вкратце, прежде чем начать расспрашивать о ней. Ему двадцать один год, он студент пятого курса, будущий инженер-строитель. И в свободное время подрабатывает на стройке в команде отца. В то, что ей четырнадцать, он категорически не хотел верить. А Наташа решила не скрывать и не добавлять себе парочку еще не прожитых лет. — Наверно, ты не знакомишься с такими стариками, как я, — разочарованно предположил Денис. А Наташа, совершенно неожиданно для себя самой, призналась постороннему парню: — Я влюблена в мужчину, которому двадцать семь. — А он в тебя? — спросил Денис, как будто было возможно несколько вариантов ответа. — А он в меня – нет. — Ты, случайно, не из-за этого сейчас грустишь? Наташа кивнула: — Пару часов назад я призналась ему в любви. Хотя он и так это знал. — И что он ответил? — Что не воспользуется моими чувствами. — Ну так радуйся: ты влюблена в хорошего парня! А вот мне радоваться нечему: моя девушка ушла к моему другу. Причем, она начала с ним встречаться намного раньше, чем рассталась со мной. А я, как дурак, ничего не замечал. Денис сказал, что знает, как отвлечь Наташу от грустных мыслей. Завтра его знакомая выходит замуж, и у него как раз приглашение на двоих, а он, как уже успел сказать, без пары. — Тебе что, больше некого пригласить? — осведомилась Наташа. — Есть кого. Но тебе это принесет больше пользы, чем им. Мы не пойдем в загс, все официальное пропустим, и придем на самое веселье. Отдохнешь, посмотришь конкурсы, поешь-попьешь. А я буду гордо задирать нос, что пришел с такой красивой девчонкой! Непонятно, как такому простому парню удалось в такой короткий срок обаять ее?! Может, он послан ей свыше, чтобы забыть любимого? В такие моменты начинаешь верить в судьбу. Конечно, согласилась! — Только как же твоя девушка? Ведь это ее пригласили с тобой. — Не беспокойся, ее приведет мой бывший друг. * Наташа еще не бывала на свадьбах. Как же надо одеваться: вечернее платье, или джинсов и нарядной кофточки будет достаточно? Вместо джинсов все же надела красивые серые брючки, которые были такие легкие и воздушные, что напоминали юбку. А единственная блузка в ее шкафу, достойная такого праздника, как свадьба, – сочного сиреневого цвета, с тонкими рукавами и глубоким вырезом почти до пояса… на спине. А что же делать с волосами, чтобы они не прятали этот вырез? Собрала их все с одной стороны под ухом в нетугой хвост и оставила лежать на груди. И, разумеется, одолжила у мамы аксессуары. Денису пришлось задержаться на работе, и на свадьбу они опоздали на два часа. Разделись в гардеробной, и теперь, держа Дениса под руку, Наташа с волнением вошла в зал. Почувствовала себя словно во дворце: огромное светлое помещение в бело-голубых тонах с красивыми величественными колоннами и высоченным куполообразным потолком завораживало своей торжественностью. Прямо напротив входа – на противоположной стороне зала у высоких окон с пышными занавесями был расположен стол жениха и невесты и их свидетелей. Они все сидели там, и Наташа пока не могла рассмотреть свадебное платье. Отсюда к новобрачным вела ковровая дорожка, по обе стороны которой под украшениями из воздушных шаров за длинными праздничными столами сидели гости. Людей было много, и Денис долго высматривал, где сидят друзья невесты. Многие танцевали, и понять, какие места уже заняты, можно было только по бокалам и тарелкам. Найдя два свободных места, Денис повел туда свою спутницу. — Кто здесь твоя девушка? — тихо спросила Наташа, когда они уже немного освоились за столом. Денис кивнул на танцпол и ответил, немного исправив Наташин вопрос: — Бывшая. Вон, в красном, блондинка. — А тот, кто с ней танцует, твой друг? — Уже нет, — сказал Денис и, неприязненно отвернувшись от танцующих, грустно ковырнул вилкой салат. — Не переживай, — приободрила его Наташа. — Еще неизвестно, кому больше повезло… И Наташин взгляд совершенно случайно наткнулся в толпе на другую пару… Какого черта Он тоже здесь?! В такие моменты уж точно начинаешь верить в судьбу… Наташа не ожидала его здесь встретить, может, именно поэтому не поверила своим глазам и с минуту мучительно пыталась понять, он это или просто кто-то похожий… Конечно, Он. Он же единственный в мире. Он единственный в мире, кто причиняет ей такую боль. От кого ей нигде не удается скрыться… Женщина рядом с Максимом – не та, кого Наташа видела с ним на пляже. Совсем другая. Она примерно его возраста, далеко не худая, хотя пропорции довольно соблазнительные. Это хорошо видно в ее одежде: джинсы в обтяжку с блестящими вышивками и нарядным ремнем, не скрывающие лишних килограммов на бедрах, и кофточка – черная, тоже в обтяжку, с глубоким декольте на пышной груди. Разрезом глаз и скулами напоминает женщину с Востока. У нее темные с рыжим оттенком мелко накрученные волосы ниже плеч, и она почти одного роста с Максимом. А Наташа маленькая… Неужели, ему нравятся такие «пышечки»? А Наташа худая… Песня звучит романтическая, хотя и не медленная. Многие гости танцуют в парах – в обнимку. Наташа забыла кушать, просто сидела и не сводила с Максима глаз. Кучерявая так сильно к нему прижимается! Обняла его за талию, зацепилась большими пальцами сзади за петли на поясе его брюк, а оставшимися пальцами поглаживает его чуть ниже. Наташа отдала бы жизнь за то, чтобы вести себя с ним так же по-хозяйски… Ему это, разумеется, нравится. Сначала они просто разговаривали, теперь он прикасается к ее лицу, к кудряшкам, улыбается… Две женщины встали из-за стола и загородили обзор. Когда они отошли, пара уже целовалась. Наташа впервые вживую увидела, как Максим целуется! Раньше только представляла это. Мечтала… Со стороны выглядит красиво: страстно, но не пошло. И невыносимо больно! Тамада, шикарная женщина средних лет в блестящем вечернем платье, попросила всех сесть на места, потому что начинался какой-то веселый конкурс. Наташа прослушала его условия – она была поражена: Максим и эта Кучерявая сидят в разных концах стола! Значит, она не его девушка! Максим сидел за столом друзей жениха, спиной к Наташе. А рядом с ним, похоже, его одноклассник Костик со своей женой. Максим даже не смотрит в ту сторону, где Кучерявая. И это после того, что он с ней делал минуту назад! Когда тамада объявила официальный медленный танец – о, ужас! – Максим пригласил блондинку в вечернем платье: прошел мимо Наташи, не заметив ее – его взгляд уже выбрал свою цель. По его поведению с этой блондинкой Наташа сделала вывод, что они только знакомятся: он обнимал ее за талию аккуратно, не позволяя себе ничего лишнего, похоже, задавал ей вопросы, с подчеркнутым интересом слушал ответы. Кучерявая тоже танцевала с другим мужчиной и на Максима внимания не обращала совсем. Денис тоже все время наблюдал за своей любимой бывшей девушкой. Они с Наташей почти не разговаривали, просто сидели рядом и вели каждый свою слежку. Денис постоянно наливал себе водки, каждый раз предлагая и Наташе, и пил в одиночку даже между тостами тамады. Кажется, их совместные планы отдохнуть и повеселиться разбиваются вдребезги от ударов судьбы. Когда закончилась эта медленная песня и началась другая – быстрая, Максим взял блондинку за руку и куда-то ее позвал. Та ласково улыбнулась и кивнула. Сразу на выходе из зала был холл с бежевыми кожаными диванами, журнальными столиками возле них и множеством больших растений в цветочных горшках, стилизованных под античную эпоху. Наверно, повел ее именно туда – продолжать знакомство в спокойной обстановке… Время, когда Максима не было в поле зрения, для Наташи тянулось бесконечно. Ей не хотелось ни есть, ни пить, ни разговаривать… Что-то происходило вокруг – и пропадало, даже не зацепив Наташино внимание. Живая музыка звучала словно на той частоте, которая находится за пределами восприятия человека – для Наташи ее не было совсем. …Неужели потерпел неудачу?! Вернулись они порознь, с интервалом минут в пять, и хотя блондинка еще несколько раз поглядывала на него, но на улыбки Максима взаимностью не отвечала. Что это значит? Максим предложил ей что-то оскорбительное? Или блондинка просто не захотела быть второй после Кучерявой? Как все-таки трудно, оставаясь незамеченной Максимом, жить его жизнью. Забыть о себе, о людях вокруг, о празднике и разбираться в его психологии, пытаясь вычислить, в чем он ошибся… Кто-то из гостей заказал для молодоженов красивую романтическую песню, пары потянулись танцевать, и Наташа позвала Дениса. Только сейчас, снова целуясь с Кучерявой, Максим посмотрел, наконец, мимо… Наташины глаза выглядывали из-за Денисового плеча… Сразу прекратил целовать Кучерявую и прошептал ей со вздохом: — О, нет! Только не это! — Что такое, Макс? — девушка проявила искренний интерес. — Здесь девчонка, которая учится в нашей школе. — Ну и что? — Блин, так нехорошо получается… Вчера она призналась мне в любви. Причем, так смело, почти с такого же расстояния, как ты передо мной. Представляю, что она сейчас чувствует… Максим опустил голову в кудряшки Кучерявой и закрыл глаза – спрятался от Наташи. Думал, что спрятался. На самом деле это оказалось невозможно. Медленно кружась в танце, Кучерявая с интересом взглянула на эту таинственную девушку – Наташа как раз была к ней спиной. — О-о! Да она без лифчика! — подколола она друга. — Как ты себя чувствуешь, милый? Ты уже успел сказать ей, что голая спина без лифчика – это твоя слабость? — Ин, перестань издеваться! — прошептал Макс. — По-моему, у нее красивая грудь, — не останавливалась Кучерявая, снова разглядывая Наташу. Наташа не плакала. Может быть, смирилась со своей участью. Возможно, еще не поняла до конца то, что происходит. Или просто было легче оттого, что она здесь тоже с парнем… И вдруг подумала: если Максиму все равно, с кем, – то почему не с ней? Может, рассказать Денису об этой ситуации – брату по несчастью? Он поймет. Но Денис совершенно чужой человек, а Это – слишком глубокие чувства… Здесь все посторонние. И только Максим Викторович – родной. Как бы он себя ни вел… Долго еще переглядывались с учителем, совершенно не разговаривая друг с другом. Сидя за разными столами, думали только друг о друге. Наташа сверлила взглядом его спину, но как только Максим оборачивался, отводила взгляд, словно она совсем не обращает на него внимания. Максим сказал что-то Костику, и тот, тоже оглянувшись, кивнул Наташе в знак приветствия, а потом долго внимательно смотрел на своего друга. С каждой рюмкой Дениса Наташе становилось все более одиноко. Но она не жалела, что согласилась сюда прийти. Впервые она оказалась рядом с учителем не по своей инициативе и на вполне честных основаниях. Наблюдала за ним, как исследователь, и делала выводы. Оказывается, то, как он вел себя на работе – на дискотеке – еще не самое страшное. Может быть, есть хоть малейший шанс, что ее сердце перестанет любить такого отрицательного персонажа? Наташа на секунду отвлеклась, задумавшись над своей тарелкой, и вздрогнула от неожиданности: Максим подошел сзади и, наклонившись между ними, обратился к Денису: — Можно потанцевать с твоей подругой? Наташа услышала слово «потанцевать», и ее сердце заколотилось с такой силой, что показалось – все это заметили. Денис пожал плечами: — Если она не возражает… Иногда от обиды мы говорим совсем не то, что у нас в мечтах: — Возражаю! — Почему? — Я в Вас разочаровалась. — Потому что я обычный мужчина, а не принц на белом коне? — и вздохнул: — Наташ, я не обязан перед тобой оправдываться, но мне почему-то хочется извиниться. — Хорошо. Извинения приняты. Максим поцеловал девчонку в висок, аккуратно придержав ее голову с другой стороны, и снова обратился к Денису: — Береги ее. Если узнаю, что ты ее обидел – переломаю тебе хребет! Пьяным голосом Денис пытался проявлять признаки бравады: — Только не надо заноситься, ладно! Максим согласно кивнул, но в сочетании с его взглядом этот кивок скорее означал: «Надеюсь, ты меня хорошо понял». Он оставил их, а сам вообще вышел из зала. Оператор гулял объективом по лицам гостей, и Наташа постаралась отвернуться. Наверно, на ее лице сейчас такое выражение, что можно испортить молодоженам свадебное видео. Тамада объявила начало вручения подарков. Музыку основательно приглушили, чтобы молодожены могли расслышать безмикрофонные поздравления выстроившихся в очередь гостей, и теперь музыка звучала бледным фоном. Максим вернулся в зал и на ковровой дорожке одним смелым объятием остановил спешащую к выходу Кучерявую. — Уже уходишь? — выловила Наташа из шума его слова и еще больше напрягла свой и без того стопроцентный слух. — Только девять часов! Домой? Кучерявая кивнула, погладила его по груди, улыбнулась и кокетливо предложила: — Поехали ко мне? Наташа внимательно ждала его ответ. Учитель на секунду задумался. Его взгляд сбежал с Кучерявой на ковер, потом рассеянно пролетел по людям, и Максим отрицательно покачал головой. Он стал говорить тише, и Наташа уже больше ничего не слышала из их разговора, но на сердце уже стало немного легче… — Я был уверен, что уйду отсюда с тобой, — сказал Максим своей подруге. — Но тут пришла Она! — закончила Кучерявая его мысль. Максим попытался объяснить: — Хочу проследить, чтобы у нее все было хорошо. Мне показалось, она тут никого не знает. Она ведь младше, чем кажется… Еще совсем ребенок… Кучерявая улыбнулась, придумав решение этой проблемы: — Приезжай ко мне, когда освободишься… Максим продолжал ее обнимать и пока молчал. Но его взгляд и сексуальная улыбка выдавали то, что он не раздумывает, а просто дразнит свою подругу. — Неужели какая-то несмышленая девчонка заставит тебя забыть обо мне? — Кучерявая соблазнительно надула губки. — Никто не заставит меня забыть о тебе! — шепнул ей Максим. — Увидимся часа через три! Еще пару часов Максим провел, наблюдая за Наташей. Ее спутник много пил, хотя и так был уже сильно пьяный, а вскоре стал часто и надолго исчезать, наверно, в туалете. Выловив очередной момент, когда Наташа осталась за столом одна, Максим подошел к ней: — Давай, я отвезу тебя домой. — Я пришла сюда не с Вами, и не с Вами отсюда уйду! — последовал ее гордый ответ. — Боюсь, что тот, с кем ты пришла, уже не в состоянии даже вызвать тебе такси. Учитель сел на свободное место Дениса, и Наташа отвернулась, не желая, чтобы он попадал в поле ее зрения. Максим взял ее за руку – за пальчики – и попросил ласково: — Зайчик, пойдем. Свадьбы обычно до двенадцати ночи длятся, а значит, через полчаса всё равно все пойдут по домам. Надув губы, девушка продолжала смотреть в противоположную сторону. — Ну, милая, солнышко, радость моя, ну пойдем! По его интонации Наташа слышала, что он улыбается. И хотелось улыбнуться ему в ответ. — У Вас под партой словарь синонимов русского языка? — хихикнула она иронично. Набралась решимости оглянуться на него – и пожалела об этом. Дороги назад нет: от него потом нельзя отвернуться. Так должно быть всегда! Вот именно так, как в это мгновение! Он должен быть рядом, улыбаться ей, держать за руку, называть ее ласковыми словечками! И подвозить до дома. Наверно, уговорить девушку – для него проще простого… Наташа понимала, что не в силах сказать ему «нет». Думала, будет стыдно смотреть ему в глаза после вчерашнего признания, но было очень комфортно в его присутствии. Несмотря ни на что! Чувствовала себя уверенно рядом с ним. Точно знала, что он ее здесь не бросит, сколько бы она ни сопротивлялась. Его спокойный голос не позволял ей даже понервничать по привычке. — У тебя тоже красивые пальцы, — сказал он, поглаживая ее руку. — Особенно вот этот! — приподнял немножко вверх ее крохотный мизинчик. Наташа, не сдержавшись, улыбнулась. На глаза навернулись слезы. — Малыш, ты же понимаешь, я без тебя отсюда не уйду. — Пойдемте, — смилостивилась, наконец. В машине, плавно разруливая серпантины узких сочинских улиц, пытался разговорить девочку, но она отвечала грустно и односложно. Максим понимал, в чем причина. Уже ближе к дому с чувством безысходности предположил: — Может, это и к лучшему? Может, хоть теперь ты решишь, что я тебя недостоин, и перестанешь тратить на меня свой актерский талант? У Наташи полились слезы по щекам. Она вытерла щеки манжеткой теплой куртки и закричала ему: — Неужели Вы не понимаете?! Я сойду с ума от переживаний, умру, но все равно буду любить Вас! Это сильнее обстоятельств! Это не прекратится только потому, что Вы с кем-то целовались! Конечно, ему не понравилось, что она повышает на него голос, но ответить ей хоть что-нибудь – оказался не в силах. Через пару мгновений остановил машину возле ее дома. Собрался проводить ее до двери, чтобы удостовериться, что в подъезде ее не ждет маньяк, но девчонка выбежала, бросив напоследок грубое «досвиданье» и громко хлопнув дверцей. Только сейчас впервые понял, что ее чувства – не простое увлечение. Уже столько времени он испытывает на себе ее симпатию – еще с той встречи летом после его переезда в Дагомыс, когда она караулила его возле дома родителей. И до сегодняшнего дня, до этой минуты не воспринимал ее чувства всерьез. Как само собой разумеется считал, что четырнадцатилетним девочкам парень может только нравиться, и не более того. А ведь, скорее всего, Наташа сейчас единственная девушка, которая его искренне любит... Любит не за внешность и не за то, что он единственный молодой учитель в школе… Любит так, что может поговорить совершенно откровенно. И может сказать, что он не прав, а не лицемерить, чтобы сделать ему приятное. Единственная девушка на сегодняшний день, которой он действительно восхищается… Если бы была возможность прожить этот день заново, он прожил бы – совсем по-другому. Ради нее. Ради того, чтобы она сейчас не плакала. Денис ей больше никогда не звонил. «Я ненавижу тебя! Я тебя ненавижу!!! Я хочу забыть о тебе напрочь. Иначе долго так не выдержу… Что за проклятая любовь – такая прочная?! Больше никогда в жизни я не буду спать. Потому что ты снишься мне, и я уже сбилась со счета, сколько приятных моментов мы пережили с тобой вместе в моих снах. Просыпаться – очень сложно, а теперь будет еще труднее. Время – плохой доктор. Оно не умеет лечить. Надо как-то справляться самостоятельно.» Все воскресенье потратила на изготовление собственноручной открытки. Решила, что не сможет поздравить Его с днем рождения лично. Что просто – не сможет… Не наберется смелости, не забудет обиды… Сначала сделала открытку в форме сердца – как-то само собой пришло на ум, ведь четырнадцатое февраля – День Святого Валентина, день всех влюбленных… Потом передумала. Начала все заново. Вырезала из альбомного листа прямоугольник, свернула его вдвое. Долго и тщательно разукрашивала цветными карандашами – благодать для творческого самовыражения. Сделала приятный неяркий разноцветный фон. Потом добавила немного блесток. В уголок открытки приклеила бусинки и красивые перышки, безжалостно срезанные с заколки для волос. Открыв эту маленькую книжицу, написала фломастером аккуратным почерком правой руки «С днем рождения, любимый!» и подпись «Твоя радость»… И все, больше – ни слова. Вот так, смело, дерзко. Терять нечего! Так глупо, безнадежно… Отчаянно. Кидать это письмо в школьную праздничную почту нельзя: вдруг какой-нибудь любознательный почтальон прочтет. Значит, незачем и указывать адрес. Но отдать учителю прямо в руки – это слишком нереальная задача. В понедельник, остановившись у Андрея после уроков, Максим в первую же очередь поинтересовался, была ли здесь Наташа. Андрей кивнул и уточнил, что про свадьбу ему уже все известно. — А ведь, зная тебя, я мог бы предположить, что вы с Наташей и ночь вместе провели… — усмехнулся охранник. За что Максим наградил его таким красноречивым взглядом, что Андрей мигом посерьезнел. — Ночь я провел с Инессой, — признался Макс. — И теперь так себя чувствую, словно кому-то изменил… — «Кому-то» или кому-то конкретно? — снова съязвил Андрюха. Макс знал, что у друга такая черта характера – ехидничать. Поэтому просто ответил ему тем же: — Я кому-то изменил так конкретно, что даже в клуб на работу вечером проснуться не смог. Хорошо, что у меня есть кофе-бой, он там без меня один, бедняга, зашивался. Но выговор от начальства все равно получу! Андрюха сперва сам поздравил Макса с днем рождения и только потом вспомнил про Наташину записку. Передал нарядную открыточку другу. — Это от Натальи. Учитель развернул, прочел… Так нагло: «…любимый!», и в груди тепло стало: «Твоя радость»… Угадала. — Это ты ей сказал про день рождения? — поднял он глаза на охранника. — Не помню, — пожал тот плечами, — может, и я, — и хитро улыбнулся: — Ждал ведь от нее записочки? Да? Когда на шестом уроке две девчонки-почтальонши принесли физику те поздравления, которые были ему адресованы, Максим, и правда, с трудом дождался окончания всех своих семи уроков, а потом, оставшись в кабинете в одиночестве, перелистал записки в поисках Ее подписи. Сделал вывод, что Наташа не на шутку обиделась. Оказалось – нет, все равно «любимый»! Так надежно… — Что, приятно? — усмехнулся Андрюха, сидя на краешке стола и глядя на друга. — Ты читал? — с подозрением спросил физик. — Да, — кивнул тот с ехидцей. — Прости, конечно, но я так привык, что твои любовные послания мы читаем вместе, что не удержался… Кстати, а где остальные? — Тоже прости, но я их выкинул. Не подумал о тебе. Но ты не расстраивайся, единственный шедевр был. От Вики и Тани, седьмой класс: «Максим Викторович, мы вас любим, мечтаем узнать ваш адрес и получить две ваши фотографии». Наверно, расчет был на то, что завтра я принесу им две фотографии и продиктую адрес. Андрей хихикал, а Макс обеспокоено вертел в руках Наташину открытку. — На, — протянул ее охраннику. — Верни Наташе. — Зачем? — Андрей одарил приятеля недоуменным взглядом. — Не хочу, чтобы она думала, что я оставил себе на память. — Верни сам. Макс вздохнул: — Андрюха, это уже будет расценено, как знак внимания с моей стороны. Не стоит лишний раз ее обнадеживать. — А вернуть письмо – это вообще уже знак неблагодарности! — ухмыльнулся охранник. — Хочешь ее огорчить? Тогда Максим подумал немного, развернул открыточку, достал из внутреннего кармана пиджака ручку и подписал на пустом месте «Спасибо, милая». — Давай так, — снова обратился он к Андрею. — Передай ей это, пожалуйста. — А ЭТО, — Андрей указал на свежую надпись, — не знак внимания с твоей стороны? — Это просто «спасибо». — Это не «просто спасибо»! Это «спасибо, милая»! — Я иногда к ней так обращаюсь. Скажи, что мне было жаль выкидывать: она ведь так старалась… Глава 4. Огни на взлетной полосе. Иногда ради какого-нибудь заоблачного замка можешь отдать все. Тратишь на эту мечту месяцы, годы, выкладываешься на полную катушку... Смеешься, плачешь, снова смеешься и снова плачешь... В результате заканчиваются силы, иссякает терпение, остывает кровь. Намучившись, пускаешь все на самотек. И вдруг внезапно получаешь то, к чему так отчаянно стремился все это время. Но только теперь это твое запредельное мечтание тебя совсем не волнует, даже в некоторой степени мешает: ты не хочешь ставить под удар все реальное, что уже появилось. Наташе надоело слышать отказы. Учитель теперь точно знает о ее чувствах, следующий ход за ним. Быть с ней просто друзьями, ответить ей взаимностью или вообще прекратить все отношения – пусть решает сам! Вот даже Андрей недавно посоветовал ей: — Не бегай за парнями никогда. Я говорю не только о Максе. Девушка тем нужнее парню, чем больше сил он потратит на ее завоевание. Второй охранник тоже подтвердил это мнение. Наташа перестала посещать уже ставший родным кабинет во внеурочное время. Теперь, когда Он знает, что все ее выдумки были ложью, продолжать в том же духе – просто унизительно. На Его уроках была задумчива, совсем не смеялась... Грустила, совершенно не знала, стоит ли ей на что-то рассчитывать, или неразделенная любовь – единственная ее участь? Так хочется, чтобы он тоже в нее влюбился, но возможно ли это в принципе? В Наташу влюблен Надькин брат десяти лет, но она сама ведь ни за что не ответит ему взаимностью! Может, природой так задумано, что четырнадцатилетние девочки для Максима Викторовича – дети, а не противоположный пол? Может, у каждого возраста свои предпочтения? Иногда надолго засматривалась в окно и не замечала, как проходит урок. Не замечала и того, что учитель наблюдает за ней. Иногда она даже прогуливала физику, когда было мерзкое настроение и усложнять себе жизнь Его равнодушием не хотелось – такое вот недостойное отличницы поведение! Максим спрашивал у ее одноклассников, была ли Фролова на остальных уроках. Оставлял в журнале пустой клеточку напротив ее фамилии, будто она присутствовала, чтобы не компрометировать ее перед классным руководителем, и жаловался Андрею... Сам Максим боялся поговорить с ней об этом, поэтому просил помочь друга. А Наталья твердила Андрею, что у нее есть своя голова. Охранник пожимал плечами: «Переходный возраст...» Переходный возраст, плюс безответная первая любовь, плюс отвратительные отношения с предками… В мыслях творился беспредел. Как доказать родителям и Максиму Викторовичу, что она уже не маленькая?! Пробовала курить, но Андрей воспринял это категорически негативно. Да вскоре и сама поняла, что это бессмысленно. Ведь, чтобы покурить, пряталась ото всех, а то и вовсе курила только дома, когда родители были на работе. Так в чем тогда выгода? Кто узнает, что она уже взрослая, если сигареты приходится ото всех прятать? А Андрей – сам курильщик со стажем – признался, что сила духа заключается в независимости, в том числе и от никотина. У самого такой силы нет. А вот Макс – тот человек, который может устоять, когда вокруг полно соблазнов. «И Максу не понравится, что ты куришь», — подвел Андрей итог, чем очень метко попал в Наташино самолюбие. Нет, добровольно добавлять себе недостатков в глазах любимого она не станет! Стала чаще получать четверки, а иногда попадались даже тройки по истории. Мама много орала, ведь ее дочь просто обязана быть круглой отличницей! Хорошо, что оценки девятого класса еще не влияют на медаль. Мама уже мечтает, как будет хвастаться перед своими коллегами Наташиной золотой наградой за учебу… Часто по вечерам, не выдержав маминых нравоучений, убегала из дома и слонялась до ночи по окрестностям с плеером в ушах. Музыка заглушала обиду и не давала думать. Музыка заставляла жить и вдохновляла на написание своих песен на уже известные мотивы. Иногда Наташа останавливалась прямо посреди улицы, доставала из кармана куртки ручку и крохотный блокнотик и даже в темноте пыталась записать едва придуманную рифму. Если это была целая фраза, в качестве стола привлекался бордюр или бетонное ограждение берегов реки. Иногда прохожие улыбались ей, заметив, как она карябает что-то левой рукой, сидя на корточках. А Наташа привыкла этого не стесняться: что поделать, вдохновение… Музыка позволяла фантазировать – а в фантазиях все всегда хорошо! Подружку Надю так поздно на улицу не отпускали, разве только постоять полчаса возле подъезда. К тому же Надины суждения были слишком инфантильны, Наташе казалось, что подруга живет еще какими-то детскими проблемами: мама не хочет покупать ей какую-то особую мини-юбку леопардовой расцветки, и не прыщик ли это вскочил у нее на подбородке… А даже если и прыщик, то что? Наташа со своими не воевала – и они исчезали сами через несколько дней. В своей любви к музыке нашла единомышленников – Игорька из своего класса и трех человек из параллельного. Теперь пару раз в неделю школьники брали ключ от актового зала и, сидя вечерком небольшой веселой компанией, придумывали и распевали смешные песенки про школу, про учителей… Позже, на праздничный школьный концерт к Восьмому марта они предложат интересный номер: абсолютно без музыкального сопровождения, исполняя аккомпанемент только голосами, компания споет песенку про слабых, но незаменимых женщин. После этого дня ребята решат, что теперь они – группа! А пока… Все будет хорошо. Наташа прочитала однажды удивительную фразу: «Подожди – и все плохое само исчезнет!» Разумеется, эта фраза с иронией. Но Наташа задумалась: даже если ситуация остается неизменной, «плохое», действительно, исчезает со временем. Надо просто переждать. Перетерпеть. Наташа неисправимая оптимистка! По крайней мере, очень старается ею быть. *** Дождливый день. Выходной. Небольшое кафе на берегу моря: бывшая веранда, смотровая площадка, а теперь уютное полукруглое здание, возвышающееся навесом прямо над пляжем. Место, где любят собираться Андрей, Максим и их друзья. Огромные, широкие окна в этом здании есть только на одной стене – они выходят на море. Сейчас там сильный шторм, с уверенным грохотом швыряющий булыжники, а косые стежки дождя сшивают вместе два одинаково серых полотна, небо и море. Очень скоро, буквально через пару дней, весна… А здесь тепло и уютно. Коричнево, зелено и оранжево. Зимой людей здесь практически не бывает. Вот и сейчас – только пять человек. Каждый со своей жизнью. Каждый со своими проблемами. Каждый, готовый прийти на помощь. Три разных мнения плюс один, воздержавшийся от комментариев, и еще один, попавший под этот перекрестный огонь. — Да я влюблюсь в Наталью уже только потому, что Андрей мне постоянно о ней говорит! — с упреком заявил Макс. — Какая она хорошенькая! Какая симпатичная! Как бесподобно умеет слушать и сочувствовать! Как легко может поднять настроение! И еще тысячи достоинств! Я уже прям начинаю думать, что мне посчастливилось встретить идеальную девушку! — Я говорю потому, что ты с удовольствием о ней слушаешь! — возразил Андрей. А Юрик покачал головой и улыбнулся: — Я, кажется, единственный, кто еще не очарован этой девочкой. — Это потому, что ты еще с ней не знаком, — снова изрек охранник. — Нет, девчонка-то она хорошая, — подал голос Костик, кучерявый блондин с юридическим образованием. — Но, Макс, она еще ребенок! Да, ей уже есть четырнадцать, и тебе уголовная ответственность не грозит. Но это еще не означает, что она уже зрелая личность. О чем тут может идти речь?! — Этот ребенок снится мне по ночам, — признался Максим. — И в очень недетских снах! И знаете, бред такой… — Максим смущенно понизил голос на полтона. — Я просыпаюсь… Это единственный способ не переспать с ней… Озираюсь по сторонам и начинаю понимать, что я один. Один! — повторил он, чтобы друзья уяснили себе это. — Ну, все, размазались! — фыркнул Андрюха, который любит подсмеиваться над сентиментальностью друга. — Пивасика нам еще! — крикнул Костик официантке, а Максу бросил унизительное: — Извращенец! Дети ему снятся! — Нет, Кост, ты не прав, — вмешался Кирилл, самый молодой из них. — Я общался с ней больше, чем ты. Она уже совсем не дитё. Такая начитанная, сообразительная… С ней можно разговаривать на столько разных тем, сколько даже ты не потянешь! И, скажи честно, когда ты на нее смотришь, разве ребенка видишь? Не хочу вмешиваться, но девушка эта – просто супер! Она меня отшила. — Макс, не слушай их, — Юрик сидел рядом и положил руку другу на плечо. — Я психолог, слушай меня. Тем более что я ее еще даже не видел, и мое мнение самое объективное. Уходи в другую школу. Андрей больше не будет тебе мозги забивать – это первый плюс. Разберись в себе. Разница в возрасте – это не так уж и страшно, если ты действительно находишь с ней общий язык. Ты и так уже в нее влюблен: ты всегда говоришь о ней с улыбкой. И когда ничего не говоришь – сидишь такой с отрешенным взглядом, улыбаешься, как дебил… Есть еще один плюс. Она не будет твоей ученицей, и ты сможешь спокойно с ней встречаться, если решишься на это. Кост, а ты не возмущайся раньше времени! Можно же и без интима обходиться: болтать в кафешке часами напролет, ходить в кино, целоваться… Четырнадцать лет – не рано для этого. Но в одной школе это обязательно вызовет всеобщее негодование. Да и ее родители вряд ли будут в восторге… Максим задумался на секунду и предположил: — Если я уйду в другую школу, то у меня с ней уже наверняка ничего не будет. — Так ты поэтому не уходишь? — подколол его Юрик. Макс улыбнулся: его подловили на собственной фразе, и ему нечем оправдываться. — Не спрашивай у нас, — снова посоветовал Юра. — Спроси у себя самого. *** Заканчивалась третья четверть. Как всегда, была четвертная контрольная работа по физике, которую Наташа не осмелилась прогулять. Решали весь урок, но она сдала свой листок через пятнадцать минут. Все остальное время смотрела бы в окно, если бы Максим Викторович не нарушил ее планы. Он подошел к ее первой парте, присел перед ней на корточки и по-дружески спросил: — У Андрея день рождения через неделю. Я знаю, он тебя пригласил. Что ты подаришь? — Энциклопедию о самолетах, — охотно поделилась школьница. — Мы недавно вечером были в книжном магазине, я искала самоучитель по английскому и заметила, что Андрей заинтересовался одной шикарной книгой. Он увлекается самолетами, но, похоже, энциклопедии у него нет. Максим выслушал ответ и слегка задумался. — А ты что подаришь? — спросила в ответ Наташа и тут же смущенно исправилась: — Простите. Вы. Учитель изумленно посмотрел ей в глаза. Так странно слышать от нее «ты»… Так непривычно… Так правильно… Показала свое настоящее отношение к нему – простое, искреннее – отношение не к учителю, а к близкому, родному. Если бы он мог рассказать ей, что сейчас чувствует! Вряд ли еще кто-то из учениц сумел бы сказать «ты» так, чтобы это не казалось фамильярным и неуважительным. А у Нее это получилось так легко и естественно, что даже «Вы» после этого уже выглядело надуманно, притянуто за уши… Разумеется, упрекать за такое вольное обращение не стал, тем более что больше никто этого не слышал. Наоборот, даже подыграл – аккуратно, незаметно для остальных: — «Мы» – с друзьями – скинулись на фотоаппарат. У Андрея такой старинный, даже пленку надо вручную перематывать! Решили подарить ему современный, с множеством функций. Мы даже придумали сфотографировать этим подарком именинника, как только он нам дверь откроет. Это будет первый кадр. — Знаете, что можно снять для первого кадра? Вас, друзей, с каким-нибудь веселеньким поздравительным плакатом, — предложила Наташа. — Андрей не будет ничего об этом знать, пока не посмотрит фотографии. А тогда – та-дам! – сюрпрайз! — Хорошая идея! — улыбнулся учитель этой доходчивой сценке и начал собирать контрольные работы. В следующую пятницу физик выставлял четвертные оценки. В его понимании эта оценка не должна быть выше контрольной. Это правило многих огорчало, но закон есть закон, а авторитет учителя рос вместе с опытом этой нелегкой работы. Максим Викторович вызывал к своему столу учеников не в алфавитном порядке, а просто прочитав фамилию с очередного листка контрольной работы, так что никто не знал, когда наступит чья очередь. Итак, каждый ученик подходил за результатом и за разъяснением своих ошибок. Наташа не знала, когда позовут ее. Может, именно поэтому совсем не нервничала, а может, потому, что была уверена, что решила задачу правильно. В седьмом классе было точно так же. И в это же самое время, в конце марта. Каким же еще ребенком она тогда была! Наташа вспомнила, как забилось ее сердце тогда; он смотрел на нее так нежно (или ей этого просто очень хотелось?), и зачем-то спросил вдруг, как у нее дела… Проваливалась в глубину его глаз... Интересно, как это выглядело со стороны? Или как это выглядело с Его стороны? Зачем эти воспоминания? Гнать их прочь! Такое больше не повторится! Она уже не та девчонка! Теперь никто не вправе распоряжаться ее жизнью. Очень хочется в это верить! И совсем не страшно, что такая независимость подразумевает еще и ответственность за свои поступки! Наташа уже почти отвлеклась от своих размышлений, когда учитель назвал ее фамилию. Она была права: сердце не затрепетало, в глазах не потемнело. Подошла к нему спокойно и уверенно. Но замерли мысли в ее голове, когда Максим Викторович показал ее контрольную работу. Решение было перечеркнуто, а внизу листа стояла оценка… Пять. Стараясь не привлекать внимания других учеников, сказал ей тихо, но так, чтобы она услышала его слова в общем клубке голосов: — Фролова, ты перепутала формулы. Надо было ходить на уроки. Я объяснял, в чем разница. Учитель написал на ее листке правильную формулу. — Ты уважаешь собственные ошибки, потому что это твой жизненный опыт, так? Но если ты хочешь окончить школу с медалью, то не имеешь права на такую ошибку. Протянув своей ученице контрольную, добавил: — Иногда ошибки дорого обходятся. Но не сейчас. Возвращайся за парту, я поставлю за четверть пять. Только не прогуливай больше, пожалуйста. Наташа была в таком оцепенении, что даже забыла сказать «спасибо». Ради этого пришлось заглянуть на третий этаж после уроков. Впрочем, учитель так и не дождался благодарности, потому что, как только девушка появилась на пороге, огорошил ее вопросом: — Ну, мисс Светлая Идея, ты сделала «веселенький поздравительный плакат»? — Максим стоял у окна, обернувшись, смотрел на нее. Он ничем не был занят. Был уверен, что она придет, и ждал. — А разве я обещала сделать? — удивилась Наташа. — Но ты же не думала, что это буду делать я? Проходи, чувствуй себя, как дома: когда-то ты здесь практически жила. Наташа смущенно улыбнулась и закрыла за собой дверь. — А у Вас есть чистый лист ватмана? Я быстро нарисую. Я часто делаю школьные стенгазеты. Через пять минут ожидания на столе появился ватман. Наташа ловко орудовала карандашами и фломастерами, и через пару часов на плакате под надписью «Пьянству – бой! Так выпьем перед боем!» появились карикатуры четырех друзей Андрея: с двумя Наташа уже была знакома (они заходили к Андрею на работу), нарисовала рожицы Кирилла и Кости по памяти. Костя был по профессии нотариусом, и Наташа запомнила это сразу: слово «нотариус» было плохо ей понятно, но всегда ассоциировалось именно с такой внешностью: невысокий, кучерявый, очки на носу. А Кирилл – типичный бабник: не сильно уж красивый, но всегда с самоуверенной слащавой улыбочкой. Карикатура в чистом виде, даже ничего подрисовывать не надо. Третьего – какого-то Юрика – рисовала со слов и под чутким руководством Максима, словно составляла фоторобот, а рожицу самого Максима много раз терла ластиком – надо было смешно, а получалось красиво (ведь не в первый раз рисует!). Портить Его безукоризненное лицо – это каторга! Они много смеялись, подкалывали друг друга остренькими фразами, и если бы не деловой костюм Максима, девушка поверила бы в то, что она сидит здесь с другом. Но каждый раз, поднимая глаза, видела перед собой учителя. За каждую его улыбку заново прощала ему все, все, все… — У тебя настоящий талант! А себя сможешь здесь нарисовать? — спросил он. — Нет, я здесь совсем не к месту, — девушка закусила губу. — По этой причине я и не иду к Андрею домой. Я ему уже и подарок вручила сегодня утром – сидит теперь, не школу охраняет, а картинки разглядывает. — Почему ты не идешь? — не понял Максим. — Вы все такие взрослые... — А-а-а, — перебил ее учитель и съязвил: — Конечно, это веская причина не пойти к другу на день рождения! А Андрей тебя очень любит! Он признался однажды, что с тобой откровенничает гораздо больше, чем со мной. А еще там будет племянница Андрея, она всего на несколько лет старше тебя, может, вы подружитесь! Хотя я сомневаюсь… Или тебе с нами просто неинтересно? Наташе сейчас показалось, что Максим уговаривает ее не ради Андрея, а ради себя. Собственно, оба понимали, что если бы там не было Максима, ее бы и не пригласили. Реально ли это – перечеркнуть собственные обиды и снова бежать за ним, сломя голову? Вечером Наташа поняла, что поступила правильно, решившись пойти к Андрею. Во-первых, познакомилась со старшим братом Андрея, Сергеем, а заодно с женой Сергея и дочерью. А во-вторых, не позволила этой самой «племяннице Андрея, всего на несколько лет старше тебя» взять в плен Максима. Ксюша – студентка первого курса университета, крашеная блондинка с ярким макияжем, будто родители только недавно разрешили ей пользоваться косметикой, и она использовала все, что нашла в маминой косметичке. Ксюша уже давно была знакома с Максимом и с остальными друзьями своего дяди, и, похоже, успела положить глаз на Наташину мечту. Наташа пришла самой последней, долго ждала автобуса – вечер, час пик, заполненные маршрутки, не останавливаясь, проезжали мимо. Компания терпеливо не садилась за стол без нее. Войдя в комнату, Наташа увидела неприятную для ее взгляда и сердца картину: Максим сидел в кресле, молодой, красивый и необычный в черных джинсах и светлой модной рубашке с заклепками на груди, а рядом с ним на подлокотнике – девчонка в очень короткой юбке. И хотя, увидев свою ученицу, Максим встал, оставив Ксюшу, Наташу это не утешило. Немного успокоилась она, только когда все садились за стол, и учитель предложил ей сесть рядом с ним. Племянница это заметила и стала сверлить Наташу взглядом, потом придумала другой выход и начала смотреть на Максима. А учитель, не обращая внимания на Ксюшу, ухаживал за Наташей, подкладывал ей в тарелку разные вкусности, с сомнением спрашивал, что ей налить, и хвалил за то, что девушка отказывается от спиртного. Сам он пил вино, Андрей с братом и остальными мужчинами – пиво, жена брата и Ксюша – шампанское. Если бы не было дам, мужчины пили бы, как обычно, напитки покрепче. Но так решили посидеть поприличнее. Хотя Ксюша все равно пила очень много, сразу запьянела, стала громко разговаривать и делать комплименты Максиму через весь стол. Мужчины подсмеивались, ее мама краснела, а Максим вежливо отвечал. Наташу его вежливость задевала, и она назло завела беседу с соседом справа – с некрасивым, но обаятельным мужчиной немного старше Максима. Впрочем, как только девушка узнала, что Юрий по профессии психолог, беседа из мести превратилась в общение по интересам. Юра отметил, что девушка неплохо разбирается в специфических терминах, они словно говорили на одном языке. Еще бы! Наташа увлекается этой наукой, не одну книгу прочитала! Левша Наташа все время задевала локтем правшу Максима Викторовича – и была этим невероятно довольна. Когда бы еще у нее была возможность так много прикасаться к нему и обмениваться улыбками?! Максим тоже время от времени «случайно» подталкивал ее рукой, чтобы отвлечь от всепоглощающей болтовни с другим мужчиной, но на это Наташа почти не реагировала. Оказалось, она достаточно воспитана, чтобы не отвлекаться от собеседника. И Максим достаточно воспитан, чтобы не отвлекать, — вздохнул Максим. Немного перекусив и выпив, компания отправилась в центр комнаты танцевать. Ксюша, невзирая на одергивания родителей, навязчиво приглашала Максима, но он отказывался и, в конце концов, ушел на балкон с бутылкой вина. Правда, Наташа этого даже не заметила – Юрий оказался интересным собеседником. К тому же, рассказал одну очень любопытную историю. Теперь уже жена, а тогда еще только девушка Юры Света когда-то чуть было не ушла от него к Максиму. — Нет, вообще-то, она у меня девушка серьезная, — пояснил Юра. — Я с совершенно спокойным сердцем их познакомил: она не падкая на внешность… Вот и влюбилась в Макса за что-то еще, — и подмигнул Наташе: — Ведь есть, за что, правда? Света и Максим общались как друзья и постепенно становились друг другу все ближе. Когда Юра это заметил, было уже поздно. Прямо спросил у Светы, прав ли он в своих опасениях. Она расплакалась и сказала правду: что призналась Максиму в любви, а он ответил, что никогда не станет встречаться с девушкой, которую любит его друг. — Значит, она его разлюбила, раз вышла замуж за тебя? — с корыстными целями выспрашивала Наташа. — Сначала она просто сильно обиделась на него, даже разговаривать с ним перестала. А теперь старается не сталкиваться с ним: ей стыдно. Наверно, разлюбила. Во всяком случае, у нас все хорошо. Вот ты спрашиваешь про ревность. Я не ревную Светку. Я уже говорил, она девушка не поверхностная. Она личность. И если я хочу, чтобы рядом со мной была личность, а не плоская амеба, я не должен ни в чем ее ограничивать. Также могу сказать, что не ревную ее к Максу даже после того, что было. Мне даже жаль, что они перестали общаться – Макс отличный друг. Наташа слушала эти реверансы в сторону Максима, как комплименты в свою честь. И обдумывала Юрину точку зрения – интересную, необычную, совсем новую для нее. От приятного разговора ее отвлек Андрей. Шепнул ей на ухо: — Макс сейчас один на балконе. Мне показалось, он на кого-то обижен. — Ты меня имеешь в виду? — удивилась девушка. Охранник шепотом продолжал: — Он к тебе так внимателен сегодня, а ты уже полчаса потратила исключительно на Юрика… Уже через пару секунд Наташа была на балконе. Хорошо, что она надела сегодня свитер и удержалась от соблазна снова появиться перед Максимом в юбке – на открытом балконе было по-мартовски прохладно. Максим стоял к ней спиной, облокотившись на перила. В одной руке держал сигарету, в другой – бутылку вина. Девушка вдруг обратила внимание на то, что ко всем его друзьям обращается на «ты», и только к нему одному на «Вы». Лучше бы было наоборот. — Вам не холодно? — чувство вины уже прочно засело в Наташиной душе. — Мне – нет. А вот тебе точно здесь будет холодно. Наташа подошла, скромно встала рядом с ним. — Я думала, что Вы не курите. — Я не курю. Парень равнодушно затушил остаток сигареты и оставил окурок в пепельнице на столике рядом. Наталья взяла у него бутылку. Там было меньше половины. — Вы столько выпили? — удивилась она. Учитель кивнул. Девушка решила не отдавать ему вино, поставила бутылку на столик. Что сказать дальше, она не знала. Максим чувствовал ее растерянность, но приходить на помощь не собирался: какая-то глупая обида, недостойная взрослого человека, засела в его голове. Ведь, в чем причина его грусти? В том, что Наташа провела столько времени в разговорах с другим мужчиной! Да, без кокетства. Да, на абсолютно не личную тему. Поговорили о психологии. Но почему именно с Юриком, ведь у Максима тоже психологическое образование?! Этот дурацкий ревнивый характер не дает ему спокойно жить уже столько лет! Наконец, сказал: — Я жалею, что уговорил тебя прийти. — Я это вижу, — кивнула Наталья. Она сама не поняла, откуда в ней столько смелости: утешающе провела рукой по его спине и остановилась на ближнем к ней плече, а другую руку совсем по-свойски положила на его запястье. Максим не возражал. Виновато продолжала: — Я понимаю, чем именно обидела Вас. Я бы на Вашем месте от обиды переключилась бы на другую девушку, например, на Ксюшу. Максим хмыкнул про себя: какой же она все-таки ребенок! Он перестал так поступать лет десять назад. Наташа предположила: — Если бы Вы столько не выпили, Вы бы реагировали адекватнее и не делали из мухи слона. Учитель улыбнулся: «адекватнее»! Иногда она употребляет такие недетские слова… Сразу показалось, что с этой девушкой можно поговорить на равных – и обо всем… — Да сколько я там выпил, Наташ! Это тебя бы от такой дозы в зюзю развезло. А меня просто на размышления тянет. — О чем размышляете? — Кажусь себе мальчишкой, — признался Макс. Расшифровки не последовало. Продолжать расспросы казалось нетактичным. Тогда Наташа озвучила свое мнение: — А я не жалею, что пришла. Теперь я знаю трех Максимов Викторовичей: учителя, бармена и простого парня. Ах, нет, четырех. Я забыла про героя-любовника. Он с интересом и еле заметной улыбкой повернул голову к девушке. — И какой тебе больше нравится? — Этот, — призналась она и покраснела. Наташа поймала себя на мысли, что полюбила-то она учителя. А теперь словно изменяет учителю с этим парнем, который… смотрит то ей в глаза, то его взгляд соскальзывает на губы. Она ласково гладила его по плечу и по спине. Он не признался ей – никогда – что испытал в этот момент. Какое-то возбуждение, но не ниже пояса, а выше, в груди; волнение, совершенно не похожее на беспокойство по поводу «можно или нельзя». Или просто радость. Наташа заметила, что стала чаще дышать: ей показалось, что он хотел бы ее поцеловать, но как будто колебался. Может быть, самой сделать этот шаг? Нет. Страшно. Опять эта любовь. Наваждение. Чувство, не дающее ей покоя уже два года. Эмоции, тщательно затаптываемые на самое дно души, так легко возвращаются снова! Его взгляд – как яркая вспышка. Наталья чувствовала, что у нее есть сердце. Физически ощущала это: пульс приблизился к опасной отметке. Еще чуть-чуть, и сердце не выдержит. Глубина его светлых глаз поражает воображение. А ведь еще несколько секунд назад мир был настолько реалистичен! И вдруг этот взгляд – вспышка, – ослепив ее и вытеснив из жизни... — Сколько тебе лет? — тихо, почти шепотом спросил парень. — Я все забываю посмотреть в журнале… — Четырнадцать, — девушка попыталась ответить равнодушно. Как бы хотелось ей, чтобы эта цифра была побольше! Правда, она даже не обратила внимания: то, что он забывает посмотреть, говорит о том, что ему это не очень-то важно! Максим и сам этого еще не заметил. Привык забивать себе голову всякими пустяками. Привык внушать себе, что разница в возрасте – это препятствие. — Че-тыр-надцать… — повторил Максим по слогам. — Ты кажешься старше, причем, не только внешне, и я думал, вдруг ты в школу пошла не с семи лет, мало ли… Можно задать тебе один вопрос? Очень личный. — Можно. Учитель смущенно отвернулся и неловко продолжал: — Правда, это не мое дело. Ты можешь не отвечать, если решишь, что это чересчур… — Ну, говорите, я Вас слушаю! — Наташа подвинулась к нему ближе. Максим снова повернулся к ней лицом, и они чуть не оказались в буквальном смысле нос к носу. — Ты девственница? Ее сердце заколотилось так сильно, что мгновенно стало жарко. — Да, — и, признавшись в этом вслух, немножко успокоилась. — А с какой целью Вы спрашиваете? Он не ответил на вопрос. Но говорил откровенно, как никогда раньше. Вино позволяло ему быть таким, какой он есть, и забыть все условности. — Откуда в тебе столько сексуальности? Твои манеры, взгляд, улыбка… Я не могу даже кокетством это назвать. Это просто какая-то притягательность. (Наташа вдруг вспомнила, как поначалу было странно копировать его манеры, взгляд, улыбку…) Ты сводишь с ума: я не могу понять, это все для меня, или ты со всеми так себя ведешь? (То же самое могла бы сказать и о нем…) Я чувствую себя обманутым: поверил в серьезность твоих чувств, но ведь ты прогуливаешь мои уроки, болтаешь по полчаса с другими мужчинами… Наташа улыбнулась сама себе: опять он вспомнил про Юру. Честно ответила: — Я испытываю к Вам сильные чувства, которые меня уже измотали. Вы мне причиняете столько боли! У меня словно включается какой-то защитный механизм: если очень больно, то сердце перестает любить, чтобы стало легче, чтобы не умереть. Правда, потом малейший пустяк – и любовь возвращается… Со всеми вытекающими отсюда переживаниями. И снова все по новой: сердце перестает любить, чтобы справиться с этой болью… — Что именно я делаю такого? Мне вовсе не хочется, чтобы из-за меня кому-то было плохо! Или: «Мне вовсе не хочется, чтобы ты переставала меня любить», — подумала Наташа. — Например, я Вас ревную, — она стала говорить так же тихо и спокойно, как и Максим. Когда она слышала его голос, понимала, что этому человеку можно смело доверить все. Можно не бояться выглядеть глупо, или сказать что-то «не то». Он ко всему отнесется с пониманием. — Вы очень красивый парень. Очень! Понимаете? Симпатичных много – я бываю в городе и прекрасно вижу тех, кто попадает в поле моего зрения. А вот красивые, чтобы не только лицом, но и… одеждой, осанкой, уверенностью в себе – это редкость. Я понимаю, что Вы не страдаете от недостатка женского внимания. Вы думаете, легко знать, что по вечерам в клубе Вы неизменно окружены барышнями в коротких юбках и колготках в сеточку?! Легко представлять, как после работы Вы водите их в свою новую квартиру?! Легко понимать, что кому-то достается то, чего так хочу я? — Вообще-то, ты зря об этом думаешь, только себе хуже делаешь, — представил, как она переживает из-за этого, и захотелось успокоить ее. — В баре я работаю. Все эти дамочки – это мои деньги. Они приходят с мужиками, кокетничают, развлекаются, бывает, что и со мной, а их «хозяева» за них платят. Или просто бабская компания, они хотят оттянуться на полную катушку, а я могу их подтолкнуть к большим расходам. Иногда девушка просит какой-то коктейль из меню, а у меня получается раскрутить ее на что-то раза в три дороже, — он улыбнулся, заметив, что Наташу обрадовали его слова. — А по жизни я романтик. Девушки на одну ночь мне не нужны. Кстати, после работы силы остаются только на то, чтобы уснуть. Разглядывая ее глаза и губы, как будто забыв, что она его слышит, задумчиво добавил: — Но если бы позвала Ты, делал бы все, что попросишь. Наташа на мгновение ужасно растерялась от такого признания, но вскоре взяла себя в руки. Побоявшись обсуждать его последнюю фразу, напомнила другое: — А как же девушка на свадьбе? Кучерявая. Это разве не на одну ночь? — Инесса? Мы с ней друзья. А это понятие уже подразумевает отношения долгие. — Ну да. Друзья! — возразила Наташа. Мужчина вздохнул. Можно ли сказать ей все, как есть? Ей ведь будет неприятно это услышать. Но с другой стороны, хочется, чтобы она знала его таким, какой он на самом деле, а не выдумывала себе образ благочестивого героя. — Друзья, — подтвердил Максим. И добавил: — Иногда еще и любовники. Время от времени, если мы ни с кем не встречаемся. Мы взрослые люди, у нас есть естественные потребности, и мы договорились, что будем иногда заниматься сексом без всяких претензий потом. Наташа опустила голову: — Я была бы рада оказаться на ее месте… Максим изучал ее профиль, пытаясь разгадать в темноте выражение ее глаз. Уже давно замечает за собой стремление познать все глубины ее души. Покачал головой: — Я тебе не верю. По-моему, ты просто дразнишь меня, хочешь показаться девушкой, независимой ни от чего и ни от кого. Но мне кажется, даже если у тебя есть всё, ты все равно хочешь большего. И, скорее всего, роль любовницы тебя бы не устроила. А хотел бы? Спросить у него? Наташа впервые в жизни оценила возможности алкоголя. Если бы она не пришла сегодня, то никогда не услышала бы от него ничего подобного. Набравшись храбрости, то ли почувствовав в его словах намек, то ли понадеявшись на силу вина, дотянулась до его губ и осторожно поцеловала… Казалось, что он тоже этого хочет, но учитель отвернулся и попросил: — Не надо. Девушке стало стыдно. Такая неловкая ситуация! Ведь знала же, что получит отказ! На что же тогда рассчитывала? Максим понимал ее состояние. — Мне хочется, но я считаю, что не надо… — пояснил он доброжелательно. Выпрямился, аккуратно обнял ее одной рукой за плечи, прижал к себе, нежно поцеловал в лоб, в висок… В комнатных тапочках она ему ростом до плеча… Это напомнило о том, что она еще «маленькая». Четырнадцать лет! В два раза младше! Конечно, с годами разница в возрасте станет все менее заметна, но в отношениях с девушками он никогда не заглядывает в будущее так далеко. Весь вечер Максим больше не отходил от нее ни на шаг. Рассказывал интересные истории из жизни ночного клуба, и о том, как учился в университете, и о том, как работал в другой школе… Наташа представила, что там в него влюблялись точно так же… Когда все стали расходиться по домам, Максим и Наташа ушли вместе. Максим решил, что проводит девушку и переночует сегодня у родителей, тем более что это как раз на Наташиной улице. Шли от Андрея пешком, прямо из сердца города, мимо торгового центра, яркими рекламными пятнами пронзающего безмятежную ночь; потом по пустынной набережной с редкими фонарями вдоль речки, задирая головы и проваливаясь в звезды; потом пересекли поперек узкий и уютный Цветной бульвар рядом со школой, а оттуда привычным маршрутом – домой. Наташа поступила правильно, тепло одевшись. Мерз только кончик носа и щеки. Да, и еще вечно холодные пальцы. Максим взял ее руку и положил вместе со своей к себе в карман. Так и шли, держась за руки, по темному позднему городу, почти никого не встречая по пути, болтая уже не так весело, как в компании, но гораздо доверительнее. Максим постоянно повторял, что они могут быть хорошими друзьями, а Наташе трудно было поддерживать этот разговор: мысли уже вовсю праздновали победу над учителем! Отрезвляла ее только собственная привычка все ставить под сомнение. А может быть, с его стороны это, действительно, только дружба? Ведь для него хотеть поцелуев или секса – вовсе не означает любовь. Время от времени ее внимание целиком уходило в карман, где его теплая рука игралась с ее маленькими пальчиками… Остановившись вместе с ней в пролете между вторым и третьим этажом, отпустил ее руку. — Ну все, маньяков в подъезде нет! — тихо, чтобы не будить соседей эхом, объявила девушка, оглядываясь по сторонам. — Где твоя дверь? — спросил Максим Викторович. — Посередине, — указала Наташа. — Ярко-зеленая. Заходите как-нибудь в гости! Учитель, улыбнувшись, уже спустился на ступеньку ниже. — Обязательно. Но уходить не спешил. Она как аппетитное, приятно пахнущее блюдо, которое очень хочется попробовать на вкус. Может, поцеловать ее, раз так хочется? А потом попросить ее никогда никому не говорить об этом. И даже не вспоминать… Нет, с ней этот номер не пройдет. После этого он будет, так сказать, «обязан на ней жениться». И вдруг ее голос постучался в его разум: — Оставайтесь у меня на ночь! Максим, не поверив своим ушам, возмутился: — Ты что, с ума сошла?! Нет, конечно! Девушка опустила голову. — Да я ничего ТАКОГО не имела в виду. Просто я не хочу, чтобы Вы уходили. Мне так хорошо с Вами… Вот он, этот юношеский максимализм: ей нужно все и сразу! Понял, что лучше уйти сейчас, пока они не наговорили друг другу еще чего-нибудь. Быстро чмокнул ее в губы, чтобы она не чувствовала неловкости за свой точно такой же поступок у Андрея на балконе, и прошептал: — Спокойной ночи, зайчонок! Но уснуть до утра Наташа так и не смогла: танцующее сердце не давало успокоиться… * Весенние каникулы – это пытка! Спишь до обеда, просыпаешься от ласкового солнечного света, настойчиво прорывающегося сквозь задернутые шторы, распахиваешь настежь окно и начинаешь Жить! Да-да, настоящая пытка! Изумительную картину теплых и ярких солнечных деньков просто необходимо дополнить встречами с Любимым! А его рядом нет. И каждый такой день тянется мучительно долго… Четвертая четверть начинается в среду. В среду! А физика аж в пятницу! * Максим Викторович вошел в учительскую. Телефон был свободен, но здесь находились еще две учительницы, обсуждали своих мужей. Максим понял это исключительно по их интонациям, то снисходительным, то высокомерным. О детях обычно говорят либо с гордостью, либо со слезами. О любовниках – с восхищением. Точнее, с хвастовством. А так – наверняка, о мужьях. Сплетницы… Только их здесь не хватало! Сел в кресло у телефона и набрал номер, который запомнил наизусть, как только увидел в классном журнале 9 «Б»: две первые цифры, как у его родителей, да как и у всех на той улице, а четыре оставшиеся – 6-7-7-8. Первый раз набирает этот номер… Эти две кумушки на диване уже навострили ушки. Старался говорить так, чтобы они не могли предположить, кому он звонит. — Наташа? (Мало ли, какая Наташа – очень распространенное имя!) Привет, солнышко! Узнала? Это Максим… (М-м, нет, не «Викторович», а то они заподозрят неладное. А Она поймет, какой именно Максим?) — Здравствуйте! — услышал он в трубке радостный голос. — Узнала, только решила, что у меня галлюцинации. Как Вы раздобыли мой телефон? Посмотрел в журнале! Что за провокационные вопросы?! Покосившись на учительниц, выкрутился: — Ну, для меня это не самое трудное. Как у тебя дела? — Отвратительно: постоянно кружится голова, не могу ничего есть… Так хотела пойти сегодня в школу (Максим молча улыбнулся: еще бы, сегодня было два урока физики!), но чуть не потеряла сознание. Уже надоело сидеть дома одной целыми днями… — Хочешь, приеду? Я фотографии с Андрюхиного дня рождения напечатал (Чуть не ляпнул: принес их в школу, чтобы отдать тебе). — Здорово! Конечно, хочу! — Тебе что-нибудь привезти? Что-нибудь сладкое, фрукты, сок? — Нет, спасибо. Вас мне будет достаточно! Попрощался с училками, кинув на них победный взгляд: ну как, вполне целомудренный диалог? Боже, какой ужас! Голова немытая, глаза бесцветные! Руки дрожали от внезапно свалившегося с неба счастья – но это не помешало девушке изобрести беглый макияж. Волосы заплела в косичку до середины длины – были бы чистые, не обошлось бы без «петухов», а так – гламурно прилизанные. Не самая любимая прическа, зато подчеркивает контуры лица. Вроде бы пацаны считают ее красивой… Встала возле входной двери и уставилась в глазок – в пустой подъезд. Как же долго он едет! Где он? Где??? Услышав, наконец, на первом этаже шаги, даже не услышав, а скорее, почуяв, затаила дыхание. Еще пара секунд – остановится сердце. Он! Поднимается по лестнице с букетом желтых нарциссов: купил у бабульки на остановке. Нажал кнопку звонка. Наташа это видела в глазок, но все равно вздрогнула, услышав мелодичное «ти-линь» над головой. Не дышать стало невозможно, а сердце билось с такой силой, что снова закружилась голова. Врачиха предупредила, чтобы она не волновалась. Не хватало еще грохнуться в обморок прямо у двери, так и не успев открыть ему! Геройски выждала несколько секунд, будто она вовсе не караулила его, и пригласила его войти. Попросила пройти в комнату, а сама забегала из угла в угол в поисках вазы, потом в поисках крана. Руки не слушались. Старалась казаться спокойной, но любая мелочь выдавала ее состояние: быстрые суетливые движения, срывающийся голос, почти слезы в глазах… Пока она возилась с цветами, учитель осматривался в ее комнате – в ее фотогалерее с тихой музыкой и творческим беспорядком на столе, на кровати, на трельяже. Протянув вошедшей девушке конверт с новыми фотками, высказал свое ироничное мнение: — Я принес то, чего тебе здесь явно не хватает. Наташа села на скомканные простыни разложенного дивана и дрожащими пальцами начала листать снимки. Максим объяснял: — Я напечатал тебе те, где ты есть. А ты почти на всех. Наташа любит фотографировать. Неудивительно, что новый фотоаппарат Андрея, тот самый подарок, ее очень заинтересовал. Она много раз порывалась запечатлеть их компанию, но тогда, на дне рождения, мужчины ей этого просто не позволяли. Говорили, что хотят, чтобы она была с ними, а не за кадром… Максим Викторович так говорил… Нельзя волноваться, но этого невозможно избежать! Теперь, чтобы увидеть его, достаточно будет просто достать эту пачку! А на многих фотках они даже рядом! А ничего была бы пара! Даже несмотря на возраст, превосходно смотрятся вместе! Перелистывать по второму разу стыдно. Потом, когда он уйдет… Трясущимися руками спрятала снимки обратно в конверт. Максим смотрел на нее и думал, как ее успокоить. Хотелось обнять, но тогда она разнервничается еще больше. — Любишь позировать? — спросил учитель, указав взглядом на все, что висело вокруг. — Думаю, что да, — Наташа смутилась и стала сбивчиво объяснять: — У меня в голове это по-другому называется. Я просто люблю красивые снимки, и когда меня фотографируют, стараюсь… ну, как бы создать какой-то образ… Учитель встал и начал разглядывать стену над большим письменным столом. — Эта малютка – ты? Наташа кивнула и, пока он снова отвернулся к стене, глубоко вздохнула. В глазах стояли слезы. Ей никто никогда не дарил цветы… Парень перешел с экскурсией на дверцы шкафа. И улыбнулся: — Это твой класс? Похожи! Такие смешные! Потом еще множество чьих-то лиц, вырезанных с фотографий и наклеенных прямо на шкаф. А рядом, на оставшемся до угла кусочке стены, почти с потолка свисают на ниточках на разной высоте очень интересные кадры. Ребенок, повисший на калитке и внимательно смотрящий в объектив. Длинные тени и их маленькие люди, идущие по тротуару (горизонтальная фотка повешена вертикально). Разбитое стекло с каплями дождя. Нежный сиреневый цветок, растущий между изъезженными рельсами. Пацаны-подростки в черном, с бутылками пива и сигаретами в руках, сидящие с ногами на лавочке, а прямо возле них в песочнице – детки в ярких цветных одёжках. Лестница к солнцу. Старенькая бабушка, кормящая голубя с руки… — Это ты снимала? — Да, — уже немного спокойней ответила Наташа. — Так трогательно… Ощущение, что это профессиональные фотографии. Ты так интересно подбираешь сюжеты для съемки! Я бы половину этих моментов и не заметил бы вовсе. — Максим Викторович, все началось с «дороги прямо в Солнце»… В седьмом классе… Вы это помните? Он не ответил ни да, ни нет, только улыбнулся самому себе. — Малышка, ты абсолютно творческий человек! Фотография, стихи, актерское мастерство… Странно, что физика тебе поддается. — Зато мне совершенно не поддается история! — хихикнула Наташа, довольная похвалой. — А я хорошо знаю историю, — признался Максим. — Ты спрашивай. Я тебе так расскажу, что тебе тоже станет интересно, и ты все запомнишь. Так, обойдя весь периметр комнаты, вернулся к ней, сидящей на своей больничной койке. Снял пиджак и кинул его на кресло. Наташа впервые увидела его таким простым: в темно-красной футболке почти в обтяжку, без всяких рисунков. Чтобы сравняться с ней по высоте, учитель присел перед ней на одно колено. — Андрей сказал, что ты после каникул в школу так и не приходила. Давно болеешь? — С воскресенья или с понедельника, я не помню. Делая вид, что не обращает внимания на ее волнение, уточнил: — А что болит? — Нервы. Девушка опустила голову и, иногда поглядывая исподлобья ему в глаза, рассказывала: — Мама довела меня до истерики. Мы кричали друг на друга, ссорились несколько дней подряд – но к этому я уже привыкла – и вдруг, не знаю почему, я разрыдалась. Долго плакала и не могла остановиться, а потом просто потеряла сознание. Когда пришла в себя, была высокая температура и ужасная слабость. Участковая врачиха сказала, что мне нужен покой. Но что-то мне этот покой не особо помогает. Температура спала, но руки постоянно дрожат… Девушка показала ему трясущиеся пальцы, и Максим запер их в своих ладонях. — Из-за чего с мамой ссорилась? — Из-за того, что была на дне рождения у Андрея. Мама требует, чтобы я перестала общаться со взрослыми мужчинами… Она назвала меня шлюхой… — прошептала Наташа и запрокинула голову назад, чтобы слезы не сорвались и не потекли по щекам вместе с макияжем. У Максима сжалось сердце. В голове не укладывалось, как можно это солнышко сравнивать со шлюхой. Как мать может без особой причины сказать такое своей дочери?! Поглаживая ее руки, спросил: — Мамины слова имеют для тебя значение? — Конечно, — ответила Наталья. — Это же мама! — Тогда почему ты ее не слушаешься? Девушка задумалась. Дав ей время на размышление, парень все же ждал ответа. — Потому что это моя жизнь, а не мамина, — сказала она, наконец. — Значит, нет смысла переживать из-за ее слов. Твоя мама бывает не права. Например, она не знает ни одного человека из нашей компании, поэтому не имеет права утверждать, что дружить с нами – плохо. Пусть сперва познакомится с твоими друзьями. Я вот считаю, что ровесники тебя скорее научат плохому, чем мы. Сама подумай, мы в твоем присутствии не ругаемся матом. А твои одноклассники? И мы никогда не разрешим тебе курить. Опять сравни. Так что особо не принимай близко к сердцу все мамины выражения. Фильтруй. Анализируй, в чем она действительно права, а в чем за нее говорят эмоции. И никогда не принимай участия в скандалах! Лучше промолчи – вряд ли ты ее переубедишь, ведь взрослые, к сожалению, редко слушают молодых. Не спеши. Мы ее перевоспитаем, только постепенно. Его голос, его взгляд действовали умиротворяющее. Этот прекрасный рыцарь сидел перед ней, преклонив колено, и размешивал ее переживания с лечебным спокойствием. — Хочешь, я угощу тебя чаем? — с улыбкой предложил он ей. Наташа спохватилась: — Ой, я забыла, как должна вести себя хозяйка! — Ничего страшного, — успокоил он и поцеловал ее пальчики, которые до сих пор держал в руках. — Пойдем, будешь показывать мне, где что лежит. Приведя ее на кухню, налив воды в электрический чайник и нажав на нем кнопку, оглядел полку с посудой. — Где твоя чашка? — Отсутствует. Я пользуюсь общими. — У тебя нет своей чашки?! — возмутился учитель. Теперь он знает, что можно ей подарить. — Вообще-то, вот моя чашка, — девушка со смущенной улыбкой приподняла со стола большую мерную кружку из прозрачного пластика. — Но она только для воды из крана! — Ты надо мной прикалываешься? Здесь же литр! — Да, литр. Только не смейтесь. По утрам мне даже этого бывает мало. Я страшный водохлёб! Сочинскую воду я готова пить бесконечно! Вода – источник жизни! — пафосно провозгласила Наталья. — Источник жизни – энергия, — возразил учитель физики. — А источник энергии – вода! Максим засмеялся: — Сдаюсь! Под хозяйкиным руководством продемонстрировал все свое мастерство опытного ухажера. Наталья весело смеялась, и на ее щеках уже появился румянец. Девушка только сейчас обратила внимание на то, что учитель часто дотрагивается до нее. Например, может спокойно, глазом не моргнув, взять ее за руку, как будто это совершенно нормально. Обнять ее или погладить по щеке, непринужденно и ласково, словно вместо каких-то слов… Это так непривычно: родители никогда не были так ласковы с ней, и сейчас Наташа с удовольствием наверстывала упущенное. Да от такого общения любая болезнь пройдет! День за днем она была все ближе к намеченной цели. Она готова была поклясться, что учитель влюблен в нее. Да и он мог бы в этом поклясться. Только его пугали собственные чувства. Казался себе извращенцем: разве это нормально, что его притягивает, как магнитом, к юной девчонке? Выглядит-то она старше, но природу не обманешь. Было в ней какое-то неоспоримое преимущество перед более подходящими ему по возрасту подругами. Так, как любит его Она, не умеет любить ни одна девушка «за двадцать»! Да, он не хочет сжигать все мосты! Она так нужна ему! Умом понимал, что надо до окончания школы подержать ее на расстоянии. Но как держать на расстоянии человека, к которому ты уже так сильно привязался и которого мечтаешь посильнее привязать к себе?! Ведь чертовски хочется, чтобы она любила одного его! Чтобы смотрела только на него и разговаривала только с ним! Чтобы только его считала красивым. Чтобы только ему доверяла свои тайны. Чтобы только с ним обсуждала фильмы, которые посмотрела, учителей или глобальное потепление… На уроках они смотрели друг другу в глаза и иногда улыбались. * — Вчера мама опять довела меня до слез… Наташа зашла к любимому после уроков и вызвалась помочь проверить самостоятельные работы восьмого класса. Учитель не возражал, тем более что самому надо было еще подготовиться к завтрашним урокам. Но теперь оба уже освободились и стали собираться по домам. — Снова ругалась с ней? — уточнил Максим, убирая стопку тетрадей в шкаф. — Я не ругалась. Просто расплакалась и убежала к себе. У Наташи есть телефонный друг, Антон, с которым она сидит за одной партой на алгебре и геометрии. Довольно умный пацан, они постоянно соревнуются с Наташей, кто первый решит примеры. А потом в сэкономленное время весело болтают, отвлекая всех вокруг, так что учительница постоянно делает им замечания. Они хорошие друзья, Наташа знает многие его тайны, и чтобы одноклассники эти секреты не подслушали, они часто созваниваются после школы. Несколько дней назад какая-то девчонка позвонила Антону, и, назвавшись Наташей Фроловой, через каждое слово вставляла нецензурное ругательство. Как раз именно в тот день мама Антона была дома и держала трубку параллельного телефона; а на следующее же утро заявилась к классной руководительнице с доносом на злостную матершинницу. А учительница, в свою очередь, позвонила Наташиной маме на работу с настоятельной просьбой провести с дочерью воспитательную беседу… Самое интересное – Антона его мама даже не поставила в известность об этом, иначе он первый сказал бы, что это была не Наташа. — Я была просто в шоке, — призналась Наталья. — Ума не приложу, кто это мог быть на самом деле. Антон, вроде, объяснил своей маме, что звонила не я, он-то мой голос хорошо знает. Но было уже поздно, и моя мама, конечно, уверяет, что я набралась гадости от своих взрослых друзей… Максим обнял девушку за плечи. — Твоя мама совсем тебя не знает! С тобой достаточно пять минут пообщаться, чтобы понять, что у тебя абсолютно литературная речь. Ведь если человек привык говорить матом, то он этого не скроет: будет вместо своих привычных слов подбирать аналоги, а это обычно заметно. И наоборот, тот, кто привык к цензуре, будет выглядеть нелепо, выражаясь матом. Так что если твоя мама в это поверила, то пусть она теперь и переживает, а не ты. — Классуха сказала мне то же самое, что и Вы. Сказала, что на меня это совсем не похоже, и наверняка это чьи-то завистливые проделки. *** В «Мельнице» сегодня была тематическая вечеринка: крутились хиты восьмидесятых и девяностых. Впрочем, молодежи, которая и половины этих «хитов» не знает, было полно. Им было прикольно танцевать под старомодные песни. — Что это за отстой звучит?! — нахмурила бровки Наташа. — Но-но! — погрозил ей Андрей пальцем. — Попрошу не называть «отстоем» музыку моей молодости! — Тебе не все равно? — оглянулся на нее Максим. И намекнул: — Главное, чтобы компания была хорошая. Наташа под руку с Андреем следовала за Максимом к столику, сверля взглядом его спину. Да, компания что надо! Мама опять будет ругаться. Она никогда не разрешает приходить домой позже одиннадцати, а сейчас уже десять. Впрочем, Наташу временные рамки никогда не сдерживали. Максим посоветовал ей все же вернуться домой до двенадцати, но девчонка оказалась упрямее, чем он думал. — Я предупредила ее, что буду со взрослыми, и что меня проводят до дома, — твердила Наташа. — Решай сама, — сдался учитель. — Ты уже не маленькая, чтобы капризничать, и достаточно разумная, чтобы держать отношения с мамой под своим контролем. «Мельница» считается довольно дорогим клубом. Заказывать здесь что-то поесть или выпить – вообще разорительно. Но у Андрея много друзей в самых разных местах города, поэтому даже сюда вся компания прошла бесплатно. Молодежь вокруг – видимо, детки богатых или властных родителей. Вообще, сюда пускают с двадцати лет, но отказать деткам из Администрации города или из Налоговой инспекции чревато последствиями. Хотя Наташа сама не из бедной семьи, но в окружении этих выпендривающихся и высокомерных «звезд» чувствовала себя не в своей тарелке. Некоторых она знала в лицо – отпрыски маминых коллег. Наташа пыталась дружить с ними, потому что родители дружат между собой, но пропасть во взглядах на жизнь и в поведении была настолько велика, что даже Наташа не нашла в себе сил преодолеть ее. Максим говорил, что из всего, что есть в городе, «Мельницу» он любит больше всего, хотя, если бы не работал в «Призраке», неизвестно, какой из этих клубов получил бы приз его симпатий. Так что, раз «Мельница» нравится Максиму, само собой, «Мельница» нравится и Наташе. Даже несмотря на то, что она любит темноту, а здесь довольно светло – не по-дискотечному. Освещение красно-оранжевое. Увлекаясь фотографией, Наташа знает, что в таком освещении человеческие лица выглядят особенно привлекательными. А в целом интерьер в желтых тонах. Здесь царит атмосфера деревни: покрытые лаком деревянные столы, стулья возле них – пеньки с прибитыми к ним спинками. На пеньки брошены мягкие подстилки, красно-белые, в клеточку. На каждом столе – по глиняному кувшину с веточками березы. Вдоль стен стоит дощатый заборчик, оплетенный растениями, да и вообще растений в клубе очень много – и больших, и маленьких. Они искусственные – Наташа успела потрогать, проходя мимо одной рябины. Есть еще стол для посуды у официанток – он в форме большой деревенской печи, даже кочерга рядом повешена на гвоздик! Много таких прибамбасов: старинный утюг, фонтанчик в виде каменного колодца, метла, коромысло и прочие атрибуты деревенской жизни. Лампы – словно уличные фонари. И точно такие же – нарисованные на стене в деревенском пейзаже. Есть еще второй этаж, висящий над этой деревенькой как «заросший» растениями балкон. А потолок – темно-синий, имитация звездного неба. В общем, весьма уютное место. Следом за ними подошел и Костик. Заказали пепси. Когда принесли стаканы, Костя перевернул их вверх дном, один из них поставил на Андрюхину кепку, лежащую на столе. Словно опытный лохотронщик, несколькими ловкими движениями повозюкал прозрачные стаканы по столу – перемешал их и обратился к Наташе: — Угадай, в каком стакане кепка? Наташа, смеясь, указала пальцем на нужный: — В этом! — Верно! — обрадовался Костик. Снова перемешал: — А теперь? — В том же самом! — Снова правильно! Девушка, Вам сегодня невероятно везет! Вы очень наблюдательны! — Это Кост с женой поссорился, вот и радуется свободе, — пояснил Максим девушке. А Андрей в это время, не обладая ни слухом, ни голосом, отчаянно подпевал динамикам. — Андрей, спой «минус», — попросил Макс. — Да, с английским языком у меня никак! — согласился тот. — Тебе повезло, песня на итальянском! Снова подал голос Костик: — Может, Вампиру надо было немного крови заказать? — спросил он у Андрюхи. — Я угощаю. А то, ночь, знаете ли… Мне еще жить охота… — Я за рулем, — улыбнулся Макс. — Вампир? — с жаждой сплетни уставилась на него Наташа. — Да, — шепнул ей Костик, — нам об этом одна его девушка сказала лет десять назад. — Восемь, — поправил учитель. — Мне было ровно двадцать. А Костя продолжал рассказ: — Она нам постоянно жаловалась, что отношения с Максом отбирают у нее все жизненные силы. Бедняжка, ей не хотелось ни развлекаться, ни общаться с друзьями… А однажды вдруг увидела Макса с бокалом красного вина и как закричит: «Точно! Вампир! А я все думала, как же ты называешься! Это ты сейчас мою кровь пьешь!» Наташа вспомнила себя, сидящую на веселой свадьбе, но целиком поглощенную Его поведением. Он забирает у нее жизнь, и она становится его подобием, его тенью. Она не единственная ученица, влюбленная в него. И страдает, наверно, так же, как и все остальные… А для него это просто стиль жизни. Точно, Вампир. Костя намеренно рассказывал Наташе все, что может убедить ее не тратить на этого мужчину время. Андрей заступался за друга, а Макс просто сидел и невозмутимо слушал, как будто разговор идет не о нем. Андрей знаком с Максимом всего несколько лет, а Костик – с первого класса. Поэтому Константин считает, что знает своего друга лучше всех, и уверен, что ни одна девушка еще не была с Максом счастлива. Даже если говорить о тех немногих, которых он любил. За прямоугольным столиком Максим сидел напротив Наташи и, слегка опустив голову, смотрел ей в глаза. Вот так же, бывает, на уроке Наташа поймает его взгляд, и ей становится страшно. Нет, не просто страшно – внутри все холодеет, замерзает дыхание, веточки мыслей расползаются в разные стороны и покрываются инеем… Он не вампир, он хищник. И один его такой ледяной взгляд заморозит личность любой жертвы! Забываешь о себе, остается только он, только его желания. И все Наташино упрямство куда-то девается, и вот она уже готова ради него на все. Быть его, принадлежать ему, даже если он захочет постелить ее на полу у входной двери… А потом он улыбнется, и все проходит. И оказывается, что это вовсе не лед. Это огонь. Он либо согреет, либо сожжет… Максим прямо на столе протянул ей руку и, вырвав ее из этой пропасти, предложил: — Потанцуем? У Наташи пропал дар речи. Собственно, Максим все равно ждал только согласия, другие ответы не предполагались в принципе, поэтому, не дожидаясь разрешения, повел ее в серединку зала. Костик недоуменно смотрел им в спины, а Андрей хихикал. Потом сказал другу: — Кост, похоже, все твои старания напрасны! Такие красивые медленные песни Наташе нравятся, даже если они несовременны. Интеллигентно положила ладошку мужчине на плечо и позволила осторожно обнять себя за талию. Прижиматься к его телу, пусть случайно и всего лишь на доли секунды, - это удовольствие, не сравнимое ни с чем! Наташа чувствовала, что волнуется так, что все тело превратилось в натянутую струну. — Я хочу ближе, — вдруг прошептала ему. И сама испугалась своей смелости. Нет, действительно, хочет, но зачем же так нескромно об этом сообщать?! Уже тысячу раз успела пожалеть об этих словах, но учитель все-таки придвинулся к ней ближе, правда, еле-еле дотрагиваясь руками. — Не бойтесь, я не рассыплюсь! — снова сделала смелое заявление. — Я не этого боюсь, — ответил парень и с негодованием, и в то же время с улыбкой, добавил: — Прекрати мне диктовать! Лучше за собой последи: ноги можно, по крайней мере, чуть-чуть сгибать! — Просто я нервничаю! — с обидой объяснила девушка. — Расслабься, — примирительно посоветовал учитель. Погладил ее по спине и добавил: — С тобой очень приятно. — И совсем не страшно, правда? — эта игра увлекла Наташу настолько, что она не могла остановиться. Но и Максим не отставал: — Да, не страшно. Так что дыши ровнее! — Ты тоже! — выпалила девчонка и тут же смутилась от своей фамильярности. Но Максим не поругал ее – ни интонацией, ни взглядом. Только подыграл ей: — Не так уж часто мои ученицы откровенно прижимаются ко мне! — И вовсе не каждый день щетина учителя цепляет мою челку и сует ее мне в нос! Максим улыбнулся, пальцами поправил ее прическу, задержался за ушком… Потом опустил голову и слегка провел губами по ее виску. Это даже не было поцелуем. Это вообще что-то не из области ее понимания… Размечталась! Он просто шепнул ей на ухо: «Извини». Наташа рефлекторно подняла лицо ему навстречу – застряла в его глазах и не смогла выкарабкаться. А Максим тем же самым движением – словно поцелуем – проскользил по ребру ее носика, обхватил верхнюю губу, нижнюю… Наташа не отвечала ему, только подставляла то одну губу, то другую. Мужчина взглядом показал ей закрыть глаза – она послушалась без колебаний. Ощутила его улыбку, и поцелуй стал достовернее. Прикоснувшись к его шее, внезапно поняла, какие холодные у нее пальцы. Она вся, как капля морской воды, упавшая жарким летним днем на раскаленный камень: закипела и испарилась. Когда теряешь зрение, обостряется физическое восприятие. Его тело, крепкое и властное. Руководящее. Ведущее. Его дыхание – не только на ее лице, но и у него в груди. Его сердце… Или ритм музыки? Это – близость, простая, легкая, доступная. Зачем-то старалась не дышать, глупая. Потом заметила, что ведет себя так, словно никогда раньше не целовалась. Почувствовав на губах его язык, судорожно обхватила его за шею, потому что пол из-под ног куда-то проваливался. Наташа не успевала понять, что происходит. Позже она даже не сможет четко вспомнить этот момент – настолько все нереально. Ощущение полета, когда точно знаешь, что крыльев нет. Адреналин. Ожидание того, что вот-вот грохнешься об землю… Максим словно понимал, что она сейчас упадет, и держал ее в небе крепкими объятиями. …Костик уронил голову на стол: — Нет, мои нервы этого зрелища не выдержат! Как, наверно, банально она выглядит со стороны: позволила вскружить себе голову, как маленькой несмышленой девчонке! Несколькими финальными чмоками Максим свел поцелуй на нет. А потом и вовсе перечеркнул все, что было секунду назад: — Прости, не сдержался. Ты такая прелесть! Но больше ты ничего от меня не добьешься. — А я очень упряма! — Я тоже. Стало немного обидно. Но еще стало радостно. Стало клёво! Подняла на него глаза: — Ты хорошо целуешься! — Ох, какие комплименты она мне делает! — воскликнул мужчина. — А ты в этом уже хорошо разбираешься? — Ладно, я неправильно выразилась, — смутилась девушка. Исправилась: — Было приятно, просто супер. Когда вернулись за столик, Костик, красноречиво взглянув на Макса, вальяжно отправился танцевать. Наташе вдруг стало неловко: лучше бы никто из друзей этих «моментов слабости» не видел… Андрей тоже отправился на танцпол вслед за другом, но вовсе не так высокомерно, а напротив, деликатно оставив их одних. Макс сидел напротив и робко поглядывал на свою спутницу. Она отводила взгляд, делая вид, что разглядывает присутствующих. Потом решила, что ведет себя не по-взрослому, и прятать глаза перестала. Тогда он виновато обратился к ней: — Наташ, на полном серьезе – прости. Я не хочу играть твоими чувствами. Не хочу, чтобы у тебя возникали какие-то неосуществимые надежды. Я просто потерял голову. Ты мне нравишься как девушка, но между нами не должно ничего быть… — Я понимаю. Все нормально. Нет, нормально не было. Но Наташа гордилась собой оттого, что ответила именно так. Ведь он ничего не обещал ей, так что… — Все равно, спасибо! — улыбнулась девушка «его» очаровательной улыбкой, ей даже почудилось, что от этой улыбки у нее так же, как и у него, появляются ямочки на щеках… Так глупо… И тут же засмущалась: вдруг он распознает в ее манерах свои собственные. — Не сердишься на меня? — спросил он скромно. Наташа мотнула головой. — И обвинять в эгоизме не будешь? — Не сейчас. — А можно, я познакомлюсь вон с той блондинкой? — Максим указал куда-то Наташе за спину. Даже не оглянувшись, девчонка невозмутимо пожала плечами. И заявила: — Нельзя. Учитель прищурил глаз: — А на каких основаниях ты мне запрещаешь? — На тех, что Вы у меня спросили разрешения. И только сейчас по его реакции Наташа поняла, что знакомиться ни с кем он не собирался. Это была проверка. Экзамен, который она успешно провалила… Ведь как подруга – просто подруга – запрещать ему флиртовать с другими девушками она не имеет права. А говорила, что смогла бы быть «просто любовницей»! — Знаете, я собственница, — призналась Наталья. — Я всегда ужасно ревную, когда мои друзья заводят себе девушек, и даже когда просто кокетничают с кем-то в моем присутствии. — Может быть, ты сама имеешь виды на своих друзей? — предположил учитель. — Даже на Андрея? — удивилась девушка. — Да нет, вряд ли. Мне очень немногие парни нравятся, я чрезвычайно придирчива. — Тогда, может, ты ревнуешь потому, что твои знакомые парни исчезают с девушками и для друзей становятся недосягаемы? Я по детству так делал. А однажды девчонка меня бросила, я оглянулся – а друзей рядом нет, всех растерял. И без того хреново было: как же, от меня, такого бесподобного, ушла девушка! Так еще и пацаны привыкли, что меня в компании не бывает, и я им стал не нужен. — Зато теперь Ваша компания высоко ценит Ваше общество. Ошибки нужны человеку, чтобы становиться мудрее. Максим ласково улыбнулся: — Поэтому ты так и жаждешь их совершать? Наталья опустила голову, кивнула. В ее коробочке с коллекцией интересных мыслей был такой стишок: Умей поставить в радостной надежде На карту все, что накопил с трудом, Все проиграть и нищим стать, как прежде, И никогда не пожалеть о том! — Может быть, я и веду себя иногда необдуманно, — призналась она, — но я никогда ни о чем не жалею. Чего и Вам советую! Разговаривать с этим человеком всегда было интересно. Наташа не раз ловила себя на мысли, что он становится ей все ближе, но не как парень, по которому она сходит с ума, а как друг, которому она безгранично доверяет. Музыка вокруг, множество чужих голосов, полумрак «деревенских сумерек» - все это создавало уютную мирную обстановку и дарило ощущение, что ты находишься в стороне от посторонних глаз, что на тебя никто здесь не обращает внимания. Наталья смело спрашивала у своего учителя обо всем, что ее интересовало, как всегда, не думая ни о последствиях, ни о том, что, возможно, лезет не в свое дело… — А Вы когда-нибудь были влюблены настолько, чтобы захотеть жениться? Мужчина возвел руки к небу: — Ну вот, поцеловал девушку разок, так она уже про женитьбу! — и кивнул: — Было такое. Вообще-то, я в разводе. У меня ребенок есть. Наташины глаза от удивления стали круглыми. Но отреагировала она достаточно стойко и даже с юмором: — Это предупредительный выстрел в голову? Хотя герой упал с пьедестала. Герой – обычный человек, со своим характером, со своим прошлым… Девушке показалось, что герой сказал: «Если можешь, люби меня таким». — Мальчик, девочка? — спросила она своего друга. — Девочка. — Маленькая? — Четыре года. — Уже взрослая, — усмехнулась Наташа. — На Вас похожа, или на маму? — Да мы с женой друг на друга похожи были. Так что ответ очевиден. На меня, конечно! Кстати, это моя бывшая жена меня Вампиром окрестила. Максим отвечал ей так же, не задумываясь, доверчиво. Хотя, если бы Наташа вознамерилась использовать против него все, что она о нем знает, то получился бы неслабый компромат на школьного учителя физики. Как только Наташа вышла в дамскую комнату, и Максим остался за столом один, к нему тут же подскочил Костик, все это время не спускавший с него глаз. — Зачем ты это сделал? — начал Костик без подготовки. — Я не обязан перед тобой отчитываться! — огрызнулся Макс. — Я не прошу отчитываться. Я хочу понять тебя! Зачем? — Хотел проверить, что я чувствую. — Ну, и к какому выводу ты пришел? — Не знаю, — пожал Макс плечами. И добавил: — Но мне понравилось. «Моя» девушка. Она меня легко понимает. — Макс, оставь девчонку в покое! Ей четырнадцать лет! У нее совершенно другие представления об отношениях мужчины и женщины. — Ты это педагогу объясняешь? Я пять лет в институте изучал психологию школьников. — Макс! — снова взвыл Костя. — Педагог не стал бы целоваться со своей ученицей! Максим отвернулся и молчал. Если бы подошел Андрей, он бы отвлек Костика, но Андрей направо и налево вежливо улыбается женщинам на танцполе. — Макс, тебе поразвлечься бы только… Ну переспишь ты с ней, и что? И остынешь, она будет больше тебе не нужна. А у нее будет сердце разбито! — Я? — воскликнул Максим, с отчаянием показывая удивление. — Пересплю? С ней?! Кост, ты что, совсем рехнулся?! Я и пальцем ее не трону! — Разве не ты говорил, что мечтаешь об этом? — А тебе известно, что мечты и реальность – это разные вещи? — вспылил пацан. И нервно добавил: — Ты меня достал! Какого черта ты вообще вмешиваешься?! Ты что, старше, опытнее или мудрее меня?! Если кому-то из нас и есть до нее дело, так это мне, а не тебе! Максим поднялся из-за стола, обошел друга, взял свои вещи и зашагал к выходу. А в холле, прямо у дверей его догнала Наташа. — Максим Викторович, Вы куда собрались? — смотрела она растерянно на ключи от машины у него в руке. — Покурить, — ответил он неприветливо. Вышел на улицу и тут же «стрельнул» сигаретку у случайного прохожего. Наташа, как на поводке, следовала за ним. — Курить вредно, — аккуратно вставила свое слово девушка. — Я сам решу, что мне делать, ладно?! — рявкнул Макс, словно перепутал ее с Костиком. И вздохнул, поняв, что она не виновата в том, что он ругается с другом. Ей стало обидно от его грубости, но девушка знала, что это неспроста. Предложила ему компромисс: — Давайте, я не стану спрашивать, в чем дело, а Вы не будете мне грубить? Вы покурите, и мы поболтаем о чем-нибудь нейтральном. Наташа стояла рядом и поглаживала его по плечу. Мужчина согласился, хоть и без особого энтузиазма. Ему стало приятно и легко на сердце от того, что она не сделала из его поведения проблему. — Пойдем вон туда, в парк, — попросил он, и зашагал в темноту ночи. Наташа послушно отправилась следом. Переходя через дорогу, ослепляемая фарами, тревожно дернула его за рукав: — Максим Викторович, остановитесь, пусть машины проедут. — Не бойся, они нас не заметят, — «успокоил» учитель и взял ее за руку. Забрались в беседку неподалеку от дороги. Максим присел на перила беседки и медленно и размеренно курил сигарету, а Наташа стояла рядом и исподтишка разглядывала его. Надеялась, что в темноте он этого не заметит. На нем был темно-синий облегающий свитер со сквозной «молнией», немного расстегнутой сверху, и его фигуру можно было представить довольно правильно. Наташа первый раз поймала себя на том, что интересуется телосложением взрослого мужчины, а не мальчишек из класса, за которыми девчонки обычно наблюдают на физкультуре. И мужское тело ей все-таки нравится больше, чем пацанское, главным образом, потому, что плечи у мужчины крупнее и шире, чем у пацана-школьника. Он кажется надежнее, чем любой школьник. Когда Максим подносит сигарету к губам, и тлеющий пепел освещает руку и лицо, Наташино внимание целиком переключается на его пальцы. Интересно, о каких чертах личности говорит привычка держать сигарету указательным и большим пальцами, а не между указательным и средним? Красивые пальцы. Аккуратные ухоженные ногти. Огонек отражается в его глазах и напоминает блеск во взгляде. — Нравлюсь? — вдруг спросил он с улыбкой. Наташа, наверно, покраснела. Кивнула ему смущенно, ведь не отрицать же это! Он погладил ее по волосам свободной рукой. — Тебе не жалко тратить на меня время? — Нет, — ответила девушка уверенно. — На кого же тогда его тратить?! Я никого лучше Вас не знаю. — Ты и меня особо не знаешь. — Я Вас чувствую. Этого достаточно. Максим не очень понял, что это значит, но на интуитивном уровне поверил: этого, действительно, достаточно. Хотя, возможно, именно это он и обозначил недавно словами «она меня легко понимает». Затушил об перила остаток сигареты и метко забросил окурок в мусорку. — Холодно, да? — спросил он, глядя, как Наташа, оставив кофту в клубе, старается побороть зябкую дрожь. — Иди сюда. Идти ей никуда было не надо, она и так стояла на минимальном расстоянии; Максим обнял ее обеими руками, крепко прижав к своей груди, и Наташа с охотой пристроилась у него на плече. Даже объективно стало теплее, не говоря уже о том, что осознание этой желанной близости греет душу. — Когда решишь ехать домой – скажи, я тебя отвезу, — напомнил учитель, и Наташа, чуть отстранившись, заглянула ему в глаза. — Мне здесь хорошо, — сказала она тихо. — А там – плохо. Вам завтра рано вставать? — Нет, буду спать до обеда. Просто о тебе беспокоюсь. — Я сама о себе побеспокоюсь. Можно, я сама выберу, что мне лучше? Максим неохотно кивнул и, поглаживая ее по спине, робко признался: — Я не уверен, что ради нескольких часов со мной стоит жертвовать отношениями с мамой. — Давайте, как-нибудь обойдемся сейчас без моей мамы? — потребовала Наташа, ясно дав понять, что берет лидерство на себя. Парень ничего не ответил, да и вообще разговаривать уже не хотелось. Когда она рядом, к тому же в его руках, желание только одно: заботиться о ней, согреть, защитить. Боясь спровоцировать его на очередной отказ, Наташа лишь сдержанно прижималась лобиком к его подбородку, и они так и стояли, тесно сомкнувшись и беседуя вполголоса – звенья одной цепи. — Щетина не колется? — спрашивал он, целуя ее щечку-яблочко. — Да почти нет, нормально. А если и сильно «да», она все равно в этом не признается. — Я так тебя люблю! — прошептала она с отчаянием, смущенно опустив голову. Ощутив, как он взамен обнял ее крепче, вдохнула поглубже прохладного сладкого воздуха: не плакать! Ну как он может сдерживаться, весна же?! Наташа тянулась к нему каждой клеточкой своего тела, пытаясь спровоцировать на продолжение поцелуев, и он понимал, чего она хочет. — Не спеши, — сказал он тихонечко. Наташа почти не расслышала, но послушалась. В темноте не видно выражения его лица, но по коже скользит его легкое дыхание, а это значит, что он не отстраняется и не отворачивается. — Я вообще не уверен, что могу разрешить себе это делать. — А есть хоть одна причина, по которой нельзя? — Наташа почувствовала, как у нее сами собой нахмурились брови. — Потому что я мелкая? Или потому что волей судьбы мы обитаем в одной школе? — Ты удивишься, но совсем не поэтому, — признался он и чмокнул ее в кончик носа. Наташин оскорбленный тон моментально исчез: — А почему тогда? Я не понимаю. Согревшись, робко попыталась его обнять, котеночек: карабкается лапками по свитеру на плечо. Максим взял ее руки и по-хозяйски положил себе вокруг шеи. — Знаешь, когда после свадьбы ты плакала в машине… Мне выше крыши хватило одного того дня. Я не хочу, чтобы ты так переживала из-за меня, но ничего другого из наших свиданий не выйдет. Ты будешь жалеть. — Жалеть о том, что делает меня счастливой? — уточнила она в своей любимой каверзной манере. Неподалеку по дороге шуршали машины одна за одной, прерываясь на время, чтобы дать парочке в беседке послушать шум листвы от ветерка. Из клуба еле-еле доносились низкочастотные биты, даже не громыхая, а всего лишь напоминая о себе. По тротуару иногда стучали каблучки и проходили мимо голоса веселой молодежи, а беседка так густо оплетена по-весеннему разыгравшимися лианами, что весь мир остается за ее пределами. Он просил не спешить, и Наташа не спешила. Терпение довело ее до этой ступени и терпение же поможет шагнуть еще дальше. Наташа, пожалуй, впервые чувствовала себя с ним так спокойно и уверенно. — Максим Викторович, — начала она совершенно серьезно, стараясь не превышать ситуацией установленный лимит громкости, — я не живу в розовых очках и не верю в любовь до гроба. Я прекрасно знаю, что люди расстаются, если понимают, что не подходят друг другу. И это нормально. И я отдаю себе отчет, что Вам может быть со мной не интересно, потому что я значительно младше… Но сейчас разве это важно? То, что было в зале, на танцполе… Я не пожалею об этом никогда! И то, что Вы меня сейчас обнимаете – я так мечтала об этом! Даже если завтра этого не будет, я останусь рада, что это было вчера! Наташа, не стесняясь, смотрела ему в глаза – смелая девочка, и Максим ее внимательно слушал, слегка склонив голову на бок и глядя на нее с таким искренним интересом, которого Наташа не находила раньше ни в одном человеке на всей Земле. Уяснив, что можно, продолжала философствовать: — Я вообще считаю, что любовь – это не чувство, а комплекс отношений между людьми. Признаваясь кому-то, мы говорим «я тебя люблю», потому что это общепринятые слова, которые могут объяснить, какие именно отношения ты хочешь строить с этим человеком. Возможно, у нас с Вами никогда не будет таких отношений, если не будет какой-нибудь составляющей этого комплекса. Но это не означает, что между нами не должно быть просто романтики. Тем более, если мы оба этого хотим… Максим не очень верил, что девочке может быть достаточно «просто романтики», обычно девочки хотят еще и замуж, но сопротивляться обаянию этого маленького человечка уже совсем не мог. С каждой минутой, проведенной в опасной близости от нее, «причин, по которым нельзя» становилось все меньше и меньше. Максим не любит те чувства, которыми не может управлять, и поэтому не доволен тем, что испытывает к Наташе. Она терпеливо ждала его действий, не настаивая на поцелуях и позволяя себе лишь «гулять» носиком по его лицу. Может, это лишь уловка? Она слишком уверенно себя ведет, словно понимает, что еще чуть-чуть – и он уже не сможет отказаться. Нет ни волнения, ни беспокойства. Обниматься с другом, с любимым, с учителем – не важно, с кем. С ним – Максимом – это легко и приятно. Может, потому, что полчаса назад она уже перенервничала, впервые танцуя с ним так же близко друг к другу? Или потому, что ночь не оставляет места мелочам? Максим нежно водил слегка подсушенными ветерком губами по ее щечкам и подбородку, иногда касаясь и губ, и Наташа повторяла его действия, потому что боялась, что будет «неправильно» целоваться. — Я этого еще не говорил, но мне тоже понравилось – в зале… — похвалил парень и пояснил: — Ты целуешься так же, как я. Еще бы, смутилась Наташа! Я все делаю так же, как ты. — Впрочем, — добавил он, — я не буду против твоей самодеятельности. Обнял ее покрепче и положил ее голову себе на плечо, попутно поцеловав куда-то в волосы. Наташа стыдливо хихикнула: — Нет, ты хороший учитель, я лучше буду за тобой повторять, так спокойней. Милая, его девочка… Ее волосы такие мягкие и так странно-приятно пахнут апельсинами вперемешку с сигаретным дискотечным дымом… И ушко прохладное где-то здесь чувствуется. Максим раскопал ушко и нежно-нежно помял его пальцами. А почувствовав там же его губы и теплое дыхание, Наташа промурлыкала: — М-м… Это моя эрогенная зона… Лучше бы молчала. Мужчина отстранил ее от себя и, строго взглянув ей в глаза, скорее потребовал, нежели попросил: — Давай, об эрогенных зонах будем разговаривать лет через пять! В темноте он не видел, как стремительно наполняются ее глаза слезами, но догадался об этом по голосу, обиженному и сдавленному: — Конечно, ведь в четырнадцать лет дети и не подозревают о существовании эрогенных зон! Она силой вырвалась из его объятий и только так, отвернувшись, позволила себе красноречиво промокнуть слезы пальчиком. — Твой сарказм здесь вообще не в тему! — рявкнул мужчина. — Если бы я сейчас думал о твоем возрасте, делал бы я вот это все?! Пора бы уже уметь видеть ситуацию глазами другого человека! Наташа невозмутимо стояла в сторонке, разобиженная и заинтригованная одновременно. Без него моментально становилось холодно, и девчонка уже полноценно жалела о том, что надумала демонстрировать свой характер. Может, поэтому он и не хочет с ней серьезных отношений, потому что знает, как вспыльчивы подростки? — Вас злит слово «эротика»? — подколола она иронично. — Я не хочу провокаций, — пояснил Максим примирительно и честно. — Это защитная реакция. Извини, я постараюсь не срываться из-за этого, но и ты постарайся не дразнить. — А почему нет? Вы считаете, что мне еще рано думать о сексе? — Ну ты неугомонная! — злился Макс. Просишь ее не дразнить, так она вообще разговор о сексе заводит! Впрочем, теперь это не казалось таким уж сложным. — Думать вообще никогда не бывает рано: это тренирует интеллект. Она улыбнулась ему в поддержку: молодец, Максим Викторович, уже терпимее. И хитро закусила губку: — Меня интересует Ваше мнение по любому вопросу. И про секс в том числе. Это же просто разговоры, чего Вы боитесь? — Да, для тебя это просто разговоры… — А Вы бы хотели, чтобы было иначе? Он сидел на перилах, скрестив руки на груди, и Наташе не нравилась эта закрытая поза. — Нет, — сказал он. ¬— Вы так и не ответили на мой первый вопрос, — напомнила девушка тихо. — Вы считаете, что мне еще рано? Максим задумчиво опустил голову. Действительно, это же просто разговоры. Не зная практики, логично, что ей интересна теория. Он тоже был подростком и жалеет, что в то время секс был запретной темой, потому что очень хотелось поговорить не с друзьями, а с кем-то постарше, кто знал бы больше, чем он. — Зайчик, только ты можешь знать, рано тебе или нет, — ответил учитель. — Лично я считаю, что рано – это до восемнадцати лет для девушки и до шестнадцати – для парня, но это так… макет. В смысле психологической готовности. На самом деле надо смотреть по ситуации. Наташа подошла поближе – он больше не кусается. Заставила его разжать руки – ну не хочется ей, чтобы он так их держал! — Я, знаете, как думаю? — начала она делиться. — Это как бы формула. Наилучший возраст вступления девушки в половую жизнь напрямую зависит от возраста ее парня, от его сексуального опыта… — Я бы сказал, от его терпения, — подтвердил Максим. — Да, — кивнула Наташа, — а терпение, как я понимаю, чаще всего пропорционально возрасту… Хотя исключения бывают и в одну сторону, и в другую… Улыбнулись оба, глаз друг с друга не сводя… Максим чувствовал, как она теребит кисти его рук, и умолял ее мысленно: «Не продолжай! Не продолжай…» — Я думаю, — продолжала она терпеливо, — если девушке четырнадцать, а парню пятнадцать – то лучше не надо. Но если девушке четырнадцать, а парню двадцать восемь… — Все, хватит, Наташ! Крыша, постой! Максим решил не слушать дальше. Он и сам не подозревал, какое серьезное влечение испытывает к этой девушке. Не побоявшись собственной страсти, опрокинул ее на себя и перебрался с ласками на ее губы. Она ничуть не возражала. Запустила пальцы в его волосы и попыталась управлять поцелуями. Приятно было ощущать, как мужчина чутко реагирует на малейшую корректировку. Чуть медленнее, чуть быстрее, чуть нежнее, чуть крепче… Иногда в порыве «самодеятельности» позволяла себе больше, чем он. Он остановился и прошептал: — Я учу тебя физике, а ты меня - химии… — Как это? — улыбнулась девчонка, хотя догадалась об эротическом значении слова «химия». — Когда ты делаешь вот так, — Максим повторил поцелуем ее «фирменное» движение языком, — я забываю, кто ты! Я даже забываю, кто я, — добавил он. Наташа млела с каждой секундой – такое моральное удовольствие! Он такой взрослый – и с ней! А Максим вдруг представил, как она будет хвастаться подружкам о том, что сегодня было, и что он ей говорил… Он как-то неосознанно отшатнулся от нее, и Наташа тут же поймала его ускользающую нежность: — Вы уже не в первый раз откровенны со мной… Я Вас не подведу. Наташа сама не поняла, что хотела этим сказать. Но Максим мягко улыбнулся: — Я не люблю, когда читают мои мысли. Их взгляды словно пересеклись на перекрестке и побежали дальше – каждый по своей дорожке. Только Наташин задержался на мгновение – оглянуться вслед. Поставив подбородок на ее макушку, Максим сказал ей вполголоса: — Кост прав только в одном: пока я так себя веду, к тебе не подойдет ни один парень. Я отбираю у тебя шанс познакомиться с кем-то, кто сможет сделать тебя счастливой. — Ты сам делаешь меня счастливой, — прошептала Наташа. В клуб вернулась одна. Тайком – только чтобы забрать свою кофту и снова бежать к Максиму. Но исчезнуть незамеченной не удалось. Костик появился на ее пути, когда она уже покидала зал. — Ты куда? — спросил парень и принял такой вид, как будто если к Максу, то он ее не пустит. — Я ухожу, — ответила девушка и только собралась попрощаться, но Костик взял ее за локоть и остановил. — Наташ, — он старался подобрать правильные слова, но это было трудно: никогда раньше так откровенно не лез ей в душу. — Не позволяй Максу… Зачем тебе разочарования? Живи своей жизнью. — Я так и делаю! — резковато подтвердила она. — Но кто-то стоит у меня на пути и мешает! Она сейчас на каблуках, почти ростом с Костика. Хорошо видела его глаза – они выражали такое искреннее беспокойство, что Наташа не удержалась и принялась его успокаивать: — Костя, все будет хорошо. Мы с ним только друзья. Просто хотим поговорить – на улице, в тишине… Подошел Андрей: — Кост, оставь их в покое. Девушка воспользовалась моментом и упорхнула. Зашла в туалет причесаться, поправить макияж… Было непонятно, почему Костик так против, а Андрей, наоборот, так «за». Застыла у зеркала, глядя себе в глаза. Волновалась. Сейчас она сядет к Нему в машину, и они уже точно останутся одни. Может быть, сегодня ночью у них что-то будет? Чисто по-дружески, как с Кучерявой. Пыталась разобраться, хочет ли она этого. То, что он с ней делал полчаса назад, - это, безусловно, приятно. Наверно, он прекрасно подходит на роль первого мужчины. Наташа много читала в Интернете про секс и знала, что во многом зависит от мужчины, будет ли девушке больно. Макс ведь сможет сделать так, чтобы ей понравилось? Чуть не рассмеялась вслух. Макс… Она до сих пор краснеет, случайно сказав ему «ты». О том, чтобы назвать его Максимом, и речи быть не может. Только Максим Викторович. Секс с Максимом Викторовичем… Что за чушь?! Тряхнула головой, чтобы выкинуть эти мысли. А заодно, чтобы волосы стали пышнее. Так и вышла на улицу – с улыбкой на лице. Пусть все идет своим чередом. А она просто должна сделать вид, что согласна играть по его правилам. В машине с ним очень уютно. Максим привез девушку на пляж – заехал на открытую смотровую площадку, выключил фары… Наташа дрожала, но не от холода. Нервное напряжение заставляло ее без умолку болтать. Здесь нет ни одной живой души, кроме них. Темно. На улице не горит ни одна лампа, потому что не для кого освещать дорогу: в это время года тут безлюдно. Единственный свет – от дисплея магнитолы. Вдруг он, действительно, захочет соблазнить ее? Он просил не дразнить, а она… Там, в беседке, в общественном месте это было совсем не страшно… Перебрались на заднее сиденье. Наташина взволнованная болтовня принесла ей немало положительных моментов. Во-первых, девушка стала понемногу приобщаться к миру мужчин. Выяснила, что Максим бреется через день, потому что чаще ему лень, да и будет раздражение на лице. Уразумела, что разнообразие существует даже в мужской одежде. Узнала, что для того, чтобы машина тронулась с места, надо медленно нажимать педаль газа и постепенно отпускать педаль сцепления. А если коробка передач автоматическая, то педали сцепления вообще нет! Во как! Еще спросила, сильно ли волосатая у него грудь, и Максим, не зная, сколько для нее «сильно», просто расстегнул молнию свитера и показал ей. Было плохо видно в темноте, и она в шутку потрогала. Во-вторых, все-таки не смогла скрыть своего волнения, что перевело их беседу в более доверительное русло. Немножко успокоилась, когда Максим признался, что пробовал заниматься любовью и на песке, и на капоте, и на заднем сиденье, но песок скрипел «на зубах», капот оказался раскаленным, да еще под неудобным наклоном, а сиденье – тесным, так что повторять эти трюки он не хотел бы. Стала нескромно выяснять, где же тогда ему нравится. На большой кровати. В-третьих, Максим сказал, что от таких откровенных бесед сходит с ума, и закрыл ей рот не менее откровенным поцелуем. Теперь сходили с ума молча и вместе. Заметив, что Наташа по-прежнему с опаской ждет его «приставаний», улыбнулся: — Не бойся, я же сказал: лет через пять! Я могу держать себя в руках, не сомневайся. Пару раз отвлекался и спрашивал себя вслух: «Что я делаю?!» Тогда Наташа использовала на полную мощность свой дар убеждения и уверяла его, что ей тоже нравится именно так – по-дружески, без обязательств. Просил ее пообещать забыть все, что сегодня было, но Наташа сказала, что забывать не хочет. Просто поклялась, что никогда не напомнит ему об этой ночи и никогда не предъявит претензий… Пришла домой в четыре часа утра и долго плакала в подушку. * «Мои мечты – это ты. Сны по ночам – это ты. Школьная жизнь – ты. Компания друзей – тоже ты. И мои песни – о тебе. Вся моя жизнь – это ты. Жить своей жизнью – значит, жить тобой. Что я и делаю. Ищу тебя на улицах города. Жду тебя даже там, где ты никогда не был. Чтобы увидеть тебя, мне достаточно просто закрыть глаза… А я пытаюсь строить из себя твоего друга. Я стараюсь быть для тебя таким другом, которого лично я считаю идеальным. Но в итоге – просто копирую поведение твоих настоящих друзей. Причем, копирую плохо. Надеюсь, когда-нибудь придет время, когда я смогу назвать тебя Максом, как называют они. Когда я смогу вместе с ними спокойно обсуждать твоих девушек, не мучаясь ни ревностью, ни завистью… Я почти привыкла к этой роли, а ты взял и одним своим прикосновением там, в клубе, перечеркнул месяцы моей работы над собой… Что ж, начну все заново.» * В понедельник, во вторник и в среду встречались мимоходом в коридоре школы. Робко говорили друг другу: «Привет», и расходились каждый по своим делам. Учитель хотел бы поймать момент, когда она будет одна, а Наташа нарочно пряталась в толпе одноклассников, чтобы не было одиноко наблюдать его равнодушие. В четверг, проходя во время перемены мимо 9 «Б», сидящего на подоконниках в ожидании химии, Максим Викторович просто взял Наташу за руку и повел за собой. Этого жеста было достаточно, чтобы возбудить любопытство школьников. И то, что парочка остановилась у свободного окна и официально повернулась лицом друг к другу, ситуацию не исправило. — Красивый костюм, — вежливо улыбнулась Наташа. — Вам очень идет! Максим скромно отвечал: улыбкой на улыбку и «спасибом» на комплимент. А Наташа, хотя и чувствовала себя не в своей тарелке, говорила абсолютно искренне: — Цвет хороший, темно-синий, такой холодный… И полоски… Здорово! Не такой строгий, как Ваши однотонные. И без галстука тоже классно! Она разбирается в моде и могла бы еще долго говорить о костюме, до тех пор, пока мужчина не перебил бы ее и не сказал что-нибудь другое. Проходящая мимо учительница поздоровалась с Максимом, и Наташа замолчала. Ее друг, похоже, тоже не знал, что еще можно обсудить. Потом тихо, чтобы никто вокруг не слышал, спросил ее совета: — Как ты считаешь, нам надо поговорить, или оставим все, как есть? Такого вопроса девушка от него не ожидала. Она готовилась только к равнодушию. Вообще своим детским умом не предполагала такого развития событий: верила в то, что он все решит сам и не станет перекладывать на нее ответственность за их отношения. — Я думаю, — продолжал мужчина, — если не поговорим, то испортим то, что между нами уже сложилось. Давай? Как ДРУГ с ДРУГОМ. Наташа кивнула. Но никаких взаимных предложений с ее стороны не поступило. — Зайдешь ко мне после уроков? — настаивал учитель. — Максим Викторович, меня за это ругают. — Меня тоже. Что будем делать? Подошла молоденькая учительница географии. — Ой, Максим, я как раз Вас искала, — защебетала она ласковым голосочком. — Мой брат не прогуливает физику? Даже Наташа поняла, что брат – это только предлог… Стало так противно! Как же трудно быть его другом! Может, у него и с географичкой что-нибудь было? Или пока еще нет, но при такой самоуверенной настойчивости с ее стороны – обязательно будет. Она симпатичная… И так смело ведет себя с мужчиной: кокетничает и не скрывает этого! Почему-то Наташе казалось, что кокетничать правильно – так, чтобы мужчина этого не заметил. — Извините, отвлеку на секунду, — скромно подала голос школьница. — Максим Викторович, можно, я пойду, у меня скоро урок? Из ревности не став дожидаться ответа, девушка развернулась и быстро пошла прочь. — Зайдешь ко мне? — спросил Максим вслед. Не останавливаясь, только замедлив ход, Наташа оглянулась. Неуверенно пожала плечами. Наверно, географичка рада, что она уходит! Как только вернулась к своим одноклассникам, девчонки обступили ее со всех сторон. «Ты его знаешь?», «Ты с ним общаешься после уроков?», «Вы что, дружите?» - сыпалось на нее слева, справа… «Расскажи о нем что-нибудь!», «Познакомь нас поближе!», «У него есть девушка?»… — Есть! — очнулась Наталья. — Оставьте меня в покое! Выбралась из толпы и отошла в сторону. Девчонки обиделись. — Какое разное воспитание, — задумчиво произнес Максим Викторович, глядя Наташе вслед. Потом перевел взгляд на географичку: — Мы с ней разговаривали, Вы пришли, помешали, а извинилась почему-то Наташа! — Ой, — спохватилась учительница и закокетничала еще больше, пытаясь сгладить неприятное впечатление: — Я так обрадовалась, когда Вас увидела, что забыла обо всем на свете! — Людмила, я сейчас вообще-то занят. Поговорим потом. — Может, вечером? — девушка обольстительно улыбнулась. — Нет. Не стану Вас обманывать и выдумывать причины. Просто нет. Зайти к нему в кабинет после уроков Наташа так и не решилась. Не смогла придумать, что же она ему скажет. И задерживаться у Андрея тоже не стала, как и все три дня до этого, чтобы не столкнуться с Максимом, когда он будет уходить. Сегодня Андрей на прощание сказал ей: — Вы такие смешные после «Мельницы»! Прячетесь друг от друга… Макс боится здесь задержаться на пару минут, и ты точно такая же! Я спрашиваю у Макса: «Тебе что, стыдно?», а он мне: «Нет». Тогда, говорю, чего ты так себя ведешь? А он плечами пожимает. В пятницу с трудом выдержала первый урок физики, а впереди еще второй. Все сорок минут чувствовала себя неловко, встречаясь с учителем взглядом. Неловко даже скорее оттого, что так и не пришла к нему вчера. Наверно, он ждал, рассчитывал на нее… Сейчас перемена. Максим Викторович куда-то ушел, хотя обычно оставался в классе. Но так даже лучше. Так легче будет собраться с мыслями перед второй физикой. Ему, наверно, проще. Он уже знает, как себя вести с подружкой после таких «пустяков». А у Наташи все в первый раз: танцы с ним, поцелуи с ним… С единственным любимым человеком… Как можно выкинуть это из головы?! Обещала не предъявлять претензий, а сама готова в любой момент не сдержаться и упрекнуть: Вы же понимаете, как сильно я Вас люблю! Неужели совесть позволяет Вам так жестоко играться моими чувствами?! Предложить после такой романтической ночи остаться друзьями… Неужели, он просто не влюблен в нее?! Неужели, она сама себе все напридумывала?! Как же понять этих взрослых, если у них собственные правила к любой игре?! Я хочу быть Вашей девушкой. Я не хочу быть игрушкой, как Кучерявая! Да, Вы были правы – мне всегда нужно больше, чем возможно… Наташа сложила на столе гнездышко из рук и спрятала там лицо. Нос почти касался раскрытой тетрадки. Ну и почерк! Каракули расплывались, и условные обозначения уже не угадывались. Закрыла глаза. Если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней… Я всё Вам прощу за одну Вашу улыбку, за ямочки на щеках… Просто будьте рядом! Будьте моим другом, и у меня все получится! Получится сдержать свое слово… Собственный внутренний голос звучал намного громче, чем двадцать голосов в кабинете плюс шум за открытой дверью. Кто-то просил: «Ленка, не надо!», но Наташа не обратила на эту фразу внимания, как и на все, что творилось вокруг. Лежала на столе, закрыв глаза, пока в какое-то мгновение не почувствовала, как на коже головы завибрировало: «хрррясь», и струнки волос порвались одна за другой. Наташа вскинула голову. Ленка, вздрогнув, видимо не рассчитывая, что Наташа это почувствует, стояла с острыми маникюрными ножничками и прядью длинных темных волос в руках. Наташа растерянно пощупала голову: на гладких, шелковистых волосах сантиметрах в десяти от макушки отчетливо ощущались неровно срезанные кончики. — Это тебе за физика! — объяснила Ленка и кинула прядь на парту. Наташа почувствовала, как ее медленно заполняет ярость. Она растила волосы столько лет, ухаживала за ними, даже не красила… А эта идиотка осмелилась… Наташа вскочила и шлепнула одноклассницу ладонью по щеке. Та взамен толкнула Наташу в плечо. Мало кто знал, что злить Наташу опасно – она всегда считалась тихоней. Девушка размахнулась и отшвырнула ее – ударившись об угол стола, Ленка неудобно рухнула на стул. Одноклассники встали в кружок и с интересом наблюдали. Но их интерес вскоре сменился испугом: Наташа отобрала у Ленки ножницы, прижала ее к парте, схватила одной рукой за горло, поднесла острие ножниц к Ленкиному носу… Та боялась пошевелиться, только завизжала: — Отпусти, дура, больно! Наташа сжала пальцы еще сильней. Ленка вцепилась в ее запястье и попыталась оттянуть руку, но ничего не могла поделать. Глотала ртом воздух, откашливалась и не сводила глаз с ножниц… Наташа уже хотела с размаху засадить ножницы Ленке в лицо, занесла руку… Только на мгновение замерла – заметила, что держать ножницы больно… Это отвлекло ее от всего! Охладило голову. Удивительное ощущение – как в жаркий майский день ныряешь в еще ледяное море… Все тело занемело, оружие зависло в воздухе… — Ты что делаешь?! — учитель схватил ее руку. — Отпусти ее! Сумасшедшая! Наташа оставила напуганную Ленку, отшатнулась от нее… Надя тем временем объяснила учителю: — Ленка ей волосы отрезала. — Отдай ножницы! — потребовал Максим Викторович. Но девушка не слушалась. — Клянусь, я бы убила ее! — прошептала Наташа, ища спасение в его глазах. Только сейчас оценила всю жуть своего гнева. Всхлипнула. Стало страшно самой. По щекам покатились слезы. — Отдай ножницы, — повторил Максим. — А то я заберу сам, и могу случайно тебя поранить. Наташа послушно разжала пальцы. Правая ладошка была в крови, а между большим и указательным пальцами сиял глубокий колотый источник. Ножнички маленькие, чуть больше ладони. Она порезалась, когда вытаскивала их из Ленкиной хватки, ведь взяться тогда можно было только за лезвия, а это – правая рука, которой Наташа плохо владеет. Максим достал платок и приложил к ранке. У Наташи дрожали руки. Кружилась голова. — Я бы ее убила… — шептала она себе с ужасом. — Я бы убила человека за прядь своих волос… — Пойдем в медпункт, — предложил учитель. Девушка только плакала в ответ. Поднимала на него глаза – и отворачивалась: это все из-за него… А что взамен? Надя стояла рядом и гладила ее по голове: — Наташ, не переживай, можно сделать стрижку и длину сохранить. Здесь совсем чуть-чуть. Ленка нервно поправляла одежду, ее трясло, как осиновый лист. На нее никто не обращал внимания – королевой вечеринки была Наташа. Девчонки шептались только об одном: о том, как нежно Максим Викторович обнимает Фролову. Медсестра перевязала руку, смазав ранку йодом, и дала Наташе успокоительного. — Ты, наверно, несколько дней ручку держать не сможешь, — предположила врачиха. — Я левша, — улыбнулась девушка. — Так что халява отменяется… Здесь было тихо и спокойно и пахло лекарствами. На стенах висели плакаты, и нарисованные Наташей в том числе: о вреде курения, о СПИДе, о способах предохранения от нежелательной беременности. Медсестра оставила их одних и ушла в маленькую комнатку, где обычно делали уколы в попу. А здесь, в «предбаннике», Наташа сидела в креслице, вытирая забинтованной рукой последние слезы, а другой рукой выясняла, насколько коротко теперь придется стричься. Максим сидел рядом и гладил ее коленки. — Почему Никитина это сделала? — спросил он. Девушка задержала на нем взгляд. — Вы не догадываетесь? Максим понял, на что она намекает. В груди похолодело – Макс поклялся себе начать бороться со своей природной доверчивостью: знал же, что эта школьница не станет хранить его непедагогичное поведение в тайне… Тихо, чтобы не слышала медсестра, уточнил: — Кто знает про нас? — Никто, — Наташа оскорблено отвернулась, но у Максима стало легко на сердце. — Я не совсем чокнутая, чтобы рассказывать кому-то, что веду себя, как шлюха! — Что за глупости?! — возмутился учитель. Наташин голос звучал с такой досадой, что «претензии» прослеживались без труда: — А как еще назвать девчонку, которая целуется «без обязательств»? — С любимым мужчиной? — С мужчиной, который хочет забыть об этом наутро! — А к вечеру мечтает прожить ту ночь заново… Наташа не стала препираться. Максим улыбнулся: она перестает быть упрямой спорщицей. А главное – вот и поговорили! — Так, если ты никому ничего не рассказывала, как они узнали? — Да они ничего и не знают. Просто вчера Вы взяли меня за руку и при всех увели из компании, а еще во всеуслышание спросили, приду ли я к Вам! Девчонки потом на меня накинулись, просили сосватать их Вам… Хорошо, что Вы не придумали что-то более романтическое, а то мне бы не волосы отрезали, а сразу всю голову. Максим чувствовал себя виноватым. Он вчера даже не задумался о последствиях. Мог ведь просто сказать ей: «Наталья, можно тебя на секунду?» А он вместо этого по привычке взял ее за руку… Как и сейчас. — Что я могу сделать для тебя взамен? — Я Вам как перечислю! Мало не покажется! — с упреком заявила девушка. Максим улыбнулся, вставая, чмокнул ее в нос. — Мне пора на урок. А ты, если хочешь, можешь прогулять – я запишу в твоей тетради все, что надо. — Этого мало! — приняла Наталья выжидательную позу. — Я могу отпросить тебя с остальных уроков, отвезти в парикмахерскую, потом в кафе. Сегодня же пятница, тебе домашние задания делать не надо. Согласна? — Да, — кивнула девушка. — Встретимся у Андрея часа через два. Учитель недоуменно покачал головой: — Почему ты мне нравишься? Ты же такая наглая! — Наоборот. Я наглая потому, что нравлюсь Вам… Наташа вытащила из кармашка брючек скомканную бумажную денежку. Купила простой карандаш. Попросила его заточить. Теть Нина, продавщица канцтоваров в школе, долго охала, когда Наталья в лицах рассказывала ей только что пережитую историю, пытаясь в это время замаскировать новую «стрижку» - скрутить волосы в пучок и заколоть его карандашом. Ничего не получалось: кисть правой руки болела от любой попытки. Теть Нина пришла ей на помощь, и совместными усилиями было изобретено нечто, напоминающее фонтан. Молодой охранник научил Наташу нескольким приемам айкидо, с помощью которых можно сделать человеку больно, не причинив его здоровью никакого вреда. А Андрей только признал, что Костик был прав: Макс приносит девушкам одни проблемы. — Никитина, у тебя мозги есть? — спросил учитель, вернувшись в класс. — Или в твоей голове столько всякого хлама, что мозги пришлось выкинуть? Школьники сидели тихо, как мышки, боясь шелохнуться, как будто ругали их всех. — Между прочим, то, что ты сделала, подходит под статью Уголовного кодекса. Не боишься? Я ведь могу помочь своей подруге подать на тебя в суд. — А она меня чуть не задушила! — промямлила Ленка. — А какую реакцию ты от нее ожидала? Что она тебя похвалит? Ты вообще подумала о последствиях? Что мне теперь с тобой делать? Отвести тебя к директору, чтобы ты ему объяснила причины своего поведения? Ленка сидела смирно, не отрывая взгляда от тетради. Она уже второй раз за сегодня успела пожалеть о содеянном. Максим Викторович не стал больше ничего говорить. Директор когда-то не хотел брать Максима на работу из-за его внешности. Говорил, девчонки передерутся… А Максим отвечал: «Они и так передерутся. Зато физику учить будут самоотверженнее». Ну и кто оказался прав? Нет, к директору Никитину нельзя – вдруг она осмелится сказать ему, в чем дело. Увидев «творение» Никитиной в зеркале парикмахерской, Наташа расплакалась. Так жалко себя стало, жалко свои волосы, которыми она так гордилась… — Это что, неудачная попытка подстричься самостоятельно? — спросила парикмахерша. — Бандитская пуля, — вздохнула Наташа, пытаясь успокоиться. — Ничего страшного, не переживай, — улыбнулась женщина и объяснила: — Можно сделать стрижку слоями, будет очень красиво, а самый нижний слой получится всего лишь чуток короче, чем сейчас. Можно «Маркизу», но тогда верхняя половина головы будет вся короткая. Но, думаю, первый вариант тебе вообще классно пойдет. К тому же, не надо будет делать укладки, просто расчесалась, и всё. Максим сразу заплатил за стрижку и вышел на улицу. Чтобы не видеть, как срезают ее волосы, Наталья закрыла глаза. И открыла их только тогда, когда парикмахерша выключила фен. Из зеркала на нее смотрел совершенно другой образ. Всё тонкими перьями торчало в разные стороны, волосы были словно накручены на очень крупные бигуди: получились крупные волны. Но на голове точно нет никакой укладки! Наташа чувствовала каждое движение парикмахерши – только фен! С каждой секундой новая прическа нравилась Наталье все больше и больше. На ее волосах как будто отразили весь ее характер, отнюдь не гладкий! Когда Наташа вышла и села в машину к Максиму, он, конечно же, преувеличенно, восхитился: — Наверно, я должен сказать Никитиной «спасибо» за то, что у меня свидание с такой потрясающей девушкой! То, что в этом торговом центре каким-то образом спрятано кафе, Наташа не догадывалась. Раньше, в Советские времена, здесь был аквариум: огромный бетонный цилиндр со стеклянными иллюминаторами, стеклянной крышей и смотровым балконом, вторым этажом располагающимся вокруг – на рыбок можно было смотреть либо в окошки, либо сверху – сквозь крышу. Потом этот аквариум превратился в обшарпанное заброшенное строение в непосещаемом углу торгового центра, и Наташа совсем забыла о его существовании. Когда Максим привел ее именно сюда, девушка аж растерялась: учитель вдруг на секунду представился ей маньяком, заманивающим свою жертву в темное безлюдное место. Когда он открыл перед ней дверь и по-джентльменски пригласил ее войти в этот аквариум первой, Наташа готова была с перепугу мотануть отсюда во все ноги: маленькая комнатка была страшно темной! Потом глаза стали понемногу привыкать к такому освещению, и в зале начали проявляться светящиеся объекты: барная стойка, декорации на стенах (бывшие иллюминаторы, а теперь объемные картины с водой и рыбками), маленькие узкие лампочки, свисающие на тоненьких проводках с потолка (уже не стеклянного, как раньше, а оформленного деревом). Здесь столиков шесть… Нет, восемь. Почти все заняты. Максим окинул зал более привыкшим к этому кафе глазом и повел девушку за свободный стол. Наташа признавала, что все-таки надо разобраться, что между ними происходит, даже если ей тяжело об этом говорить. — Вы считаете, что это нормально – такие отношения между учителем и ученицей? — спросила Наташа, когда они сделали заказ. — Я считаю, что это отвратительно, – кокетничал Максим. – Я постоянно думаю, что лучше бы мы познакомились на улице. — На улице мы бы не познакомились! — уверенно возразила девушка. — Если бы Вы рискнули ко мне подойти, я бы Вас отшила. А сама не подошла бы. — Интересно, почему? Я недостоин? — улыбнулся учитель. — Вы красивый. — Это плохо? — Незнакомые красивые парни мне всегда кажутся наглыми, излишне самоуверенными. Идет такой, смотрит на меня, и мне кажется, он даже и не сомневается, что я буду его, как только он поманит пальчиком. Максим рассмеялся и пересказал эту историю по-своему: — Идет такой, смотрит на тебя, потому что ты ему очень понравилась, и он хотел бы прожить с тобой всю оставшуюся жизнь! А сколько раз ты уже знакомилась на улице? — Один, — призналась Наташа. — И не по своей инициативе. Вы его видели, это с ним я пришла на свадьбу к Вашему другу. — А я-то думал… — поддразнил ее Максим. — Я же говорила Вам, у меня высокие требования к кандидатам. Наверно, такие на дороге не валяются… Максим сразу подумал: «Такие работают в школе учителями?» Он просунул ладонь под Наташину забинтованную руку на столе и осведомился: — Как твоя раненая лапка? Болит? — Не так сильно, как мое раненое сердце! — надула Наташа губки. Не отрывая от нее взгляд, Максим спросил задумчиво: — Часто флиртуешь? — Что Вы! Я не умею! — Понятно, — ухмыльнулся парень. — Я, не задумавшись, попытался бы познакомиться с тобой на улице, потому что в жизни бы не подумал, что тебе четырнадцать лет. — Мне скоро пятнадцать. — А выглядишь на восемнадцать, как минимум. Особенно с этой прической. В поликлинике Наташу недавно спросили, почему она не привела своего ребенка, и долго удивлялись, что она пришла сама с собой и со своими нервами. Музыка звучала тихо и ненавязчиво, и Наташа тоже говорила тихо, чтобы в этой маленькой комнатке ее не услышали посетители за соседними столиками. — Максим Викторович, — девушка забрала у него свою руку и, опустив взгляд, стала теребить свой бинтик, — я так много думаю в последнее время о жизни… Знаете, по-моему, я Вас обманываю: я не смогу привыкнуть к таким отношениям. Мне обидно. Мне приятно с Вами, но обидно, что для Вас это только развлечение… Наташа запнулась. Сказать это вслух было очень непросто, а посмотреть ему в глаза – вообще выше ее сил. — Развлечение? — удивился Максим. — Ты так думаешь? Что для меня это развлечение? — Разве нет? Наталья решилась поднять на него взгляд. Разве нет? Сейчас для него самое время признаться ей в любви. Ну хотя бы только из-за того, что она так напрашивается на это! Ему достаточно просто сказать «я люблю тебя», даже если это не так, – и она снова будет играть в его игру и по его правилам. Но Максим вообще ничего не ответил, только отрицательно покачал головой. Официантка принесла салаты, и Максим воспользовался этим поводом для молчания. Так трудно говорить: нужные слова просто не приходят на ум. Наташа ковырнула салатик вилкой и бесстрашно спросила: — Вам, наверно, было смешно, как нелепо я себя вела, когда Вы меня целовали в клубе? Я так волновалась… — и выжидательно взглянула на учителя. Он улыбнулся, но не с подколкой, а с пониманием. Приятно, что она ведет себя так искренне: не только сейчас, всегда. Чтобы как-то поддержать ее, спросил взамен: — А тебе не смешно, что я с моим опытом, с принципами не могу перед тобой устоять? — К сожалению, можете, — вздохнула Наталья. Она права. И именно потому, что он пока не сдается, он может предложить ей: — Смотри, есть два варианта: либо исключительно дружба, либо такая вот неофициальная романтика. Выбирай сама, все будет так, как ты захочешь. — Я хочу быть Вашей девушкой! — быстренько нашлась школьница. Но наткнулась на резонный вопрос: — А что это значит - «быть моей девушкой»? Чем это отличается от того, что сейчас? Наташа долго думала. Так долго, что начала бояться, что он уже забыл, о чем спрашивал. Пришлось признать: — Не знаю. — То есть, другими словами, ты не знаешь, чего хочешь, — сделал Максим логический вывод. — Быть твоим парнем – это значит после уроков ходить с тобой за ручку по всему городу, чтобы твои подружки видели, что у тебя есть парень, и сдохли от зависти? Этого не будет. Если ты придумаешь что-то другое, ради бога, поставь меня в известность. Тогда и поговорим. А пока обдумывай ту ситуацию, которая существует на сегодняшний день. Я к тебе не прикоснусь, пока ты сама мне не разрешишь. Хорошо? Почему такой пустяк, как одна-единственная фраза, может заставить нас пойти на попятную? Наташа за несколько предыдущих дней уже доподлинно убедила себя в том, что надо иметь гордость, что нельзя быть такой доступной. А теперь… «пока сама не разрешишь»… Он не унижает ее достоинства, он не пользуется ее чувствами. Он вполне заслуживает её… — Я никогда не разрешу, — упрямо ответила Наташа. — «Без обязательств» я больше никогда не разрешу! Мужчина опустил голову и усмехнулся сам себе: — Я уже так давно не слышал «нет»… Даже не знаю, как реагировать. Но ты молодец, вызываешь уважение! Наташа мысленно поблагодарила свою интуицию: уже ведь была готова упасть к его ногам. Вдруг, глянув мимо Максима Викторовича, спросила: — Это, случайно, не Юрик там сидит? Учитель оглянулся. Точно, он. Он был с девушкой, которую Наташа сразу стала с интересом разглядывать. Девушка была просто супер! Хотя за столом ее было видно совсем немного, но Наташа сразу отметила, что она худенькая. Этакая хрупкая брюнетка, словно француженка с тонкими чертами лица и короткой модной стрижкой. Ее шея казалась такой красивой и стройной, что Наташа обзавидовалась: у самой ведь длинные волосы, и шею особо не видно. А точеные плечики девушки были совершенно открыты: на ней был топик даже без лямок. Максим кивнул им обоим, и пара ответила тем же. — Может, надо позвать Юру к нам за столик, а то он обидится? — предложила Наташа. — Он не обидится, что ты! Тем более, он тоже не один. Но, если хочешь, можно и позвать. — А кто это с ним? — спросила, наконец, Наташа, стараясь не выдавать своего любопытства. — Это его жена, Света, — объяснил Максим. Наташа снова переключила свое внимание на спутницу Юры. Теперь уже с совершенно другим взглядом. — Так это она была в Вас влюблена? Максим слегка подвинулся, чтобы загородить Наташе обзор, и строго заглянул ей в глаза: — Интересно, откуда тебе это известно? — Из надежных источников! Я вижу людей насквозь! — таинственным голосом добавила она и, пытаясь изобразить проницательный магический взгляд, посмотрела на Максима исподлобья. Но он был серьезен, таким даже в школе его не увидишь. Он наклонился вперед, к Наташе, облокотившись на стол, и предупредил ее: — Вообще-то, это запретная тема в нашей компании. Надеюсь, ты понимаешь, почему? — Юра сам мне рассказал, — робко пояснила девушка. — Когда он успел? Ты же его видела всего один раз! — Да-да, как раз, когда Вы гневались на меня в бессмысленном одиночестве у Андрея на балконе. Максим рассмеялся: — Ну и выражения ты подбираешь! — Мы с моим лучшим другом часто состязались в витиеватости формулировок. Наташин взгляд стал таким ностальгически-задумчивым, словно она перенеслась в приятное прошлое. Учитель не выдержал: — А это просто «лучший друг» и ничего больше? Наташа отвлеклась и внезапно обнаружила, что Света ею тоже заинтересовалась. Девушка за столиком напротив явно разглядывала Наташу, пока та не заметила это, а теперь отвела взгляд. Наташа почувствовала, что ревнует, и захотелось того же и любимому мужчине устроить. Уже собралась во всех подробностях похвастаться своими отношениями с Кареном, даже открыла рот, но в последний момент передумала. Вдруг Максим Викторович подумает, что у нее кто-то есть, и решит отойти в сторону. — Да, ничего больше, только друг. К тому же еще и бывший. — Почему? — с искренним интересом спросил Максим. Для него дружба – это святое. — Рассорились, — вяло объяснила Наташа. Ей уже не хотелось говорить о Карене: в голове созрел очередной хитроумный план. Надо пообщаться с этой Светой, проанализировать ее поведение и сделать выводы, каковы ее взгляды на Максима Викторовича. Эта идея завладела Наташей настолько, что, ни секунды не размышляя, она выбралась из-за столика и отправилась в путь. — Добрый вечер, — поздоровалась она со приятелями Максима еще раз, только уже лично. — Я возглавляю дипломатическую делегацию по переводу друзей за общий столик, — ворковала она с улыбкой, поглядывая попеременно то в глаза Юре, то в глаза Свете. — Что за бинты у тебя, дипломат? — поинтересовался Юрик снисходительно. — У нас в классе за воровство отрубают руку, — пояснила девушка. — Меня наказали за попытку присвоить всеобщего учителя физики. Наталья сверкала улыбкой, как звезда Голливуда, и внимательно следила за Светой. Света кивнула Юре в знак согласия, и, забрав свои бокалы с пивом и сырные шарики, все трое присоединились к Максу. Юра пожал ему руку, а Света нерешительно сказала «Привет». Наташа только сейчас вспомнила – Юра говорил, что Свете до сих пор стыдно смотреть Максиму в глаза… Почувствовала себя сволочью. Правда, ненадолго. Максим подвинул свой стул ближе к Наташе, чтобы Юра с женой могли сесть рядом друг с другом, и теперь Наташа время от времени клала голову ему на плечо: специально ради Светиной реакции. Но Света не проявляла ровным счетом ничего, и Наташа старалась еще больше! Порой брала Максима за руку (он сидел слева от нее, а левая рука – здорова, к тому же, ведущая). Куда подевалась вся ее недавняя гордость и неприступность? А порой уставала притворяться, и замолкала, теребя бинт, не реагируя на шутки других и не произнося своих. Света старше нее. А значит, Света умнее. Света опытнее в постели, а Наташа еще девственница. Света замужем, а Наташе еще даже нет восемнадцати… Вот именно: Света замужем! И не за Максом! А Наташа пытается ей ловушки ставить. В чем смысл? Под столом Наталья гладила учителя по ноге выше колена. Намного выше колена. Медленно и задумчиво. Это получилось случайно: просто она села вполоборота к нему, и держать руку на столе стало неудобно. Неосознанно нашла своей ладони удобное место – и вздрогнула, осознав это. Казалось, кровь приливает к голове и уже шумит в ушах; почувствовала, как горят щеки… Хоть бы в темноте кафешки никто этого не заметил! Но Максим-то заметил в любом случае! Максим обнял ее одной рукой за плечи, привлек ее к себе и тихо сказал на ухо: — Значит, тебе можно это делать, а мне нет? — Извините, я задумалась, — пробормотала Наташа. — Если это оправдание, то я тоже буду так оправдываться! Девчонка сидела растерянная, сгорающая от стыда, и совершенно не знала, чем еще можно защитить свое поведение. Ей повезло: Максима отвлек Юрик. Вставая из-за стола и помогая встать Свете, он сообщил голосом таинственного разведчика: — Если мы не вернемся через пять минут – подождите еще. Наверно, выпитое пиво давало о себе знать. Хотя кафе и называется «Аквариум», все же туалеты здесь не поместились, и надо было идти в торговый центр. Парочка в обнимку вышла из кафешки, запустив на несколько секунд в темноту зала пучок солнечных лучей с улицы, и Максим укоризненно покачал головой Наташе, но не с намеком на ее «распутное» поведение, а скорее на что-то другое: — Наталья, ты коварная женщина! — Я? — открыла она глаза широко-широко. — Ты. Конечно, кроме меня никто здесь не знает, как ты вела себя до того, как Юрка со Светкой к нам присоединились. Но я-то эту разницу вижу! Он говорил спокойно, без упрека, но Наташе стало жутко неловко. Она оглядывала зал, чужие столики, населенные незнакомыми людьми, и ей казалось, что ее глупое поведение вызывает усмешку у всех вокруг. Она упрямо молчала – это всегда было для нее способом избежать ответственности. И Максим говорил сам. Причем, ни грамма не ошибаясь: — Ты не заставишь Светку ревновать, как бы ты ни старалась. И завидовать тебе она не будет. А знаешь, почему? Потому что ты проявляешь себя абсолютно по-детски, и те, кто постарше, относятся к твоим выходкам толерантно (Наташа не поняла этого слова, и учитель тут же исправился: терпимо, снисходительно). А лицемерить ты пока не очень умеешь, и это заметно. Ты вызываешь не ревность, не зависть, а улыбку. Вот дура! Дура, дура и еще раз дура! Так старается выглядеть взрослой, а в итоге получается быть малолеткой. Когда осознаешь, что делаешь глупости, и когда то, что ты делаешь глупости, осознает кто-то еще, самое лучшее (Наташа уже не раз в этом убеждалась) – признаться во всем искренне и откровенно. — Я ревную, — прошептала она. — Я боюсь, что Ваши знакомые девушки будут считать меня ребенком и не станут воспринимать меня всерьез. Они будут кокетничать с Вами в открытую, и Вы будете думать, что нравитесь им больше, чем мне. — Милая, сейчас кроме Светы никаких знакомых девушек с нами нет. А Светка любит Юрика. Успокойся. — Поэтому она и хотела уйти от него к Вам? — Да у вас, девчонок, такое часто бывает: как только у вас возникают сложности с собственным парнем, вы уже видите идеальными других мужчин. И думаете: «Вот, Максим такой весь хороший, зачем мне такой плохой Юра?!»… А прикол весь в том, что Максим хороший только в глазах девчонки. И стоило Максиму поступить не так, как ей хотелось, и девчонка сразу очнулась. Может, когда-нибудь ты сама столкнешься с такой ситуацией, и вспомнишь, что однажды Максим Викторович тебе об этом говорил… Из «Аквариума» ушли все вместе: Юра с женой живут на Мамайке, а это по дороге к Максиму в Дагомыс. Наташа уверенно села на переднее сиденье: рядом с водителем. Хотелось бы, чтобы это место – рядом с Максимом – всегда было только ее. Стоя в пробке, Максим и Юра обсуждали намечающиеся шашлыки на природе, и Максим предложил Наташе: — Поехали с нами в воскресенье? Девушка скромно улыбнулась, стараясь скрыть свое удовольствие: Максим Викторович САМ ее приглашает! Но ответила совсем не так, как он рассчитывал: — Я не смогу. В воскресенье у бабушки день рождения, надо обязательно ее поздравить: она уже старенькая и живет совсем одна. — Ну, ты же целый день там, наверняка, не будешь, — настаивал учитель. — И я работаю в субботу. Я бы как раз выспался утром, а ты бы сходила поздравить бабушку. А в обед поехали бы на пикник к остальным. Наташа мечтательно задумалась. Максим включил первую скорость, вторую и снова нажал на тормоза: пробка продвинулась вперед на несколько метров. — Ну, так что? — напомнил Наташе, что все еще ждет ее решения. — Нет, Максим Викторович. В другой раз. — Максим Викторович! — фыркнул Юра сзади. — Наталья, да он же младше меня! — Он пока еще не разрешал мне обращаться к нему иначе, — объяснила девушка и ласково посмотрела на красивый четкий профиль Максима. — И не запрещал! — сказал профиль грустно, и, повернувшись, окинул девушку взглядом. — Вне школы можешь обращаться ко мне, как тебе хочется. Он, расслабившись в кресле, повесив левую руку на руль, долго смотрел Наташе в глаза. Она сначала отвечала ему тем же, но вскоре стала нервничать под его взглядом. — «Вне школы» бывает так редко… — задержав дыхание, сказала тихо. — Ты же сама отказываешься, — напомнил ей Максим, и Наташа почувствовала по его интонации, что она его этим обидела. — Так вот кто создает эту пробку! — прервал их Юра. — Макс, поехали уже! И не будь эгоистом! Девчонке надо поздравить бабушку, и она вовсе не обязана бросать все, и бежать с тобой на край света! Когда машина остановилась прямо возле Наташиного подъезда, Юрик радостно запрыгал на заднем сиденье: — О! Я теперь вперед сяду! Можно? Можно? — жалобно уставился он на свою прекрасную жену. Наташа весело вывернулась посмотреть этот спектакль. И Максим тоже оглянулся. Света с шутливым снисхождением разрешила: — Можно, можно. Юра нежно взял ладонями Светино лицо и в благодарность принялся бесконечно чмокать ее в губы, произнося в перерывах: «О, Свет моей жизни! Луч-Света в темном царстве! Да будет Свет!» Максим и Наташа вместе выглядывали между спинками передних сидений, потом случайно посмотрели друг другу в глаза. Теперь Наташе совсем не страшно, когда его лицо находится так близко. Она не волнуется ни капельки! Он как будто говорит ей совсем без слов: «Покажем им, как надо целоваться?» Наташа смущенно опустила взгляд, и сама не поняла, почему улыбнулась Максиму. — Давай, я провожу тебя до двери? — предложил он ей негромко, чтобы не отвлекать тех, кто сзади. — Нет, Максим… — Наташа по привычке хотела сказать «Викторович», но осеклась, вспомнив, что теперь можно обходиться без отчества. И хотя «Максим» прозвучало незаконченно и несмело зависло на высокой ноте, но стало так радостно на сердце… А вот осознанно сказать «ты» пока не осмелилась: — Я не хочу, чтобы Вас соседи видели. Если бы было поздно, и они все уже спали… А то будут потом на весь двор обсуждать, родителям доложат… Максим кивнул, как будто все понимает, но девушка снова заметила, что расстроила его своим «нет». Его рука лежала рядом – на рычаге переключения скоростей, и Наташа нежно прикоснулась к его запястью. — Спасибо за парикмахерскую, и за кафе. И что подвезли до дома. И за все остальное. Наташа только потянулась забинтованной кистью к ручке двери, но Максим опередил ее. Придвинувшись к ней близко-близко, он протянул руку мимо нее и открыл дверцу – Наташа ощутила запах его парфюма, несильный и приятный. На улице ее уже ждал Юра: он с радостью помог ей выйти. — Столько галантности вокруг! — восхитилась девушка. — Это так здорово! — Заглянула в машину и улыбнулась Максиму: — Пока! Света, пока! Рада была познакомиться! Потом попрощалась с Юриком и скрылась в подъезде. — За последние полчаса она два раза успела отказать мне! — подвел итоги Максим, когда машина тронулась с места. И с тревогой быстро глянул на друга. — Как ты думаешь, почему? — Она же объяснила тебе причины! — Юра недоуменно поднял брови. — И ты ей веришь? — Я – да. А ты, почему-то, ищешь подвох. Максим свернул к дому своих родителей и объяснил пассажирам: — Заберу дочку, раз уж я здесь. *** Наталья подошла к окну, вслушалась. Что значит – вслушаться в музыку улицы? Этот апрельский день был, может быть, самым лучшим в этом году. Такой светлый, солнечный, с избытком свежего прохладного воздуха. Небо было нежно-голубое, прозрачное, как вода в бассейне. Такого чистого воздуха Наташа еще никогда не замечала! Солнечные лучи отражались на стенах сосед¬них домов мягким румянцем. Она слышала пение птиц, гро¬хот грузовых машин вдалеке, веселые вопли ребятни. Поезд отбил свой путь по мосту через речку. Этот железнодорожный мост находится по другую сторону от школы и при этом по сочинским меркам – далеко, но поезда, особенно тихой ночью, прекрасно слышно. Если вспомнить расстояния Москвы и Питера, то становится просто смешно от такого несоответствия. Наташа стояла у окна, вслу¬шиваясь и вглядываясь в морозную седину яркого, ин¬тересного дня. Новая школьная музыкальная группа, которую Наташа сама собрала пару месяцев назад, чтобы хоть что-то отвлекало от Максима Викторовича, стремительно процветала. Уже провели в школе целых два концерта! Пели, правда, известные песни, старые и новые попсовые. Но на репетициях Наташа уже осмеливалась петь свои соб¬ственные творения о первой любви и о первых разочарованиях. Девушка улыбнулась, вспомнив об этих дурацких «Операциях по захвату». Восемь месяцев она упорно добивалась своей цели и теперь не без помощи Андрея достигла ее. Что-то было сегодня. Наверно, это можно назвать признанием в любви. Солнце быстро опускалось где-то за ее домом и ослепляло красными бликами в окнах напротив. Девушка прислонилась к раме открытого настежь окна, закрыла глаза. Легкий прохладный ветерок уносил за плечи ее красивые каштановые волосы, взлохмаченные новой стрижкой. Снова думала о Нем. … До начала урока он нарочно подошел и встал у окна, у которого располагается ее парта. Так нарочно, что у Наташи не возникло сомнений в его наигранности. Стоял, держа руки в карманах брюк, а она сидела рядом, пролистывая тетрадь и повторяя формулы. Потом вроде бы невзначай спросил: — Как дела? Она улыбнулась, сказала: — Отлично. Как прошел пикник? Он показал жестом «так себе» и пояснил: — Тебя не хватало. А во время самостоятельной – она сидит одна за первой партой – Максим Викторович подошел к ней, сел рядом на свободный стул и прошептал: — Хожу по классу, а смотрю на одну тебя. Наташа тогда заволновалась, ее взгляд засуетился между его лицом и тетрадкой. Так же тихо спросила у него: — Зачем Вы сбиваете меня с толку? Проверяете надежность моих знаний? Или хотите, чтобы я получила двойку? Учитель усмехнулся: — А разве ты когда-нибудь получала у меня двойку? Влюбленный мужчина двойку не поставит, что бы ты там ни написала. Он сказал это так тихо, никто не слышал, кроме нее. Все девчонки старательно прислушивались, а потом начали шушукаться. … Наташа улыбнулась, как во сне. Конечно, это еще не означает, что они теперь будут парой. Но как же приятно осознавать: его слова – это не ее догадки и не мнение Андрея! А ведь всю жизнь считала, что слова – это просто обертка, важнее то, что внутри – поступки и все такое… Впервые в жизни слова значат для нее так много! Ждала, что после этого он позвонит ей и пригласит куда-нибудь в выходные. Но ничего подобного не произошло. Зато в понедельник… Домой после уроков идти так не хотелось! Сегодня такой замечательный солнечный и теплый денек! Весна, кажется, стала полноправной хозяйкой в Наташином городе. То, что этот город Наташин, а не чей-то еще, сомнений нет: они расцветают вместе. Она внимательно слушает птиц, потому что понимает, о чем они поют. Она слушает ветер, она вдыхает ветер, и, позволив ветру заполнить все ее существо, едва не плачет, потому что это счастье! На школьном крыльце, кинув свой рюкзачок с книгами и тетрадями на пол, залезла на перила и уселась на самой верхней жердочке. Андрей стоял рядом и, время от времени прерываясь, чтобы с кем-то поздороваться или попрощаться, или пококетничать со старшеклассницами, рассказывал, как вчера встречался со своим одиннадцатилетним сыном и бывшей женой. Наташа подставляла ветерку лицо и обдумывала, почему так получается: Андрей в разводе, Максим в разводе, хотя у Андрея есть ребенок и у Максима, значит, отношения были весьма серьезными… Почему люди расстаются? Спросила об этом Андрюху сию же секунду. — Она ушла от меня к другому, — объяснил охранник. — Но я сам виноват. — А Максим по чьей инициативе развелся? Я так поняла, что ребенок остался с ним. — Да, так получилось. Макс по своей инициативе. Его тоже жена бросила. Наташа недоуменно взглянула на друга: что-то он заговаривается. Или она просто чего-то недопонимает. Решила, что лучше пусть Максим сам ответит на этот вопрос. Впрочем, спросить у него – забыла на долгое время. Отныне прошлое не имеет значения; имеет значение лишь сегодняшний день! Максим присоединился к ним на крылечке, когда собирался уходить домой. Еще пару часиков болтали ни о чем. Наташа сидела на перилах спокойно, не ерзая по обыкновению, и с радостью смотрела на любимого. Ее безмятежный взор вздрогнул только однажды, когда учитель спросил строго: — Почему ты до сих пор в школе? Тебе разве не надо делать уроки?! Наташа испуганно задумалась, но через мгновение облегченно вспомнила: — Нет. На завтра только математика, но я ее сделала еще в пятницу. Географии в прошлый раз не было, поэтому ничего нового не задали, — и улыбнулась. — А Вам какая разница? Физику сделаю к пятнице, не сомневайтесь! Я не нахлебница. — Я тебе верю! — ухмыльнулся Максим. — Только я не это имел в виду. Хотел подвезти тебя до дома. — Ну поехали, — невозмутимо отозвалась девчонка. Заметила, что ее равнодушие заставляет учителя проявлять интерес, и пыталась использовать этот факт на полную катушку. Только вот мимику свою забыла проконтролировать: Максим безошибочно определил удовольствие в ее взгляде. Девушка лениво попрощалась с Андрюхой, заглянула в школу – бросила «пока» молодому охраннику, и вальяжно вернулась к Максиму, готовая послушно следовать за ним на стоянку. Максим взял ее за руку, чтобы она не грохнулась с лестницы на своих «шпильках» - и отпустил, как только наисвятейшая ножка Ее Высочества шагнула с последней ступеньки. В машине единственная тема, волнующая Максима, превратилась в приятный девчонке разговор: — Наташ, с тобой все в порядке? Ты такая странная… Вроде не грустная, но задумчивая. В облаках витаешь? Кто-то признался тебе в любви? — О! А Вы догадливый! — воскликнула девушка, одарив его обворожительной улыбкой. Водитель чуть было не забыл перевести взгляд на дорогу. — Кто этот смельчак? Я его убью! Наташа рассмеялась: — Тогда я лучше не стану называть его имени. Жалко, хороший парень. Еще школьник, вся жизнь впереди. Наташа сказала это специально, чтобы подразнить любимого. Но ему не было так весело, как ей. Остановил машину на привычном месте возле подъезда. Наташа не спешила выходить. Посмотрела на него ласково и совсем не по-детски предложила: — Поднимешься ко мне? На чай с конфетами. Максим попал в ее взгляд и не понял, где оказался. Что-то такое непривычное в этих глазах, слегка спрятанных длинными накрашенными ресничками… Такая тишина и покой… Надежность. Любовь. — Не боишься, что меня увидят твои соседи? — ехидно припомнил ей недавний отказ на этом же месте. — Боюсь, — тихо призналась красавица. — Я буду все отрицать, скажу: «Он не со мной!» — Тогда иди вперед, а я пока припаркуюсь. — Не сбежишь? — лукаво прищурилась Наташа. — Что ты! Я твой покорный пленник! Первое, что она сделала, едва войдя домой, так это по обыкновению включила музыку. Потом спешно подошла к трельяжу и подправила прическу и макияж: иначе пленник надолго в плену не задержится. — С тобой не опасно оставаться наедине в квартире? — с намеком спросила девушка, замыкая за Максимом дверь. Мужчина слегка наклонился к ней, будто собрался поцеловать, обнял ее за талию одной рукой и повелительно придвинул к себе вплотную, так, что Наташа по-настоящему обеспокоилась своим вопросом. — Нет, — ответил он, потрепав ее нервы секундной паузой. — А с тобой? — А со мной опасно! — смело заявила Наталья и побыстрее вырвалась из его объятий. Ох, знала бы она, как эротично выглядит эта фраза в ее исполнении! Наташа накрыла для чаепития свой низенький, расписанный под хохлому детский столик, который был ей почти ровесником, но выглядел ярко и празднично. Сделав второй заход на кухню и вернувшись с только что закипевшим электрическим чайником в комнату, закричала испуганно, чуть войдя на порог: — Что Вы делаете?! Это мой личный дневник!!! Учитель резво захлопнул красивый кожаный блокнот и положил его на стол. — Ой, прости! Не беспокойся, я не успел ничего прочитать. Меня обложка привлекла. Не думал, что это что-то запретное – дневники обычно не хранят у всех на виду. Не сердись! Наташа стыдливо опустила голову. Вдруг он все же успел прочесть… — Пусть это будет мне уроком, — смущенно поставила она чайник на стол и поспешила спрятать дневник в шкафчик: вертикально, поглубже, за стопку учебников. Потом повернулась к Максиму и призналась: — Вы и так знаете почти все, что там написано. А вот если бы на Вашем месте оказалась моя мама… Девушка вздохнула и покачала головой, представив мамину реакцию. — Я не пойму, — улыбнулся учитель, раскидав чайные пакетики по чашкам, — по какому принципу ты решаешь, когда обращаться ко мне на «Вы», а когда на «ты»? — Это интуитивно, — объяснила Наташа, и ее щеки невольно порозовели. Максим заливал чашки кипятком и рукой пригласил Наташу присаживаться. — Оставьте чайник в покое! — запротестовала девчонка. — Это мои обязанности! Но Максим не внял ее словам: — Сколько тебе сахара? Не надо? Я люблю ухаживать за девушками! Множественное число Наталье не понравилось: — Я не хочу быть одной из многих. Мужчина поднял на нее глаза и вместо утешения произнес: — Я тоже. Наташа давно заметила у него такую привычку: говорить «я тоже». И ей эта привычка очень нравилась: так она его лучше понимала, словно вспоминала, что она не пуп Земли; ставила себя на его место и от этого основательно задумывалась над отношениями людей, над тем, что у других тоже есть чувства. Может, он поэтому и не предлагает быть его девушкой, потому что «тоже» не хочет быть «одним из многих»? Что ж, тогда он абсолютно прав… Наташа задумчиво отправила в рот конфетку. — Наверно, это достойный мальчик, раз ты постоянно о нем думаешь? — услышала Наташа сбоку и встрепенулась. — Вы читаете мои мысли? — удивилась она. — А что, угадал? — Признание в любви – это так приятно, — не стала Наташа отпираться. — Но я больше переживаю, чем радуюсь. Он, действительно, достойный мальчик. И предложил мне гулять вместе, ну, быть его девчонкой. Я сказала, что хочу подумать, и теперь не знаю, что мне делать. Наташа рассказывала это вовсе не для того, чтобы вызвать ревность Максима. Так совершенно случайно вырвалось, просто захотелось поделиться с ним. И Максим это понимал по выражению ее лица: не было ни притворства, ни нетерпеливого ожидания его реакции. — А кто это? — спросил учитель. — Из твоего класса? Наташа задумалась, имеет ли она право сказать, или тот мальчик хотел бы сохранить свое признание в тайне? Но, логически помыслив, решила, что если она ответит мальчику согласием, всё равно все об этом узнают. — Да, из класса. — Не Беляков, случайно? — Он. Откуда Вы все знаете?! Наташа распахнула свои прекрасные удивленные глазки, и Максим невольно улыбнулся. Заинтриговал ее и был очень этим доволен. Хотел еще подразнить ее своей телепатией, но сдался и объяснил все как есть: — А ты не думала, что учителя всегда видят, кто в кого влюблен? Он постоянно смотрит на тебя на уроках. Просто ты сидишь за первой партой и не ведаешь, что у тебя за спиной. Я могу еще двоих назвать, кому ты нравишься. Но там чувства попроще, у Белякова взгляд серьезнее. — И давно он на меня… смотрит? — Месяца два. Еще с прошлой четверти. — Ну вот, — вздохнула девушка, — теперь я еще больше за него переживаю. Решиться сказать о своей любви лицом к лицу – это так трудно, я знаю. Это не написать на бумажке! Так не хочется его обидеть! — А ты хотела бы с ним встречаться? — Ну, — принялась Наташа рассуждать, — он хороший пацан, вежливый, совсем не наглый. И внешне он мне тоже нравится. Но я его не люблю, это стопроцентно точно. А встречаться, наверно, хотела бы. Как мне быть? — и вопросительно взглянула на Максима. Ее глаза были такими растерянными, озабоченными… Она не издевается, а искренне хочет знать ответ! Мужчина помедлил немного, а потом со вздохом сказал: — Знаешь, ты обратилась за советом не по адресу. — Почему? Разве мы не друзья? — Я такой же собственник, как и ты. Думаю, ты меня поймешь. Что бы ты мне посоветовала в такой же ситуации? Наташа представила себя на его месте и ужаснулась: было бы чрезвычайно жестоко с его стороны посвящать ее в такие же размышления. Она бы расплакалась, может быть, не при нем, но попрощавшись с ним – точно. Но только потому, что она его любит. А если бы на самом деле была ему только подругой, сказала бы, что он должен решать сам, а потом скрепя сердце натянуто улыбалась бы его девушке. Такая вот она ревнивая! — В любом случае, что бы ты ни решила, — отвлек ее Максим продолжением, — лучше не обманывай. Честно скажи, что не влюблена, но симпатизируешь ему. А там уже как решишь. Что, например, согласна встречаться и надеешься, что он сможет завоевать твое сердце. Или, что не согласна. Наташа слушала его внимательно и с изумлением: совет получился вполне дружеским. Она бы так не смогла. Правда, через секунду Максим лихо перечеркнул это впечатление: — А если ты хочешь мое настоящее мнение, то не встречайся ни с кем. Я с ума сойду, если буду видеть тебя в школе на переменах с кем-то в обнимочку. Девушка замолчала, больше не стала ничего спрашивать. Зачем она вообще начала этот разговор?! Так Максим никогда не станет с ней встречаться, если она постоянно будет напоминать ему, что существуют парни, которые больше подходят ей по возрасту. — Когда придут с работы твои родители? — перевел Максим разговор на другую тему, так как тоже не хотел больше обсуждать Наташиных мальчиков. Наташа бросила взгляд на часы. Оказывается, так долго пробыла в школе: уже половина пятого. — Не бойтесь, они приходят не раньше шести. Максима эта фраза шарахнула, как удар молнии. С чего она взяла, что он боится?! — Можно, я их дождусь? — спросил он, внимательно глядя на нее. — Зачем? — уставилась на него девушка. — Познакомлюсь, — последовал логичный ответ. — Хочу, чтобы они доверяли мне. Может, тогда будут отпускать тебя в нашу компанию без всяких скандалов. Наташа вскочила на ноги и нервно засуетилась по комнате, то и дело оборачиваясь на любимого: — Вы с ума сошли! Или это Ваше опухшее самомнение толкает Вас на такие безумства?! Максим усмехнулся про себя: наблюдая за Наташей столько месяцев, он уже не раз замечал, что, когда ее цепляешь за живое, она начинает сыпать красивыми замысловатыми фразами. Как адвокат, которому во что бы то ни стало надо убедить окружающих в своей правоте. Или как продавец, который заворачивает товар в наиболее яркую обертку, чтобы выгодно его продать. — Вы как наивный мальчишка, которому хочется развлечься за чужие нервы! — Наташ, я думаю, так будет лучше, — спокойно возразил «мальчишка». Наташа подошла ближе к звучащему магнитофону, и ее голос неосознанно стал громче, словно она пыталась перекричать саму себя. — Кому будет лучше? Вам?! Вашей безбожной совести?! Не пора ли уже прислушаться и к моему мнению? — Хорошо, — с издевкой улыбнулся парень. — В таком случае, как ты собираешься меня выгнать раньше шести? Наташа замерла в оцепенении, закрыла лицо руками и обессилено опустилась на пол возле кресла. — Это ловушка? — прошептала она безнадежно. Максим следил за ней взглядом с другого конца комнаты, но даже оттуда понял, что она расстроена не на шутку. Наташа сидела на полу и бормотала себе под нос: — Вы совсем не знаете моих родителей! С ними невозможно договориться. Меня тогда вообще на улицу выпускать не будут. И переведут в другую школу! Не Вам с ними жить, поэтому Вам и все равно… Учитель сжалился над ней. Подошел, сел рядом на краешек кресла, погладил ее по голове. — Малыш, прости. Не переживай, я ничего не сделаю против твоей воли. Но я думаю, что хуже бы не стало. Ты просто боишься их. Но послушай внимательно: все, что они делают, они делают из любви к тебе. Ты их единственная дочурка, и если мама не разрешает тебе ходить на дискотеки, то, наверно, потому, что она считает это опасным, допустим, из-за наркотиков или пьяных пацанов. Если она не разрешает тебе дружить со взрослыми мужчинами, то это тоже можно понять, не буду тебе объяснять, почему. А так она бы, по крайней мере, могла представить, с кем ее дочь ушла сегодня на пикник или к Андрюхе в гости. Она бы рассудила, что, раз я ее не боюсь, значит, у меня нет никаких коварных замыслов. Еще она могла бы записать мой адрес-телефон, и в случае твоего позднего прихода домой все шишки бы падали на меня. А еще я бы показал, что понимаю ее родительские чувства, и с чисто психологической точки зрения тем самым завоевал бы ее доверие. Я тебя не убедил? — заглянул он в глаза голове, примостившейся у него на колене. Голова качнулась в отрицательном направлении и чуть ли не со всхлипом молвила: — Максим, она даже слушать не станет. — Она так плохо воспитана? — Нет, она отлично воспитана! Только монстрами с другой галактики. Наверно, поэтому она считает ненормальным, как я одеваюсь, какую делаю прическу, как пользуюсь косметикой… Если бы я подстриглась налысо и замазала все лицо зеленым цветом, как обитатели ее планеты, – это бы ее устроило, сто процентов! — Не говори так. Ты явно необъективно ее оцениваешь! Просто она очень хочет, чтобы ты была идеальной! Я тоже хочу, чтобы моя дочурка была идеальной! — Идеальных людей не бывает! — А я?! С моим опухшим самомнением. Наташа подняла голову и нежно улыбнулась: — Ну, значит, бывают. Потом подумала секунду и осведомилась: — Я не обижаю тебя своими перлами? — Что ты! Очень забавно бывает послушать. К тому же ты права. В половине шестого поужинали – Максим приготовил «Нечто по-вкусному» из таинственных ингредиентов, которые нашел на кухне. Таинственных потому, что Наташа распознала на вкус только вареные яйца и на запах – сыр. То, что существует такая вещь как спаржа, не говоря уже о том, что она есть в холодильнике, Наташа узнала только сейчас. Еще и готовит обалденно – ну, чем не идеальный мужчина? Максим подвигал ей на общей тарелке кусочки «повкуснее», а Наташа не могла понять, как он это определяет. — Дай, я попробую другой для сравнения! — потребовал пытливый Наташин ум. — Амммм… У меня чего-то больше! Чего? — Не скажу. Это секрет шеф-повара. — Я бы не побоялась с тобой пожениться! — улыбнулась Наташа и покраснела. — А с кем бы побоялась? — спокойно поинтересовался Макс. — Со мной! — Да уж, — согласился парень. — Никому не пожелаю такого счастья в придачу с бардаком в комнате! — Слушай, а правда, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок? — Да, это так. И я этот путь прошел уже давно, — улыбнулся Максим. — Я люблю себя, и это взаимно! Доедай, иначе твои родители поймут, что здесь был кто-то, кто, в отличие от тебя, умеет готовить. А без пяти шесть уже отправились кататься по городу. На выходе из квартиры Максим потребовал, чтобы Наташа оставила родителям записку. — Я никогда не пишу им никаких записок! — заявила девушка. Максим крепко взял ее лицо за подбородок и заставил маленькую Наташу посмотреть в его грозные глаза. — Так, может, это ты виновата, что у вас такие плохие отношения? Ты вынуждаешь волноваться их, а они не дают спокойно жить тебе. Ты не уважаешь их, а они – тебя. Это же замечательно! Все взаимно! Наташа вздохнула и послушалась. Помчались по автостраде в Адлер, опустив стекла в машине и ловя непокорные от ветра волосы. Поначалу Наташа без умолку болтала, но где-то на середине пути вдруг замолчала. И Максим даже, словно вторя ей, сбавил скорость и повел машину тихо и плавно. Когда понял, что ему стало чего-то не хватать, спросил Наташу: — Что ты притихла? — Да вот задумалась… — сказала она. — Почему у тебя нет постоянной девушки? — Не знаю, — пожал мужчина плечами. — И меня, честно говоря, этот вопрос не особо волнует. — Просто я так подумала: с тобой очень хорошо, и вряд ли это девушки от тебя уходят. Значит, уходишь ты. Почему? Мужчина долго не отвечал. Смотрел вперед на дорогу с улыбкой на лице. — Что? Почему ты смеешься? — занервничала Наташа. — Я что-то не то сказала? — Да нет, солнышко. Просто мне очень нравится ход твоих мыслей. Но, боюсь, что ты на правильном пути в своих размышлениях. Я уже четыре года так живу: месяц-два повстречаюсь, а потом что-то случается. Может быть, я высоко ценю себя, и даже если быть объективным, на то, действительно, есть причины. Наверно, не нашел пока достойную девушку. А вообще, сбегаю сразу же, как только девушка начинает намекать, что хочет замуж. — Как я на кухне… — смущенно заулыбалась Наташа. И Максим по-доброму признался: — Ну, насчет тебя я предельно спокоен: с тобой у меня еще три года в запасе. — А если я забеременею? Максим повернулся к ней удивленно: — Ты гермафродит? — А разве стандартных путей не существует? — А о презервативах ты когда-нибудь слышала? Наташа со знанием дела задрала нос кверху: — Я делала стенгазету о методах контрацепции! В медпункте висит! — Ну, так вот я тоже не дурак… Возле аэропорта съехали на обочину и остановились. Сидели в машине, болтали и смотрели, как взлетают и садятся самолеты. Максим рассказал Наташе о нюансах работы аэропорта: у него там двое друзей – один служит диспетчером, а другой – пилот. Было очень интересно. А еще одна бывшая девушка Максима – стюардесса. У нее было плохое зрение, и, чтобы получить эту должность, ей пришлось сделать операцию на глаза. Теперь она довольна и счастлива. Счастлива потому, что ее очередной любимый, в отличие от Максима, не отказался на ней жениться и, к тому же, не так придирчиво относится к тому, что по долгу службы ей приходится улыбаться пассажирам мужского пола… — Странно получается, — недоверчиво протянула Наташа, — неужели каждая твоя девушка через два месяца уже желает за тебя замуж? Неужели не попадались такие, которым нравится просто встречаться и не быть связанными штампом? — Попадались, конечно, — кивнул парень. И объяснил честно: — Вообще, малышка, я не так хорош, как ты думаешь. Я вредный. И ужасный собственник. Мне самому странно – ты права – расстаюсь с девушками я практически всегда по своему желанию. А они, несмотря на все мои недостатки, почему-то терпят. Наверно, до последнего рассчитывают меня перевоспитать. Но уверен, без меня им живется гораздо легче. Когда стемнело, Максим решился-таки выйти с Наташей «в люди»: отправились гулять в одно из самых «движняковых» мест в центре города, на морскую набережную. Сначала полазили в недавно отреконструированном здании порта, посмотрели на непрезентабельные рыболовецкие суденышки и белоснежные катера олигархов, потом отправились на площадь возле таможни, где в шторм волны красиво взлетают вверх, ударяясь о ровную бетонную стену, а потом, как-то случайно и незаметно взявшись за руки, дальше по пляжам «Маяка». Сейчас конец апреля, и жизнь курортного берега стремительно набирает обороты: спешно открываются новые кафешки, на тротуарах кладется брусчатка, подчищаются пляжи, уже появились лотки с сувенирами и уличные караоке. Правда, уже поздно, и те и другие сворачиваются и собираются по домам. — Что это? — Максим приподнял их сцепленные ладони и предъявил Наташе. — Это моя рука, — ответила девушка с довольной улыбкой. — Как она здесь оказалась? — Я ее сюда положила! Максим с ухмылкой покачал головой и оставил все как есть. Наташа уже не на шутку устала ходить пешком на высоких неустойчивых, но таких изящных каблучках, но сказать об этом своему спутнику никак не решалась. Боялась, что он посадит ее в машину и отвезет домой. А здесь рядом с ним так прекрасно! — Наташ, только, ради бога, если увидим кого-нибудь из школы – разбегаемся в разные стороны, пока они не пройдут. Хорошо? Наташа нехотя согласилась и продолжила наслаждаться теплой рукой Максима в значительно похолодавшем вечернем воздухе. А ведь Наташа даже в темноте очень заметна: на ней ярко-ярко-розовая шерстяная кофта. Но, к счастью, из школы они никого сегодня не встретили. Зато встретили Кучерявую. Максим отпустил Наташину руку… Такой маленький жест, но как же больно он бьет по нежному девчачьему самолюбию! Кучерявая обняла Максима и поцеловала его в щеку, но так близко к губам, что Наташа чуть не заплакала. — Куда идешь? — спросил парень. — На свидание. Макс, до тебя реально дозвониться? Я уже устала набирать твой номер, если честно! — приятным голосом поругала его Кучерявая. — Ты, наверно, специально звонишь, пока я на работе в клубе, — улыбнулся Макс. Он был рад видеть свою «подругу», и от Наташи этот факт не ускользнул. — Давай где-нибудь встретимся в городе? — Давай, — обрадовалась женщина. — Завтра? — Нет, завтра я работаю. В среду. Давай попозже, часов в восемь, чтобы я успел еще с дочкой повидаться. — Бери ее с собой, — предложила Кучерявая, и Наташа внезапно перестала ревновать. — Тогда можно и раньше. Я заеду за тобой в офис. — О’кей! Но учти, в офисе я позже шести никогда не задерживаюсь. — Я знаю! — Ладно, я побежала, — взволнованно посмотрела Кучерявая на часы у Максима на руке. — Там та-а-акой мужчина меня ждет, Макс! Просто сказка! Я тебе послезавтра расскажу! Кучерявая снова чмокнула его «в щеку», да еще имела наглость помахать рукой и Наташе! — Удачи тебе! — крикнул Макс ей вслед. — И приятно провести время! Кучерявая на ходу обернулась и ярко улыбнулась. — И тебе того же! Во время этой беседы, чувствуя себя одинокой и обделенной вниманием Максима, Наташа оглядывалась по сторонам и заметила уединенное темное место: сильно петляющая каменная лестница, ведущая наверх, густо спрятанная соснами и еще какими-то хвойными. Дернула Максима за руку: — А что там, не знаешь? — Там можно подняться в небольшой парк, а оттуда выйти на Курортный проспект. — А отсюда, с лестницы, красивый вид на море? — Ну, если сквозь деревья, да еще ночью, что-нибудь видно… Пойдем, проверим. На самом верхнем пролете лестницы, который был шире, чем все предыдущие, Наташа остановилась. Приятно пахло морской соленой водой и хвоей. Это снизу лес вокруг казался густым и мрачным, на самом деле здесь всего несколько елок. На площадке длиной метров пять в противоположной от Наташи стороне был уличный фонарь, но он не горел. Хоть бы лавочки додумались здесь поставить – такая уютная смотровая площадка! Наташа ковыряла пальчиком перила, размышляя, какой след останется на ее джинсах, если она решит здесь отдохнуть. Размотала бинт на руке и начала протирать им железку. — Что, рука заживает? — спросил Максим, поглаживая ее плечи. — Да она уже зажила, — честно призналась девчонка. — Мне просто нравится с бинтом ходить. Столько внимания сразу от окружающих! — А я думал, тебе нужно внимание, вызванное восхищением, а не жалостью, — с подколкой протянул мужчина, прочесав пальцами ее пышные волосы. Наташа залезла на перила и поудобнее уселась лицом к Максиму. И стала машинально обматывать бинтом поручень рядом с собой. Максим стоял неподалеку и любовался ее манерами, плохо различимыми в темноте, но по-детски предсказуемыми. Она быстро вскинула на него глаза, словно ощутив его взгляд, и улыбнулась. Не смущенно, не скованно, а очень даже с пониманием. Ее силуэт на фоне синего, расчерченного веточками деревьев ночного неба с каждым мгновением забирался в его память все глубже. Так приятно видеть ее, смотреть на нее – и сейчас, и на уроках, и встречать ее в школьной столовой, может быть, даже совершенно случайно… Иногда жизнь подкидывает тебе пустячные моменты, которые безвозмездно делают тебя счастливым. Так давно уже он пытается выгнать ее из своей личной жизни, а она забралась в более надежное место – в его сердце. Максим подошел ближе, и через секунду Наташа ощутила на прохладных щеках его теплые ладони. Понимала, что сейчас он ее поцелует, и, вроде, она решила больше не соглашаться на это… Но возразить ему что-то так трудно! Потому что любит его, потому что мечтает об этих поцелуях каждую свободную минуту! Потому что не хочет быть ему просто другом! Почувствовав его губы, не стала мучить его ни сопротивлением, ни безответностью. Только напомнила тихо: — Ты же обещал больше этого не делать. — Ты против? — спросил он с уважением. Наташа занервничала. Если она сейчас скажет, что против, - он остановится. А если скажет, что нет, - она проиграет. Или выиграет? От волнения сердце затрепыхалось так сильно, что перестало хватать кислорода. Сидя на перилах, была почти одного роста с Максимом и в упор смотрела ему в глаза, ища там подсказку. Но, слава богу, он не стал ждать ответа. — Когда будешь против, ты же дашь мне это понять? Наташа кивнула. Изображать неприступность было нецелесообразно. Может, между ними никогда не будет ничего большего, чем это. Может, завтра он женится на ком-нибудь, и для Наташи погаснут все огни на взлетной полосе. Зачем же отказывать себе в удовольствии, ведь оно может стать больше невозможным? Зачем говорить «нет» сейчас, вдруг завтра Максима уже не будет рядом? Его поцелуи – это особый мир. Мир, в котором нет проблем. Мир, где все нормально и естественно, и как будто так было всегда. Мир, в котором, что бы они ни говорили друг другу словами, по взглядам и прикосновениям сразу становится ясно, в чем правда. — Боюсь у тебя спрашивать, — отвлекся Максим. — На майские праздники, скорее всего второго числа, в субботу, мы с друзьями на шашлыки едем… Хочешь с нами? — Хочу, — смутилась Наташа. — А кто именно поедет? — Ну, как всегда, Костик, Андрюха, Юрик со Светкой, Кирюха… Может, Андрюхин брат. Наташа пыталась сдержать довольную улыбку. Она переживала, что Максим больше никуда ее звать не будет после того, как она ему отказала недавно, но его одним отказом не остановишь. Появилась в голове одна очень приятная мысль: Максим приглашает ее, а не какую-нибудь другую девушку! — Да, да, я хочу тоже поехать! — радостно заерзала она на перилах. — Твои родители будут против, — произнес он совершенно уверенным тоном. Наташа очнулась от своего счастья. Посмотрела на часики на своей руке: они зеркальные, и даже ночью видно время, если пошевелить их. — Уже так поздно… — протянула она расстроено. — Надо домой… — Может, я все-таки поговорю с ними? — настаивал учитель. — Я ничего не скажу им об ЭТОМ, — провел пальцем по ее губам. — Да ну! — усмехнулась девушка. И, войдя в роль, изобразила: — Приходит такой красавчик модельного вида к моей маме и так невинно говорит: «Я и мои приятели хотим дружить с вашей дочерью»… Моя мама, конечно, будет тобой очарована и с радостью разрешит! Максим улыбнулся ее реплике. А, в принципе, она права. Скорее всего, первое впечатление у Наташиной мамы о нем будет такое же, как и у большинства женщин: что он ловелас-развратник, который только и ищет, с какой бы еще крошкой поразвлечься. А Наташа на этот раз гораздо спокойнее восприняла его желание познакомиться с родителями. Только теперь начала понимать, что он ничего не сделает без ее разрешения. Ничего! — Пойдем? — спросил Максим, нежно скользя руками по ее коленкам в синих джинсовых штанинах. Наташа кивнула, но куда-то уходить с этого места так не хотелось! Максим снова поцеловал ее в губы. Так приятно прикасаться к ней, целовать ее! Без лишнего эротизма, ласкать ее только для того, чтобы сделать ей приятное, а не для того, чтобы затащить ее в постель. Как это получилось?! … Максим вспомнил, как в начале учебного года к нему подошла девчонка из 10 «А». — Максим Викторович, Вам Тоня привет передавала, — сказала девчонка. — Какая Тоня? — Максим приготовился напрячь свою память. — Федякина Антонина. — Знакомая фамилия, но что-то не припомню, — покачал учитель головой. — Ну такая, с темными волосами, высокая… И вдруг Максим подумал, что, возможно, девчонка говорит о какой-нибудь своей подружке. — А сколько ей лет? — уточнил он для проверки. — Пятнадцать. Да, точно! Из этого же класса! Не ожидал такой глупости от десятиклассниц. Нашла кому привет передавать! Да еще не сама, а подружку попросила. Только собрался нагрубить ученице, но вовремя взял себя в руки: срываться на своих учениках – нельзя. — Она хотела бы с Вами встретиться наедине, — пояснила девчонка, пока он на секунду задумался. Максим сморщил нос и отрицательно покачал головой: — Скажи своей Антонине, что я ей не по зубам. А кому по зубам? Наташе? Как это получилось? … Укусил Наташу за губу так, что она от неожиданности открыла глаза. — Не расслабляйся, — объяснил Максим, — а то домой тебя вообще не впустят. К машине возвращались, снова держась за руки. Максим был погружен в свои размышления. Наташа шла рядом, думая, что бы у него такое спросить, чтобы не идти в молчании. Но думать не очень-то получалось. Думалось только об одном: вот так – за руку – это так далеко друг от друга! Душа требовала крикнуть ему: «Я хочу ближе!»… Как в «Мельнице». Только теперь Наташе казалось, что в «Мельнице» она вела себя на удивление глупо, и повторять эту ошибку не хотелось. Хотелось выглядеть по-взрослому. А как это? — Мне нравится, что ты такой ласковый мужчина, — начала Наташа тихо, как будто разговаривала сама собой. Но Максим выкинул из своей головы все мысли и стал ее слушать. Она вздохнула: — Но ведь если ты такой, то ты такой не только со мной… Максим удивился ее рассуждениям. Всё верно она говорит, просто обычно девчонки ее возраста интерпретируют мужские знаки внимания совсем по-другому. Улыбнется парень одной, так она уже считает себя пределом его мечтаний, и ей даже не придет в голову, что если он так непринужденно улыбнулся ей, возможно, у него в этом есть немалый опыт. Возможно, она для него не единственная. А девчонка будет задирать нос от гордости и хвастовства… Поэтому Наташина мысль вызвала в нем неподдельное уважение. И, конечно, она права – он такой не только с ней. — Да, ¬— согласился мужчина, — Катьку я уже достал своими поцелуйчиками и обнимочками… Наташа вскинула на него растерянный взгляд. Он никогда не говорил ни о какой Катьке… У него кто-то есть, а он морочит Наташе голову… Максим продолжал, не обращая на Наташу внимания: — Она первые несколько минут мужественно терпит, чтобы показать мне, что она тоже меня любит, а потом начинает придумывать какие-нибудь предлоги, чтобы от меня сбежать. Что, например, у нее кастрюля на плите. Максим улыбался, глядя себе под ноги. Наташа видела, что он говорит о человеке, которого серьезно любит… ВИДЕЛА это, совершенно ясно! Ну, разумеется! Чего она ожидала? Что такой потрясающий мужчина будет одинок? Хотелось вырвать у него свою руку, развернуться и бежать в темноту. Бежать, бежать, потом споткнуться, грохнуться на бетон, потерять сознание и больше никогда не очнуться! Непонятно было только одно: зачем он обманывает? Неужели, трудно сказать, что он не хочет с ней встречаться потому, что любит другую?! Заметив долгий и пристальный, внимательный Наташин взгляд, Максим повернулся к ней и вопросительно посмотрел в глаза. И вдруг рассмеялся. Так подло рассмеялся – искренне, открыто! Наташа готова разрыдаться, а ему смешно!!! Переводя дыхание, пытался остановить свой смех – надо успокоить девчонку! Успел сказать только: — Я еще не говорил, что мою дочь зовут Катей? — и снова рассмеялся. — Дочь, — рассеянно повторила Наташа. Стало легко на сердце, но вместе с тем ужасно неловко: Наташа готова была провалиться сквозь землю. Ее щеки стали ярко-красными (особенно в свете ярких уличных фонарей!) – Максим взглянул на нее и, не удержавшись, прижал ее к себе, по-хозяйски завернув ее к себе под мышку. — Не говори ничего. Я все понял. Я представил, как звучали мои слова, — успокаивающе произнес Макс. И снова улыбнулся: — Видела бы ты себя! Из тебя, наверно, получилась бы хорошая актриса: ты так ярко отражаешь на лице свои чувства! — Я хочу быть фотографом, а не актрисой! — заявила Наташа. Немного отвлеклась от своего «позора», к тому же, и слова, и просто голос Максима обладали сильным успокоительным эффектом. Решилась снова вернуться к теме: — Ты с таким видом говорил о своей дочери! Любишь ее? — Обожаю! Пока она еще маленькая, и нервы мне не мотает. Пока все проблемы с ней сводятся к разбитым коленкам. А потом, наверно, как все родители, буду жаловаться, что она «неблагодарная». Буду ревновать к ее поклонникам и требовать, чтобы она в свои шестнадцать сидела дома… — А почему это она про кастрюлю на плите говорит? Она же кроха, ей четыре, да? — Она за бабушкой все повторяет, копирует ее. Максим нажал кнопочку на маленьком пульте – отключил сигнализацию – и открыл перед Наташей дверцу. Наташа и не заметила, как за разговорами они прошли уже изрядный путь до машины. Думала, как было бы здорово, если бы ее папа был такой же, как Максим. Любил бы ее так же, как Максим любит свою Катюху. Но ее папа… Какой он, Наташа даже не знает. Наверно, такой же злой, как и мама, раз они уживаются вместе уже столько лет. Она едва ли не каждый вечер слышит, как за тонкими стенами «хрущевки» они постоянно ругаются. Когда Наташа была младше, воспринимала это как норму. Но сейчас уверена: так нельзя! Даже если мама чем-то недовольна, неужели трудно сказать папе об этом тише?! С каждым днем Наташе становится все неприятнее жить в такой атмосфере, тем более, что увидела разницу, встретив человека, который не кричит даже на бессовестных учеников… Утешала себя только тем, что она уже взрослая, и скоро станет независимой от родителей – во всех смыслах. Надо просто потерпеть и подождать. А как только исполнится восемнадцать – найти работу и бежать хотя бы на съемную квартиру. Чтобы подъехать ко входу в Наташин подъезд, надо было сделать круг вокруг всего дома. Со стороны двора Наташиных окон не было, а вот с обратной стороны… Проезжая мимо, Наташа выглянула – на кухне горел свет, и у окна стоял мамин силуэт. Ничего не сказала Максиму об этом, но подниматься в квартиру сразу расхотелось. Мама еще не спит, готовит допрос… — Хочешь, вместе поднимемся? — решил Максим попытать счастье еще раз. Большинство окон уже были темными, и Максим заглушил мотор, во-первых, чтобы не будить жильцов, а во-вторых, потому что по правилам дорожного движения нельзя стоять во дворах домов с работающим двигателем. — А ты, и вправду, упрям! — сделала девушка неутешительный для себя вывод. — Ты тоже сопротивляешься – дай бог! Ну, так что ты мне ответишь? Наташа опустила голову и задумалась. Может, так действительно будет лучше? Она бы уступила сейчас, если бы не боялась так своей мамы. — Наверно, дома уже все спят, — соврала она. И сглотнула назревающие слезы. — Тогда я просто провожу тебя. — Нет! — всхлипнула девушка. — Вдруг она стоит у двери и высматривает меня в глазок… Учитель вздохнул. Потом снова повернулся к ней. — 3-2-3, 6-9-5. Это мой телефон. Если что – позвони. Хорошо? Наташа кивнула. — Запомнила номер? Повтори. — 3-2-3, легко. Потом 695. Почти 6-9-6. Я запомнила. Мама встречала Наташу сразу за дверью. Не дав девчонке даже разуться, грубо схватила ее за предплечье. — Кто тебя привез? — с негодованием спросила мама. — Не твое дело! — резко ответила Наташа и попыталась вырваться. — Кто тебя привез? Отвечай! — снова закричала мама. Наташе все же удалось освободиться от маминых «объятий». — Да никто не привез! — завопила девчонка. — Я сама пришла! Я гуляла по городу! — Не ври! Я тебя видела в машине! — Ты перепутала! — Твоя кофта слишком особенная, чтобы перепутать! Ты же специально надела яркую, чтобы привлекать мужиков! — Дура!!! — завизжала Наташа на весь дом сквозь слезы. За «дуру» мама с размаху ударила ее ладонью по лицу. Наташу аж немного повело в сторону, но она устояла на ногах и упрямо повторила, только уже не для соседей, а специально для мамы, растягивая это слово, как самый сладкий мёд: — Ду-ра! — Ах ты, дрянь! Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Женщина схватила дочь за волосы и стала таскать ее по всей прихожей. Наташе было трудно сопротивляться: она маленькая, а волосы длинные – мама ухватилась надежно. Сквозь собственный плач Наташа различила только одно из маминых нравоучений, самое, видимо, безобидное: — …У нее экзамены на носу, а она мужиков обслуживает! Мама дергала ее голову туда-сюда с таким остервенением, что Наташа ревела исключительно от физической боли, а вовсе не от обидных слов, как раньше. Поймав момент, девчонка с силой пнула своей неразутой «шпилькой» мамину ногу чуть ниже колена, а женщина взамен швырнула ее головой об стенку. И, наконец, отпустила волосы. Наташа едва успела почувствовать, как напоролась подбородком на деревянную полочку под зеркалом, - и сползла по стене на пол. По маминым щекам потекли слезы. Она еще пару минут стояла и смотрела на свою дочь, потом нервно развернулась и, прихрамывая, ушла к себе, громко хлопнув дверью комнаты. Наташа стояла перед зеркалом в своей комнате и пыталась стереть с лица подтёки щедро намазанной с утра туши для ресниц. На нижней челюсти жгла кожу огромная красная ссадина. По-настоящему больно стало только теперь. Ненавидела весь мир. Ненавидела всех и так сильно, что звонить Максиму не захотела. Свернулась клубочком в кресле и плакала до тех пор, пока не закружилась голова. А потом просто вырубилась, даже не раздевшись. Наутро ссадина превратилась еще и в синяк ужасного фиолетового цвета. Наташа пыталась замаскировать ушиб тональным кремом, но это не получалось. Тогда просто махнула на все рукой – ну и пусть все видят, как с ней обращаются родители! Внутренняя агрессия порождает внешнюю. На уроке географии, когда молоденькая учительница, та самая, которая клеилась к физику, вызвала Наташу к доске, Наташа по-хамски заявила: — Не хочу! — Я не спрашиваю, хочешь ты или нет, — возразила географичка. — Ты не готова к уроку? — Готова. — Тогда иди к карте. — Идите к черту, — произнесла Наташа и посмотрела на учительницу с такой ненавистью исподлобья, что та сразу отстала. Правда, потребовав, чтобы Наташа покинула класс. Вот здесь отличница-Наташа послушалась: получив заслуженную двойку с припиской «за хамство», встала и ушла с урока под непонимающие взгляды других учеников. — Извините меня! — поймала она чуть ли не за руку молодую географичку, когда после звонка та вышла из кабинета и направилась в сторону учительской. Географичка долго-долго смотрела своей ученице в лицо. Между ними неприязнь из-за Максима, это очевидно, но так глупо соперничать в столь неравных «весовых категориях»… — Кто тебя побил? — высокомерно уточнила Людмила Геннадьевна, указав кивком на Наташин подбородок. — Мама, — тихо призналась та. — Сама заслужила или попала под горячую руку? — Все сразу. — Запиши название крема, очень хороший, синяки за пару дней исчезают… На перемене перед следующим уроком отвела в сторону Белякова. Честно и жестоко призналась ему: — Я люблю другого человека. Встречаться я хочу только с ним. — Может, я смог бы его заменить? — робко намекнул Беляков. — Не смог бы. Он сильнее тебя. Он красивее тебя, умнее тебя, взрослее тебя, опытнее… Продолжить? Коля отвел взгляд и насупился. Наташа вдруг пришла в себя: зачем она обижает парня? Ведь и так расстроила его своим отказом, так еще и издевается, унижает… — Это Максим Викторович, — объяснила она. — Сможешь его заменить? — Максим Викторович… — промямлил парень. — Знаешь, сколько у него таких, как ты? Только в нашем классе четырнадцать девчонок! А для меня ты одна… Максим Викторович как раз сейчас шел по коридору. Видел Наташу со спины, и что она беседует с Беляковым – видел. Отвлекать ее не стал. Девятый «Б» поздоровался с ним радостными девчачьими голосами, и он им ответил. Наташа знала, что он за ее спиной. Чувствовала каждой клеточкой своего тела каждый метр его пути. Сердце билось, и Наташа становилась счастливее. Но повернуться и показать ему свой синяк боялась. — Вон он, — сообщил Коля грустно, когда услышал его «добрый день» восторженным девчонкам. — Я знаю, — прошептала Наташа. И чувствовала, что Максим уходит все дальше и дальше. — Сейчас он заходит в учительскую, здоровается с теми, кого еще не видел, — описывала она Белякову то, что интуитивно предполагала, — берет из шкафчика журнал восьмого «В», потому что сейчас у него урок в восьмом «В». Обычно он не ходит дважды по одному этажу: если спустился на второй здесь, значит, поднимется на третий по другой лестнице. Но сейчас обратно он пойдет снова здесь. — Это, интересно, почему? — удивился Коля. В нем проснулся азарт: проверить Наташины предсказания. — Потому что… Потому что он просто обязан проконтролировать, как продвигается ее разговор с Беляковым. Не стоят ли они уже в обнимку, не целуются ли под аплодисменты сытых сплетников. — Он уже идет? — спросила Наташа одноклассника, стараясь не подглядывать. Коля растерянно посмотрел в сторону. — Да… Как ты это определила? — недоуменно выведывал парень. — Сможешь сделать так, чтобы я этого больше не чувствовала? Коля с усмешкой и обидой воскликнул: — Куда мне, простому смертному, тягаться с вашим богом! Беляков бросил Наташу одну возле окна, вернулся к пацанам. А Наташа уткнулась лбом в стекло. Потом, правда, подложила ладошку – так мягче и теплее. Она закрыла глаза и просто слушала, что происходит вокруг. Стук множества каблуков. Кто-то бегал друг за другом. Кто-то просил у кого-то списать домашку по химии. Кто-то спрашивал, что задали. Пацан рассказывал друзьям вчерашний футбол. Девичий голосок справа – о своем бойфренде. А слева Наташины одноклассницы обсуждали, кому улыбнулся физик. Одна уверяла, что ей. Другая доказывала, что на ту он просто посмотрел, а улыбнулся ей самой. Третья рассудительным голосом спорила, что физик просто улыбнулся, он в хорошем настроении, а вовсе не кому-то определенно. А первая принялась в свою защиту выдвигать свои неопровержимые доказательства. Наташа очень четко слышала ее голос: «Он всегда ТАК на меня смотрит на уроках! И пятерку мне недавно поставил, когда я у доски была. А я тогда на четверку отвечала, не больше». Наташе хотелось изо всех сил закричать: «А я с ним целовалась!!!» Но скажи она об этом однажды – и о его поцелуях можно будет забыть. Третья, словно в утешение Наташе, продолжала переубеждать первую: «Он всем время от времени завышает оценки. Даже пацанам. По-моему, это просто у него методика такая: он хочет нам показать, что мы можем учиться на пятерки. Чтобы мы верили в себя, чтобы у нас был стимул»… Зазвенело в ушах… Нет, это не в ушах. Это на урок. После уроков объявила Андрею, что отныне она не будет делать домашние задания! И домой будет возвращаться так поздно, как это потребуется, лишь бы мать уже спала. Андрей утешал ее, как мог, но переубеждать не пытался – это бесполезно, а можно и вовсе подорвать ее доверие. Пообещал, что каждый день будет с ней до тех пор, пока она не решит идти домой. И очень просил, чтобы в темное время суток она не ходила по городу одна. Андрей не видел ссадину: он высокий, а Наташа еще и голову старалась опускать пониже, да постоянно поправляла прическу так, чтобы волосы обрамляли лицо. Хотела и от Максима это скрыть, но потеряла бдительность… Она сидела в одиночестве на перилах школьного крыльца. Было еще теплее, чем вчера. Хотелось дождя. Максим сегодня работает в баре, поэтому не стал долго задерживаться у охранников: надо еще хоть немного поспать перед бессонной ночью. Только остановился возле Наташи: — Поговорила с Беляковым? — Вы же видели, что мы разговаривали! — с вызовом возопила девчонка. — К чему тогда этот вопрос? — Да, видел. Прости, что не поздоровался, я не хотел вам мешать. — Ничего страшного. Но Максим сдаваться не собирался. Ему непременно нужно узнать: — Что вы с ним решили? Наташу подкупила его вежливость: мама, например, причинила ей телесные повреждения и не извинилась, а Он извиняется даже за то, что просто не поздоровался. К тому же, извиняется перед своей ученицей. — А как Вы думаете, что я могла ему ответить? Наташа задала этот вопрос и по «своей» привычке склонила голову набок, слегка задрав голову кверху, чтобы смотреть на собеседника из-под полуопущенных ресниц. — Что это? — вдруг воскликнул учитель, кивнув на ее лицо. Наташа испугалась, подумала, что он понял, что она «позаимствовала» его манеру. — Что? — пробормотала она, возвращаясь в исходное положение. — Я спрашиваю, что это?! — Максим протянул руку к ее подбородку. Только теперь Наташа вспомнила о своем синяке и рефлекторно одернула голову от его руки, побоявшись, что он прикоснется, и будет больно. — Я ударилась, — сказала она тихо и неуверенно. — Ты врешь! — Нет… — Я изучал психологию. Не стану тебе объяснять, как я это определяю, но ты врешь! Наташа потупила взор. Стало стыдно. — Я ударилась, — повторила девушка со своим неизменным упрямством. — Как же ты так умудрилась? — испытующе направил Максим на нее свой рентгеновский взгляд. — В прихожей, ударилась об полочку. — Об ту крохотную полочку под зеркалом? Этим местом? Ты что, целовалась со своим отражением и поскользнулась?! Наташа промолчала. Максим вздохнул, внимательно глядя в ее направленные в пол глаза. — Малыш, это из-за того, что ты вчера поздно вернулась? — спросил он ее прямо. Наташа попыталась спрятать свой взгляд еще дальше. — Я сама виновата. Мне надо было молчать… — и, чуть ли не плача, объявила: — Не беспокойтесь, всё, что делают мои родители, это из любви ко мне! Учитель подошел к ней ближе и, обняв одной рукой за плечи, привлек к себе. А Наташа не сдержалась, схватила его за лацканы пиджака и, уткнувшись в грудь, зарыдала. Правда, испугалась, что испачкает косметикой его бежевую футболку, и стала понемногу успокаиваться. — Наташ, — говорил он тихо, — я сам родитель, и я не представляю, что должно произойти, чтобы я так избил свою дочь. Либо ты трудный подросток, либо у твоей мамы настолько ужасные нервы… В обоих случаях именно ты и можешь повлиять на ваши отношения. Ошибки совершают не только дети, но и взрослые. Она, похоже, плохой педагог, а ты – просто упряма. Я уже говорил тебе – не зли ее. Промолчи. Будь с ней поласковей, может, ей именно этого в семье и не хватает. Понимаешь? Я и мои друзья – тоже взрослые, но нас ты так не раздражаешь; напротив, мы тебя просто обожаем, потому что с нами ты совсем другая. Значит, ты можешь быть другой и с ней. Ты же у нас хорошая актриса… Прозвенел звонок на перемену, и вскоре на крыльцо стали выбегать ученики, поменьше и побольше – вторая смена. Никого из них Наташа не знала, и никто из них не знал Максима Викторовича: у них пока нет физики. Поэтому Максим даже не стал обращать на них внимания, продолжал обнимать свою маленькую подружку и гладить ее по голове. — Жизнь коротка. Потерпи немного, — сказал он ей. Наташа слегка отстранилась от него и улыбнулась. А он напомнил: — Ты же оптимистка! Перестань думать о плохом! Да, оптимизм тоже дико раздражает Наташину маму. Как это так, через два дня надо сдать сочинение по литературе, а Наташа еще даже не садилась его писать – мама в панике. А Наташа только махнет рукой: «Все будет хорошо!» Так мама аж краснеет от гнева… Думает, что Наташа совершенно безответственная. И что в результате? Наташа спокойно пишет сочинение в последнюю ночь – СПОКОЙНО! – и получает пятерки. А мама глотает валерьянку и держится за сердце. И недовольна своей дочерью. Зато потом хвастается перед своими друзьями да коллегами по работе Наташиными грамотами и повторяет: «Мы писали сочинения бессонными ночами, мы делали рефераты»… Есть вопросы, которые каждый решает сам. Максим Викторович вернул ее на землю: — Я хочу волосы покрасить. Наташа искренне удивилась: — Что, серьезно? Не боитесь, что мужчины будут считать Вас «голубым»? Парень покачал головой: — Меня не волнует, что будут думать обо мне мужчины, — и улыбнулся: — Меня больше мнение женщин интересует. Наташа театрально закатила глаза. Максим продолжал: — На самом деле я хотел с тобой посоветоваться, как к этому ученики отнесутся. — А в какой цвет? — девушка придирчиво начала осматривать его внешность. — Да так, немного пряди осветлить хочу. Тут, возле лица, например. Или лучше целиком все волосы, как ты думаешь? — Не знаю, но тебе, наверно, пойдет. Я так и вижу: яркий блондин, голубоглазый, высокий! Но лучше, пожалуй, начать с мелирования. Ты и так светленький, разница особо в глаза бросаться не будет. Просто станешь еще красивей и будешь еще больше нравиться одиноким девушкам, — Наташа сказала это и удивилась, почему нет ревности? — А ученикам что от этого? Если бы мы только впервые тебя увидели, то подумали бы: «А, пижон какой-то физику вести пришел»… Но мы-то не первый день тебя знаем. Никто из нас никогда не станет осуждать твои поступки: ты для нас авторитет! Ну, только пообсуждаем немного, конечно… Но девчонки и так обсуждают малейшее твое действие, так что ты разницы не заметишь. А почему ты вдруг решил покраситься? — Надо же попробовать хоть раз в жизни! Пока еще не слишком старый. Наташа улыбнулась и одобрительно кивнула: — Попробуй. Я думаю, ты не пожалеешь. — Наташ, — внезапно перевел он разговор в прежнюю тему, — а это единственный ушиб? — Да, — ответила она мирно. Эта беседа о прическе успокоила ее и отвлекла. Теперь даже о синяке говорить было легко и приятно. — Дай посмотреть, — попросил Максим и осторожно приподнял пальцами ее лицо. — Ай-ай! — завопила Наташа не от боли, а от страха. — Аккуратнее! — Не бойся. Да-а, — протянул он, — вот это ссадина! Болит? — Жевать больно. А так – уже не очень. Вчера щипало и ныло сильно. Снова прозвенел звонок, и вся орава ребятишек хлынула назад в школу, весело смеясь и толкаясь в дверях. Дверь тяжело захлопнулась за последним из них, и вдруг в один момент все стихло. Это случилось почему-то так неожиданно, что Наташе показалось, что они с Максимом остались одни не только во дворе школы, но и вообще во Вселенной. Они смотрели друг другу в глаза, и Наташа боялась, что если хоть на секунду отвлечется, то весь этот сон рассеется. Максим нежно гладил ее за ушком подушечками пальцев, иногда скользил ладонью по шее, забираясь ей под волосы, а Наташе казалось, что если он дотронется до больного подбородка, то больно ей не станет, а наоборот все сразу же заживет. — У тебя прямо какой-то боевой период в жизни, — сказал Максим тихо, — рана за раной. Я чувствую себя виноватым. — Да ну, не надо так думать, — попыталась Наташа его успокоить, но вдруг поняла, что теряется. Почему-то стала бояться, что любая ее фраза будет жуткой бессмыслицей. Слова путались в голове, расплывались, перемешивались буквами – происходило что-то невероятное. Или это просто сигнал о том, что сейчас надо молчать и обмениваться взглядами? Обратила внимание на свое дыхание. Поняла, что она совершенно неправильно дышит: неравномерно, слишком часто и слишком заметно. Потом проследила и за собственным взглядом, таким же аномальным: ей казалось, что она смотрит Максиму в глаза, а оказалось – смотрит и на губы, и на плечи, и на шею, и на его руку на своей щеке… Обхватила его ладонью за шею и легонько потянула к себе… Вот на этом волшебство и рассеялось. Максим еле заметно отрицательно качнул головой и прошептал: — Не делай так. Мы же в школе! И взял ее за запястье, чтобы контролировать ее дальнейшие движения. Наташина рука разочарованно сползла на его плечо, потом вниз по груди – и в свободном падении безнадежно повисла вдоль ее тела. И очень вовремя! Дверь за спиной Максима скрипнула, и знакомый вязкий голос учительницы химии позвал: — Макс-сим Викторович-ч, можно Вас-с на пару слов? Максим вздрогнул, и Наташа посмотрела на него с беспокойством. Он оглянулся. Немолодая и несовременная химичка выглядывала из дверей и ждала с недовольным видом. Максим ни слова не сказал Наташе, но и так было понятно, что они оба потеряли контроль над собой, и теперь у Максима наверняка возникнут проблемы. Наташе безумно хотелось броситься Максиму наперерез, подбежать к химичке и закричать, что Максим ни в чем не виноват! Но вдруг у химички к учителю физики совсем другое дело, и своим вмешательством Наташа может только еще больше подставить его? Максим вошел в школу и придержал за собой дверь, чтобы она не громыхала. Мельком взглянул вправо – на Андрея, который озабоченно следил за происходящим. Миролюбивый Андрей всегда старался наладить спокойствие между враждующими сторонами, тем более заступался за своих друзей, и тем более за друзей младше него по возрасту. Но сейчас по взгляду Максима понял, что ему лучше держаться в стороне и делать вид, что ничего не происходит. Ольга Борисовна стояла у соседнего окна и нетерпеливо постукивала по подоконнику орлиными наманикюренными ногтями. — Да, я Вас слушаю, — подошел к ней Максим. Химичка смотрела через мутное стекло на улицу, крепко сжав губы. Ее ноздри раздувались от возмущения, но она молчала. — У Вас проблемы? — съязвил Максим Викторович. Химичка ему не нравилась еще с тех пор, как он здесь учился. — У меня?! — воскликнула женщина. — Это у Вас-с проблемы! Вы дУмаете, я слепая и ничего не замечАю?! Максим догадался, на что она намекает, но продолжал блефовать: — Вы что-то хотите мне сказать? Голос химички свистом пронесся по коридору, Андрей по другую сторону от школьных дверей даже содрогнулся. — Максим Викторович, Вы ведете себя неприл-лично! Вы слишком мнОго себе позволяете! Вы обнимали ученИцу! Я случайно посмотрела в окно и все вИдела! — Вам на моем месте тоже захотелось бы обнять ее и успокоить. И я бы не возражал, если бы на моем месте сейчас были Вы. Но, к сожалению, Вы не хотите быть другом для своих учеников. — РазумЕется! Учителя не должны переходить эту грАнь! — Учителя обязаны переходить эту грань! — возразил Максим. И продолжил примерными фразами из лекций по педагогике в институте: — Эти дети проводят с нами даже больше времени, чем со своими родителями. Профессиональный педагог – это единственный человек, который большую часть своего времени отводит на обучение и воспитание детей. Остальные взрослые, включая родителей, заняты своими профессиональными проблемами и домашними заботами и не могут много времени уделять детям. А для того, чтобы сделать учащегося личностью, сам педагог должен обладать независимостью, инициативностью, самостоятельностью… Словом, быть индивидуальностью. И не ругайте меня за то, что мои воспитательные методы не совпадают с Вашими! — Максим вошел во вкус: понял, что просто затыкает химичку за пояс. — Хороший педагог должен иметь способность сочувствовать другому человеку, вселять в ученика уверенность, успокаивать его; вызывать к себе уважение со стороны учеников, пользоваться неформальным признанием… Думаю, я отвечаю этим требованиям. Я могу научить этих ребят всему, что будет им необходимо в современном мире. А Вы можете научить их химии. Химичка с негодованием сдвинула брови и с гордым видом, ничего не отвечая, развернулась и высокомерно зашагала прочь. Ну и правильно: разве смогла бы она дать Максиму Викторовичу достойный отпор? Максим с облегчением вздохнул. Андрей улыбался ему и с иронией бесшумно аплодировал. Макс только покачал головой в ответ на это и прошептал, словно спрашивая у друга: — Что я делаю?! Наташа заглянула с улицы в окно, возле которого стояла парта охранников – ей показалось, что в окне промелькнул Максим. Так и есть. Он уже освободился от химички и разговаривал с другом. Девчонка соскочила с перил и осторожно пробралась в холл школы. Оглянулась по сторонам – в пустом коридоре не было никого, кроме Макса, Андрея и молодого охранника Саши. Аккуратно цокая каблучками, подошла к любимому. Спрашивать, чего от него хотела химичка, не стала. Решила, что спросит у Андрея, потому что заметила, что Максим, похоже, прощается. — Ты уже уходишь? — разочарованно протянула Наташа. Расставаться с ним всегда так трудно! Хотя это происходит практически каждый день, но привыкнуть просто невозможно. Максим посмотрел на нее с таким искренним сожалением, что Наташа неосознанно улыбнулась от удовольствия. — Я хотел бы провести этот вечер с тобой, — сказал он ей, — но не могу: я работаю сегодня, и хотелось бы перед этим еще поспать. И завтра не смогу: ты же помнишь, я договорился с Инессой. — Ничего страшного, — махнула Наташа рукой. — Сегодня у меня репетиция. Предложу им еще и завтра собраться. А если нет – побуду с Андрюхой. С ним тоже весело. Максим погладил ее по плечу. А Наташа вдруг, никого не стесняясь, сказала ему зачем-то: — Я люблю тебя! — и ее щеки покрылись нежным румянцем. Макс не стал раздумывать, огляделся по сторонам, потом наклонился к ней, поцеловал ее быстро, одними губами, но крепко. И его мимолетный поцелуй развеялся так же стремительно, как приятный сон, который ты, случайно проснувшись, стараешься удержать всеми силами своей воли. — Спасибо! — прошептал он ей тихо и эротично – Наташа аж покачнулась. Максим понимал, конечно, что это немного не тот ответ, которого она хотела. Но сказать ей что-то равноценное пока не решился. — Пока! — попрощался он и вышел из школы. А Наташа так и осталась стоять неподвижно, уставившись ему вслед, как будто он еще не ушел. Андрей с улыбкой наблюдал за ней. Наконец, девчонка обернулась: — У кого-нибудь есть зелье стойкости? Ну не хватает ей жизненного опыта противостоять шарму этого мужчины! Вот упасть к его ногам – это в любой момент! А если бы было такое зелье, воспользовалась бы она им? Ведь так удовольствие от его поцелуя, влажного и скользкого, неуловимого, останется на весь день! В среду после уроков тайком спросила у Андрея: — Не пойму, почему он не хочет со мной встречаться? Нам ведь так хорошо вместе! — Наташ, обычно встречаться так и начинают, — упрямо повторил Андрей уже в который раз. — Наберись терпения. — Терпения?! — завопила девушка. — У меня больше нет терпения! Через несколько мгновений уже стояла на третьем этаже. Заглянула в замочную скважину – это привычный и необходимый ритуал: вдруг он там не один, а она с разбегу влетит к нему «качать права»… Приоткрыла дверь и просунула голову. Через несколько секунд учитель оторвался от тетрадей и посмотрел на вход. Его лицо озарила ласковая, немного уставшая улыбка. — А вот и моя любимая ученица! Привет! — Я переведусь в другую школу! — заявила ему прямо с порога. — Ну, ты хоть до сентября подожди. У тебя же скоро экзамены, — невозмутимо посоветовал Максим. Вообще-то, Наташа рассчитывала, что он начнет ее отговаривать! — Нет, я это сделаю как можно скорей! — девушка вихрем пронеслась через кабинет и так же внезапно остановилась у окна. — Ты же не думаешь, что там я не смогу сдать экзамены? Просто я не хочу, чтобы ты был моим учителем. Хватит! Уйду в седьмую – это тоже недалеко от дома. Давай начнем с нуля и без некоторых деталей типа служебного положения или возраста, — и, повторяя его интонацию, с которой он ставил ее перед выбором недавно в кафе, предложила: — Смотри, есть два варианта: либо будем встречаться, либо забудем друг о друге! Учитель пожал плечами: — Мы и так встречаемся. Наташа поправила: — Я поняла, чем это отличается от того, что сейчас. Я хочу, чтобы ты считал меня своей девушкой. Чтобы так считали наши друзья и знакомые. Чтобы ты не целовался с другими девушками, не обнимался и даже не флиртовал! Максим вышел из-за стола, подошел к девчонке и присел на парту возле нее. — Солнышко, давай поговорим об этом позже. — Нет! Мы поговорим об этом сейчас! В последний раз! — заорала Наташа. — Почему ты не хочешь меня понять?! — орал Максим в ответ. — А почему ты не хочешь?! — Что за крики?! — гневно изогнула брови молоденькая географичка. Она стояла за Наташиной спиной, и ее приход видел только Максим. — Фролова! — начала она читать мораль. — Кто тебе разрешил повышать голос на учителя? То, что он хорошо к тебе относится, это еще не основание позволять себе так разговаривать со старшими! Наташа зло обернулась на учительницу, потом резко взглянула Максиму в глаза. Но мужчина полностью переключил свое внимание на географичку, и Наташа словно услышала со стороны, как некрасиво выглядит такой тон: — Людмила, я сам разберусь, хорошо?! — не сбавляя громкости после Наташи, обратился Максим к коллеге. — И почему Вы входите без стука?! Вы что здесь на приватном положении? Какой Вы пример детям подаете, если сами не следуете простейшим приличиям?! — Зайдёте ко мне в кабинет, как освободитесь? — глазом не моргнув, хотя и посерьезнев, попросила Людмила Геннадьевна. — Зачем?! — застонал Макс. — Обсудим наши с Вами ошибки в воспитании учеников… — учительница улыбнулась и, не дожидаясь ответа, чтобы было эффектнее, вышла и закрыла за собой дверь. — Она к тебе клеится!!! — завопила Наташа, тяжело дыша и дрожа бровками. — Да, она ко мне клеится!!! — точно так же заорал Макс. И вдруг оба замолчали. Словно поняли, что они элементарно скандалят. Максим не сердился за это на девчонку – на ее месте он взбесился бы точно так же. Людмила, похоже, специально старается провоцировать Наташину ревность, чтобы на ее фоне выглядеть спокойной и уравновешенной, – Максим замечал это уже не раз. Но Наташа еще не настолько опытна, чтобы воспринимать это холодно и рассудительно. Схватил ее за талию и дернул к себе так сильно, что, чтобы не упасть, Наташе пришлось повиснуть на его шее. Максим обнимал ее крепко-крепко, пока не почувствовал, как ее тело стало расслабляться. Тогда начал успокаиваться и сам. Подумал вдруг, что будет, если зайдет кто-нибудь из учителей, как частенько бывает… И сразу же забыл об этом. — Больше никогда на меня не кричи, — попросил он спокойно и тихо. — Я даже своим начальникам этого не позволяю и уж тем более не стану терпеть от девушки. — Да, извини, — шептала Наташа ему на ухо, заметив, что копирует поведение своей мамы. — Мои родители каждый день разговаривают на такой громкости… Я не хочу быть похожей на них! — Твои волосы так приятно пахнут! Наташа стояла у него между ног и чуть-чуть нервничала. Она уже знала на примере приставаний Карена, где у мужчин что находится, и неосознанно старалась отодвинуться от этого места. Максим это заметил и не настаивал: ослабил объятия и перетащил ладони выше по Наташиной спине, скомкав ее волосы и запутавшись в них пальцами. Осыпал поцелуями ее лицо, потом укусил за ушко, прошелся губами по шейке. Наташа податливо запрокинула голову назад, когда его поцелуи поползли по линии подбородка. Чем ближе были его губы к ссадине на подбородке, тем медленнее и нежнее становились ласки. По самой ранке нежно-нежно, почти невесомо провел влажным языком. Наташа блаженно улыбнулась: — Извращенец! Подобравшись поближе к ушку, Максим сказал ей тихо: — Не ревнуй. Доверяй мне. Я люблю тебя, моя маленькая, и не хочу, чтобы ты переживала, тем более из-за действительно посторонних людей. Любит ее – и у Наташи замерло сердце. Не первый раз в жизни слышит эти слова. Но никогда еще ничей голос не звучал так весомо, так значимо… А Максим даже и не заметил, что он сказал. Эти слова и Наташа – такой привычный дуэт… — Повтори еще раз! — попросила девчонка поскорей, пока он не забыл. Вот только теперь Макс понял, какой важный шаг совершил. Назад теперь повернуть уже нельзя. Нельзя даже будет сказать завтра, что он был сильно пьян и поэтому наговорил всякой чепухи, как обычно делает Андрей, чтобы расстаться с той, с кем провел ночь, наобещав женитьбу и совместных детей. — Я тебя люблю. Это? — повторил он уже глаза в глаза. Наташе нравилось это слышать, а Макс заметил, что когда говорит это по просьбе – не испытывает никаких душевных эмоций. — Еще! — требовала ненасытная девчонка. Мужчина усмехнулся такой наглости: — Кажется, ты говорила, что слова для тебя значения не имеют! Девушка тут же придумала отговорку: — Мне твой голос нравится слушать. — Я тебя люблю, — послушно сказал Максим. От частого употребления такие слова становятся затертыми и блеклыми. А то, что переживала в этот момент Наташа, словами передать очень трудно. Это не триумф, не победа. Это, наоборот, полная капитуляция. Все муки, пережитые за два года, показались таким добрым, созидательным чувством, что сейчас она готова была ждать Максима еще тысячу лет! Смотрела в его красивое серьезное лицо и не понимала только одного: — Тогда почему ты не хочешь со мной встречаться? — Я так решил! — сказал он с некоторой долей иронии по отношению к самому себе. У него привычка говорить эту фразу, но он заранее знал, что Наташу это не остановит. И не ошибся. — А почему такие вопросы ты решаешь без моего участия? — обиделась она. — Я старше. Я больше рискую. Я мужчина, в конце концов! Он с трудом сдерживал улыбку: на его наглость она реагирует с таким подростковым негодованием, которое описывают в трудах по педагогике. В чем-то – уже взрослая, в чем-то – малышка. Меняем тактику: — Страшно. Наташа приподняла бровки и с удивлением на лице замерла. Не ожидала такой откровенности. — А если я перейду в другую школу, — предложила она, — все равно будет «страшно»? Он кивнул и пояснил красноречиво: — Тебе четырнадцать лет. Наташа заметно расстроилась. Да, это неопровержимый аргумент, и никто не в силах изменить это обстоятельство… Все-таки в ней явно присутствует искренность: по выражению ее лица несложно прочитать ее мысли! Максим поцеловал ее нежно, прикрыв глаза. Наташа наблюдала за ним и таяла, как льдинка, в его горячих руках. — Зайка, мне очень важно, чтобы ты правильно меня поняла. Меня останавливает не разница в возрасте, а просто твой возраст. И больше ничего. Ты мне нравишься, я тебе доверяю. Это не изменится просто так. Давай подождем пару лет, побудем просто друзьями… — Просто друзьями?! — перебила Наташа с сарказмом. — Да, ты права. Мы никогда не сможем быть только друзьями, потому что между нами уже что-то большее. И я этого очень боюсь. Не знаю, куда может завести эта дорога… Я боюсь сделать ошибку, боюсь обидеть тебя именно потому, что ты еще такая юная. В твоем возрасте все принимается близко к сердцу. — Но ведь другие четырнадцатилетние девчонки встречаются с парнями, а некоторые и сексом даже занимаются, и знаешь, я бы не сказала, что им от этого плохо! — заметила Наташа с замиранием сердца. — А я чем-то отличаюсь от них? — Тем, что ты выбрала парня, которому двадцать восемь, — улыбнулся Макс. — И дело даже не в тебе. Дело в том, что я сам еще не понял, чего я хочу. Меня влечет к тебе, и ты это знаешь и даже пользуешься этим, но моя башка так сильно этому сопротивляется! Давай подождем. Так будет лучше. А потом, обещаю, я буду любить тебя всем сердцем, всей душой! Я буду сходить по тебе с ума, думать о тебе каждую минуту, называть твоим именем всех подряд… — поцеловал ее и так и остался близко-близко к ее губам. Наташа чувствовала его дыхание, и сердце затрепыхалось, когда к этой близости добавилось еще: — Я буду лучшим любовником для тебя… Наташе показалось, что она уже ненавидит слова «давай подождем». И если она когда-нибудь где-нибудь еще их услышит – сразу вспомнит Максима. Поддавшись непривычно-новому ощущению близости (наверно, потому, что он сказал «буду любовником»), ласково провела пальчиками по его лицу – по заметной колючей щетине, ощущаемой при поцелуе. И тут же смущенно отдернула руку – не слишком ли много она себе позволяет? Хотя, пожалуй, нет: этот мужчина только что сказал, что любит… Зачем? Чтобы она угомонилась и перестала к нему приставать со своими просьбами? — Максим, — Наташа слегка отстранилась от любимого, и он внутренне забеспокоился: реакция на сладкие мужские клятвы должна быть не такая. А девушка смотрела ему прямо в глаза – в единственные глаза, которые она может воссоздать в своей памяти – и говорила спокойно: — Ты прекрасно владеешь русским языком. Но твой ораторский талант на меня не действует: я не верю обещаниям. Мама уже три года обещает купить мне собаку, а сама все эти три года выкидывает за дверь всю живность, которую я притащу в дом. Ну, вот, на других девушек слова действуют, а на эту – нет! — Не подменяй понятия! — возразил мужчина. — Ты не веришь маме, потому что она не выполняет свое обещание. А мне веришь? Я очень прошу тебя, дай мне время! Я как друга тебя прошу! Как девчонку, которая меня понимает! — Тридцать секунд! — предложила девушка с невозмутимым видом. — Через тридцать секунд ты скажешь «нет», я уйду, и ты больше никогда меня не увидишь. Наташа красноречиво похлопала пальчиком по циферблату маленьких часиков на тоненьком запястье. Она не шутит. Она очень опасна, потому что упряма, как телеграфный столб! — Подожди, солнышко! — взволнованно схватил ее за руку, как будто мог этим жестом остановить время. — Давай хотя бы до лета подождем? Ты окончишь девятый класс, сдашь экзамены, не отвлекаясь на амурные дела. А потом мы еще раз все-все обсудим. Повстречаемся спокойно, походим вместе на пляж, познакомимся друг с другом без всей этой школьной мишуры… У девушки в глазах заблестели слезы, но она силой воли сдержала их натиск. Заявила ему вполголоса: — Ты требуешь, чтобы я тебя понимала, а сам меня понять не хочешь… Мы и так с тобой встречаемся. Ты сам это сказал. И меня почти устраивает твоя «неофициальная романтика». Я согласилась бы подождать до лета, и даже еще пару лет. Но ответ мне нужен именно сегодня, потому что сегодня у тебя свидание с Кучерявой. А еще потому что за тобой бегает географичка… Я просто хочу, чтобы ты не прятал меня от своих друзей. И от своих подруг. Я хочу, чтобы они знали, что я твоя девушка. А еще я хочу, чтобы мы с тобой виделись чаще! Ну, школу я не имею в виду. Я не могу так больше: жить, не зная, когда ты предложишь побыть вдвоем, а точнее, даже не зная, предложишь ли вообще! Я бы сама звала тебя куда-нибудь, …но у тебя есть такая привычка – обязательно отказать, даже если через пару минут ты сам предложишь то же самое… Мужчина стыдливо опустил глаза и рассмеялся – действительно, есть такая привычка! Наверно, просто приятно верить, что ты хозяин положения… А девушка, заметив, что учитель реагирует на ее наглость с пониманием, продолжала смело: — Я хочу уверенно говорить пацанам, что я несвободна, точно зная, что ты девушкам говоришь так же… Я хочу быть уверена, что, пока я сижу дома и делаю уроки, ты не целуешь какую-нибудь очередную «подругу»… Максим понял ее абсолютно. И понял, что так, как ведет себя он, нельзя. Нельзя держать девчонку «про запас». И нельзя мотать нервы любимым. — Хорошо, я не буду ни с кем целоваться, обниматься и так далее, — согласился он совершенно серьезно. — И все, что ты там еще перечисляла, тоже постараюсь выполнить. — Спасибо. Наташа стояла рядом и ждала, пока Максим, глядя ей в глаза, гладил ее лицо кончиками пальцев, бережно обходя уже немного заживающую ссадину. Не выдержала этой пытки: все же придвинулась к нему ближе и осторожно поцеловала. Постепенно уступила инициативу ему, закрыла глаза и наслаждалась… Долго еще так стояли в обнимку у стола: то разговаривали, то снова целовались, не обращая внимания ни на шумы за дверью, ни на время, ни на головокружение. Как же это приятно! Приятно, что он, наконец, сдался! Приятно, что можно с полным ощущением стабильности прижаться к его груди, закрыть глаза и растворяться в его поцелуях! Какие-то посторонние звуки втискиваются в сознание… Уборщица зашла в кабинет с ведром и шваброй. Увидев обнимающуюся пару, воскликнула: — Ой, Максим Викторович, простите, не хотела мешать… Но вдруг, посмотрев на обернувшееся лицо Наташи, с возмущением запричитала: — Это что ж творится?! Развратник! Это же ребенок! Я сию же минуту расскажу директору! Уборщица кинулась прочь из кабинета, учитель – за ней. Оказывается, пожилые люди умеют очень быстро бегать. Максим кричал ей с лестницы: — Подождите! Остановитесь! Вернулся в кабинет расстроенный. — Вот тебе первая радость наших официальных отношений, — грустно констатировал он. — Как раз хотел попросить тебя сохранить нас в тайне хотя бы от школы! Убедил Наташу оставить его здесь одного, чтобы она не участвовала в возможной разборке с директором. Наташа нехотя послушалась и отправилась в актовый зал – петь. Если душа требует музыки, обязательно надо ей это дать! На следующее же утро Андрей объявил Максиму, что директор просил срочно зайти к нему. Сказать, что Максим нервничал – ничего не сказать. Он был в хороших отношениях с директором, но ситуация, в которой его «застукали», могла перечеркнуть все. А сегодня еще, так получилось, он модно одет, покрашен практически в блондина, да еще и с трехдневной щетиной… В общем, совершенно непедагогический вид. Владислав Сергеевич сидел в кресле за столом и раскладывал какие-то документы. — Здравствуйте, — заглянул учитель. — Здравствуйте, — живо отозвался директор. — Проходите, садитесь. У меня к Вам серьезный разговор. Вы, наверно, знаете, о чем? — Думаю, что да. Максим расположился на офисном стуле напротив директора, а тот тем временем говорил: — Когда я брал Вас на работу, я не предупреждал, что нельзя вступать в интимные отношения со школьницами. Я был уверен, что Вы это и сами прекрасно понимаете. Круглое лицо Владислава Сергеевича, впрочем, не выражало особого негодования. — Я не вступаю в интимные отношения со школьницами, — заверил молодой учитель. — Но уборщица была в такой панике! Кричала, что Вы развратник. Максим внимательно думал над своей тактикой. Он некомфортно себя чувствует в ситуациях, когда приходится оправдываться, а сейчас, плюс ко всему, еще и считает, что оправдываться ему и не в чем. Наверно, только настоящему лидеру присуще такое чувство собственного достоинства, с которым Максим сейчас объяснял начальнику: — Владислав Сергеевич, я встречаюсь с девушкой из этой школы, это правда; но уборщица убежала, сделав совсем неправильные выводы! И мне это даже обидно, потому что я уже давно сам для себя решил, что у меня ничего интимного с этой девушкой не будет, пока она не окончит школу. У нас с ней замечательные дружеские и романтические отношения, от которых была бы в восторге любая девочка ее возраста… — Так, а о ком мы говорим с Вами, Максим Викторович? — спохватился директор. — Наталья Фролова из 9 «Б». — 9 «Б»! — воскликнул директор, потирая лоб. — Максим Викторович, ладно хоть 11 класс бы, там девочки уже невесты на выданье! В Вас полшколы влюблены, это такой возраст. Вы не должны этим пользоваться! Это непедагогично! — Я этим пользуюсь! — улыбнулся тот. — Полшколы с удовольствием посещают мои уроки, и мне не приходится заставлять их выполнять домашние задания на «отлично». Директор обвел озабоченным взглядом свой маленький кабинет с бумажными папками и любимыми бронзовыми статуэтками на полках, но казалось, что он смотрит не по сторонам, а в будущее. Он сидел, облокотившись на стол и подавшись вперед, всем своим видом демонстрируя, что доброжелательно настроен к своему собеседнику, и Максима это успокаивало. — Владислав Сергеевич, — позвал Максим, — я взрослый человек, и никто не может решать за меня, с кем мне встречаться, а с кем – нет. Пытаясь держаться от нее на расстоянии, я причиняю ей боль. А для меня это хуже самых сложных проблем с начальством. Если Вас беспокоит репутация школы – либо я, либо Наталья можем уйти отсюда в другую. Но я не желаю этого ни себе, ни ей, потому что это лучшая школа! — А она собирается учиться дальше или уйдет после девятого? — деловито осведомился директор. — Она останется. — Мы как раз недавно смотрели списки с завучем, и выяснили, что в этом году Фролова вовсе не отличница, как раньше… — Владислав Сергеевич взглянул учителю в глаза прямо и с заботой. — Теперь понимаю, что причина этому – Вы. Любовь-морковь, и учеба уже девчонке не нужна… — Да нет, вряд ли я, — запротестовал Макс. — У нее просто сейчас очень сложные отношения в семье, а там и желание уйти из дома, и делать все наперекор маме… Постоянные ссоры… Она делает уроки, часто прямо у меня в кабинете, или на столе у охранников, или в столовой. Кстати, ее отношения с мамой – тоже одна из причин, по которой я хочу остаться с ней в одной школе. Я ее друг, и хочу быть рядом, чтобы она не чувствовала себя одиноко. Вы же знаете, в ее возрасте можно наделать много глупостей. — Максим Викторович, да мне тоже не хочется терять ни талантливого педагога, ни ученицу-отличницу. Фролова столько Олимпиад повыигрывала, что я ею горжусь, как своим собственным достижением! Уповаю только на ваши здравые смыслы. Она девочка умная, вряд ли она позволила Вам запудрить ей мозги; думаю, она и сама отдает себе отчет в том, во что ввязалась… И Вы вроде бы тоже, чисто по-человечески, заслуживаете доверия. Постарайтесь, чтобы о вас с ней по школе не ходили сплетни, а то начнут говорить, что здесь учителя совращают учеников. Встречайтесь, это уже никого не касается, но в школе ведите себя, как учитель и ученица, и ничего лишнего. Хорошо? Я верю в Вашу порядочность. Не подведите меня! — и улыбнулся: — И воспитайте ее хорошим человеком. Но Владислав Сергеевич не успокоился на этом, он решил поговорить и с Наташей. Попросил младшего охранника зайти на урок в Наташин класс и сообщить ей, что ее вызывают к директору. Девушка искренне заступалась за учителя, призналась, что любит его уже два года. Директор посоветовал ей после школы поступать на адвоката: уж больно грамотно она строила свою речь, выводила такие логические цепочки, что Владислав Сергеевич замечал, что начинает думать так же, как она. Наталья окончательно убедила его, что их с Максимом чувства имеют право на официальное существование. Так и спросил у нее, по-отечески и ласково: — Ты счастлива? Наташа расплылась в улыбке: как мило – слышать такой вопрос, находясь «на ковре» у директора! — Да, очень! — Тебе, наверно, хочется похвастаться своим романом. Но этого делать нельзя. Я не стану вам мешать, но только в обмен на ваше с Максимом Викторовичем молчание. И еще, Наталья. В школе он для тебя просто учитель. И никто больше. Заруби себе это на носу. Наташа радостно кивала, готовая согласиться на все на свете. — Я думала, Вы будете категорически против! — призналась она отважно. — Против того, чтобы мои ученики набирались жизненного опыта? — переспросил директор с умилением. — Наташенька, в жизни всякое бывает. А уж то, что вас с Максимом Викторовичем друг к другу потянуло – для меня абсолютно объяснимое, обоснованное явление. Ты девушка вдумчивая, рассудительная, ты и с охранниками общаешься на равных, и со мной. Охранники говорят, что и с персоналом столовой ты на короткой ноге. Ты взрослей ровесников, и естественно, тебе комфортней с людьми постарше тебя. А Максим Викторович романтик, это по нему сразу видно. Ну влюбился, что тут поделаешь. Запрещать вам что-то – бесполезно; давать советы – бессмысленно; я буду строго следить за твоим любимым, чтобы не проворонить в нем извращенца, но в целом – это ваша жизнь, а не моя. И Наташа сияла, как фонарь: ее мнение о жизненном опыте наконец хоть кто-то разделил! Правда, после уроков не удержалась и по пути домой зашла в свой любимый кабинет. Она сегодня еще не видела Максима: когда она пришла в школу, Андрей сказал, что Макс сейчас у директора. Когда же начался первый урок, Макс еще оттуда не вышел, и Наташа отправилась к себе в класс. А когда сама навестила директора и вернулась к своему девятому «Б», много раз слышала, как девчонки вовсю обсуждали физика, который сегодня ну нереально красив! Из обрывков фраз, подслушанных у девчонок, Наташа поняла, что он сегодня даже не в костюме, как обычно, а в джинсах! Волновалась за него. Хотя Владислав Сергеевич и рассказал ей, о чем они беседовали с Максимом Викторовичем, но Наташе хотелось услышать эту историю и в исполнении любимого. Только, едва войдя в кабинет и закрыв за собой дверь, забыла обо всем! Какая разница, что там было с директором! Какая разница, что она сама этому директору обещала! Девчонки были правы, «были правы» умножить на тысячу! Нереально… Ни слова не говоря, поднялась к нему на подиум у доски. Максим сидел за своим столом, склонившись над учебником, но подняв глаза на Наташу. Да, и то, что в этом кабинете есть подиум – это прям как судьба! Этому мужчине место именно на подиуме! Присев на краешек его стола, долго еще смотрела на него, как зачарованная. Это Он. Это, действительно, Он. Это личность, мужчина, не боящийся проявлять свою индивидуальность. И этот образ – несомненно, Его! Образ откинулся на спинку стула и терпеливо ждал продолжения. А Наташа все смотрела и смотрела. Глаза разбегались! Черная рубашка на кнопках вместо пуговиц была расстегнута так сильно, что было видно волосы на груди (это, наверно, только сейчас, после уроков; вряд ли он ходил так весь день). А оттого, что голова стала заметно более светлой, его глаза казались зелено-глубокими: они затягивали, как водоворот. И джинсы такого же оттенка, с потертостями и легкими царапинами ради бахромы на карманах. А эта щетина на его лице… Вообще нет слов, одни эмоции! Наташа протянула руку и осторожно запустила пальчики в его мелированные волосы. Попыталась захватить одну почти платиновую прядку, но не смогла найти ее границ. — Я вот думаю, — нарушил Максим молчание, — раз нет оваций, значит, будет критика. Слушаю тебя внимательно, слушаю, но ничего не слышу. Ты что-нибудь скажешь? Как тебе? — указал он взглядом на прическу и уточнил с таким видом, как будто сомневался в своей неотразимости: — Нормально? Но даже его отвлекающие маневры не смогли расколдовать Наташу. Вспомнив данное директору обещание, Максим встал из-за стола и немножко отошел от Наташи так, чтобы она не могла до него дотянуться. Только теперь она молвила свое бесценное слово: — Знаешь, бог есть! Он явился на Землю в образе младенца двадцать восемь лет назад, а сейчас скромно работает учителем. Ты прекрасен! У твоей внешности есть недостатки? — Есть. Но я тебе не скажу! — О! Теперь мне на самом деле интересно! Ты меня заинтриговал! Чем же ты недоволен? — Не хочу тебя разочаровывать раньше времени. Мне так нравится, когда девушка смотрит на меня через розовые очки! Наташа сделала просительное лицо. — Не скажу! — упрямо повторил Макс. — Если бы ты перестала меня идеализировать – сама бы все увидела. — Ты прекрасен! — снова восторженно выдохнула Наташа. Было такое ощущение, что произносить эти слова – уже величайшее удовольствие. Но одна мысль возвращала на землю. Она уже спрашивала Максима раньше, почему он не ходит в школу в своей обычной одежде, здесь же нет дресс-кода. Максим тогда ответил, что в костюмах он выглядит солиднее, а иначе ученики не будут воспринимать его всерьез. Он ведь еще, действительно, молод. Что же случилось с ним сегодня? — Я не думала, что ты решишься явиться в школу в таком виде, — намекнула Наташа, чтобы выяснить причину. — И таким небритым я тебя еще никогда не видела. — У меня не было времени заехать утром домой, — ответил Максим. — Домой? Утром? — удивилась девушка. И чуть не задыхаясь от своей догадки, уточнила: — Ты не ночевал дома? Вчера ведь у него была встреча с Кучерявой… Он и сам это признал: — Я вчера ушел отсюда сразу после тебя. Поехал в Дагомыс, искупался, переоделся. Потом забрал Катюху из садика, заехал за Инкой… — За кем? — не поняла Наташа. — За Инессой. Ну, Кучерявая, как ты ее называешь. Мы повели Катьку в парк, пока она там все карусели облазила, было уже часов восемь. Потом отвезли ее к бабушке с дедушкой, а сами поехали в кафе. Максим замолчал, словно не желая рассказывать, что было дальше. Но Наташа нетерпеливо подгоняла: — Ну? — Ну, посидели, поговорили… — Ты рассказывал ей о нас с тобой? — Наташино самолюбие просто требовало ответа на этот вопрос. Максим кивнул и признался с улыбкой: — «О нас с тобой» она знает больше, чем ты. Девушка почти перестала на него сердиться. Зажала свою ревность в кулак и смело спросила: — Ты у нее ночевал? — Она бывший парикмахер. Я всегда к ней хожу стричься… — ответил он явно не на ее вопрос, правда и не отрицая ее подозрений. — Ты к кому-то ходишь стричься? — иронично протянула Наташа, разглядывая его волосы по плечи, и замолчала, скрестив руки на груди. — Она меня вином угостила, я же не мог за руль после этого садиться… Все понятно. Понятно, но не хочется в это верить. Наташа опустила взгляд. Две вещи боролись в душе: ревность-боль и доверие. Может, он не спал с ней? Просто остался на ночь у нее дома, как друг. На другой кровати и в другой комнате. Но разве это возможно? Если для этих друзей заниматься сексом – вполне нормальное явление, есть ли хоть малейший шанс, что между ними ничего не было? Можно просто спросить у него и поверить в то, что он скажет. А вдруг он не станет врать? Лучше не спрашивать, если не готова услышать ответ. Но вот что, действительно, надо выяснить: — Когда ты начнешь воспринимать меня всерьез?! — всхлипнув, подняла Наташа глаза. — Прости, не понял? — переспросил парень удивленно. А Наташа за эти пару секунд уже так успела «накрутить» себя, что теперь еле удерживалась от слез: — Я для тебя как будто – есть, и ладно! Тебе совсем безразлично, что буду чувствовать я?! — Ты ошибаешься… Наташа изо всех сил старалась сдержаться, но сдержать свои эмоции в такой ситуации – психологически трудно. К тому же, все эти душевные переживания последних дней сделали ее нервную систему такой восприимчивой, что обида была сильнее разума, который убеждал потерпеть и выяснить все спокойно. Чувствовала, что если скажет еще хоть слово, - разревется. А дело ведь происходит в школе. Решила: «Дома буду реветь» и, отвернувшись от учителя, зашагала прочь из кабинета. — Наташ, постой, — позвал Максим вслед, но не особо активно. Просто самому не хотелось устраивать разборки в школе. Вернулся за стол, уставился в раскрытую книжку и задумался. … — Сегодня я официально согласился быть ее парнем, — сказал он Инессе. Подождал, пока официантка в их любимом кафе зажгла круглую масляную свечу на их столике и отошла в сторону, и продолжил: — Теперь любой секс с кем-то, кроме Натальи, будет изменой. — Боже, Макс, как же ты теперь жить-то собираешься? — Кучерявая нежно и сочувственно погладила его руку на столе и задорно рассмеялась. — Не знаю, — покачал Максим головой и добавил: — Тем более что секс с ней у меня пока не предвидится. — Надеюсь, ты не забудешь, как это делается! — снова усмехнулась девушка. — Жаль будет, если мир потеряет такого талантливого любовника! — Не дразни! — взмолился парень. — Вообще, знаешь, она так интересно перечисляла: нельзя целоваться, обниматься, флиртовать, но не сказала, что нельзя заниматься сексом. — Похоже, она стесняется говорить об этом, — предположила Инесса. — Да нет, у нас уже был разговор о сексе. Ей интересна эта тема. — А, ясно, именно как тема для разговора! — уверенно кивнула девушка и закончила мысль за друга. — Она еще не понимает секс как физическое желание, как естественную потребность. — Да-да, я тоже сделал такой вывод. Мы даже не обсудили, как же мне в таком случае удовлетворять свой сексуальный голод. — А ты ее хочешь? — Инесса обожала такие разговоры. — Хочу, — признал Максим. С оговоркой: — Когда ее нет рядом. А когда она со мной, я об этом совсем не думаю. Хотя провокационные моменты бывают. Она меня возбуждает, но я наслаждаюсь самим этим ощущением, не стремясь к продолжению. Это так странно, но мне нравится. Девушка снова засмеялась: — Так мы тебя уже потеряли! Потом поехали к ней. Красили ему волосы и много смеялись. Он сидел на стуле перед зеркалом раздетый, только в трусах, с симпатичной фольгой на голове, с наслаждением пил вино из пузатого бокала и чувствовал, как расслабляется все больше и больше. Слежка за ребенком в парке сильно его утомила, и Инесса, стоя позади него, мяла ему плечи и рассказывала о своем новом поклоннике, время от времени проверяя, как окрашиваются пряди. Инесса нарочно говорила тихим приятным голосом, растягивая слова нараспев, а иногда наклонялась, повиснув на его плечах, и целовала в щеку, в шею. — Так классно! Я сейчас усну! — промямлил Макс. — Могу разбудить! — предложила подруга томным голосом. — Не надо, дорогая. Не надо. — Будешь хранить ей верность? — Я хочу попробовать. … Попытался прочесть до конца хотя бы этот параграф. Да какого черта он вообще что-то читает – четыре выходных дня впереди! Завтра первое мая, праздник, а еще День города и пятница. У Наташи завтра должно было быть два урока физики. А получается выходной. Это и к лучшему. Захлопнул учебник, пошел, положил его в шкаф за стеклянную дверцу. И направился в учительскую. Услышав в трубке Наташино «Алё», сказал ей только: — Я сейчас к тебе приеду. Дожидаться ее возражений не стал. «Еще недавно казалось, что я согласна быть даже простой игрушкой для тебя. Теперь так не кажется. Хочется, чтобы ты был полностью зависим от меня, чтобы спрашивал разрешения на всё на свете, чтобы ходил за мной по пятам… Но так не будет. Никогда. Наверно, если я однажды попытаюсь отнять у тебя твою бесценную «свободу», ты просто бросишь меня. Не пойму, чего ты хочешь? Чтобы и я была при тебе, и ты мог в любой момент изменять мне? Но на это я не согласна. Это замкнутый круг. Наверно, все вокруг правы – мы с тобой никогда не будем счастливы » Вся школа пользуется добротой Максима Викторовича. Он уже успел стать такой своеобразной «жилеткой» для своих учеников, но, главным образом, для тех, кто дружил с охранником Андреем. В основном это были пацаны – у девчонок совершенно другие ориентиры, и Максим это прекрасно понимает. Те мальчишки, которые помладше, любят учиться у охранников приемам самозащиты. А пацаны-старшеклассники постоянно обсуждают с Андрюхой девчонок, своих собственных или чужих, но очень заманчивых. Андрею нравятся такие беседы: готовится к тому, что его сын-подросток тоже скоро начнет сталкиваться с подобными проблемами. И Андрей понимает, что, к сожалению, не сможет давать сыну Ромке таких дельных советов, как Максим Викторович – совершенно посторонним пацанам. Максим Викторович практически всегда разговаривает с пацанами на равных. И свысока – с девчонками, когда на переменах те усиленно организовывают вокруг него неофициальную атмосферу. Он всегда идет навстречу мальчишкам и никогда не отвечает взаимностью на девичий флирт, поэтому парни его очень уважают. Теперь, когда лучше его узнали. А в начале этого учебного года недолюбливали своего физика, ревновали, косо поглядывали: ведь все девчонки – без исключения! – начинают вздыхать и перешептываться, когда он входит в класс… Все девчонки как минимум два дня из пяти учебных обеспокоены лишь тем, как произвести впечатление на Максима Викторовича… …Максим вышел из школы, не замечая ничего вокруг. Был целиком поглощен своими мыслями. Вдруг кто-то несмело позвал его: — Максим Викторович, Вы спешите? Я хочу поговорить с Вами. Беляков быстрым шагом приближался к нему. Максим остановился и повернулся к ученику лицом. Но как только поравнялся с ним, пацан замолчал и робко уставился в плиточки тротуара. В другой раз Максим уже давно начал бы подгонять его, но сейчас так же молча стоял рядом и ждал. — Максим Викторович, — подал голос Беляков, — Вы привлекательный, умный… Я понимаю, что это не изменишь… — и снова замолчал, теряясь и смущаясь. — Начало мне нравится, — улыбнулся мужчина. — Продолжай, пожалуйста! Он сказал это с иронией, совсем без надменности, и Беляков даже осмелился поднять на него глаза. — В Вас влюблена одна девчонка… Снова наступила пауза. — Только одна? Я думал, их больше… Теперь уже настала очередь Белякова улыбаться. Максим обладал довольно располагающей внешностью, к тому же выглядел сегодня по-молодежному, и это само собой настроило пацана на доверительный лад. — …А я жить без нее не могу! — выпалил Коля. — Я с ума по ней схожу… Понимаете, в прямом смысле: схожу с ума! — И чем я могу тебе помочь? Давай сходить с ума вместе? — спокойно спросил Максим, прекрасно понимая, о ком Коля говорит, и не особо желая чем-то ему помогать. — Вы же с ней дружите… Вся школа знает, что вы дружите! Учитель молча смотрел парню в глаза, ожидая пояснений. Тот долго подбирал слова и, в конце концов, предложил: — Может, Вы сделаете так, чтобы она Вас разлюбила? Ну, там, допустим, разочаруете ее… Максим тяжело вздохнул. В нелепые ситуации загоняет его судьба. Разве имеет он право вставать на пути у своего ученика? Но выполнить его просьбу все равно нереально. Он уже столько раз ее разочаровывал! Разве это поможет? Подставив лицо ветру и слегка щурясь от солнца, произнес: — Ты же сам сказал, мы с ней дружим. Если бы я тебя попросил обидеть друга, ты бы согласился? Тебе надо придумать другой способ. — Какой? — Коля с надеждой заглянул учителю в глаза. — Колян, я спешу, — выкрутился Максим Викторович. — Я позвонил своей девушке, сказал, что через десять минут приеду к ней, а сам стою здесь с тобой, — но, взглянув на разочарованное лицо Белякова, пожалел его, добавив: — Ты ей нравишься. Она очень переживала за тебя, не могла решить, что тебе ответить. Максим медленно направлялся к автостоянке. Беляков топал рядом с ним, словно еще не договорил. Наконец, путаясь в собственных словах, попросил: — Максим Викторович, может Вы… ну, поговорите с ней… обо мне? — Я попытаюсь. Подумаю, что можно сделать, — пообещал Максим и, отвернувшись, пошел к машине уже быстрей. — Спасибо! — крикнул вслед Коля. Если представить, что просьба Белякова написана на бумажке, то сейчас Максим скомкал эту бумажку и выбросил в мусорное ведро. Есть вопросы, которые каждый решает сам. Вставать на пути своего ученика – плохо. Но создавать проблемы самому себе – вообще безумие. Наташа открыла дверь на его звонок и равнодушно отошла в сторону. Равнодушно – это только внешне: очень старалась изобразить безразличие. На самом деле, о каком равнодушии может идти речь, когда в сердце любовь борется с ненавистью, поклонение – с чувством собственного достоинства, ревность – с желанием обмануть себя… — Ты одна? — спросил Максим, заметив, что Наташа не собирается приглашать его в комнату. — Одна, — ответила она, уперев руки в бока. — Пойдем со мной, — позвал мужчина и, быстро разувшись, направился в ее комнату, схватив по пути девчонку за руку. Ее постель была, как всегда, разобрана и помята, поэтому Максим посадил ее в кресло. Наташа не особо сопротивлялась. Максим опустился на пол рядом с ней – так красиво: на колени, немного расставив ноги – Наташе так захотелось сфотографировать его в этот момент, и еще снять видеокамерой, потому что само это движение, наполненное грацией и уверенностью в себе, заслуживает быть увековеченным. Хотя бы в ее памяти. В этот момент готова была простить ему все! — Ты плакала? — спросил он, посмотрев на ее покрасневшие, слегка опухшие глаза почти уже без косметики. Она ничего не стала отвечать. И так понятно. Недалеко на полу валялся ее личный дневник в красивой кожаной обложке синего цвета. Она явно писала в нем что-то совсем недавно: блокнот был раскрыт, на левой странице был текст на три четверти сверху, а в сгибе между листами лежала гелевая ручка такая же фиолетовая, как и кривой текст с неправильным «леворуким» наклоном. Записывала свои мысли под грустную, мощную, очень красивую музыку группы «Депеш Мод». Максим пододвинул к себе этот дневник и начал читать. Наташа напряглась, дернулась, чтобы помешать ему, но Максим остановил ее сильной взрослой рукой. И, повернувшись и глянув ей в глаза, привел в свое оправдание: — Если ты не хотела, чтобы я это читал, надо было хотя бы закрыть. Я ведь предупредил, что приеду. Наташа села на место. Всхлипнула, ее нижняя губа задрожала, и затряслись руки. Что ж, в этом дневнике она все равно обращается к Нему… Очень боялась его реакции, но он дочитал совершенно спокойно и переворачивать страницы не стал. — Там даже точка не стоит, — произнес он после некоторого молчания. — Ты, наверно, не дописала. Может, все остальное скажешь мне лично? Только, прошу тебя, не надо делать выводы о том, чего я хочу, потому что только я могу это знать наверняка. Наташа растерялась и от этого даже слегка покраснела. Столько эмоций было, столько невысказанного! А теперь это все куда-то исчезло. Лепетать ерунду она не хотела, а связных речей придумать не могла. — Наташа, — начал Максим сам, и Наташа забыла вообще обо всем на свете. Ее имя… Обычно он называет ее зайчиком, малышкой, солнышком… А ее имя в его исполнении так цепляет за душу… — Наташ, — повторил он и вздохнул, словно не мог подобрать нужные слова. А потом сказал откровенно: — Последний раз я занимался сексом месяца три назад. Ее сердце сразу же безумно обрадовалось, но привычка все ставить под сомнение немного уменьшила положительные эмоции от его слов. Наташа разглядывала его лицо и пыталась понять, что он этим хочет сказать. Это значит, что между ним и Кучерявой этой ночью ничего не было? Или этим он пытается оправдать то, что все же переспал с ней? А он не отводил взгляда, смотрел ей прямо в душу. Наверно, если бы он изменил ей, он бы не вел себя так, решила Наташа. Люди ведь всегда верят только в то, во что хотят верить, поэтому Наташа не стала переспрашивать. Пыталась слушать свою интуицию, а интуиция подсказывала, что Максим ей верен. Или это она сама убедила в этом свою интуицию? Он же ни разу до сих пор не сказал прямо: «Я тебе не изменял»… Что за чертовщина! Выбросить бы вообще все эти мысли из головы, закрыть глаза и в пустоте плыть по течению… — Я люблю тебя, — продолжал Максим. — Ты можешь понять, что означают эти простые русские слова? Они означают именно то, что я тебе говорю. Я тебя люблю! Признаться в этом тебе было нелегко. Но еще труднее было признаться самому себе. И если бы для меня эти слова ничего не значили, я бы сказал их тебе намного раньше. По Наташиным щекам потекли робкие слезинки. Он вьет из нее веревки! Он делает с ее сердцем все, что угодно, как с куском пластилина! Все ее жизненные установки просто рушатся: поступки ничего не значат, зато красивые слова способны заставить ее забыть все свои обиды. Сейчас Максим казался ей намного старше, чем он есть. Может, небритость добавляла ему несколько лет, может, выражение лица: немножко нахмуренные брови и взгляд, словно он вглядывается в горизонт. — Малыш, я устал, — снова нарушил Максим молчание, — мне уже третий день подряд приходится тебя успокаивать. Я так долго не выдержу. Дай мне передохнуть. Поссоримся мы или нет – зависит только от тебя. В твоих силах сейчас сделать так, чтобы у нас все было хорошо, — и небрежно погладил ее по коленке. — Успокойся, у тебя нет повода плакать. Наташе показалось, что ему, и правда, надоело успокаивать ее – он уже не обнимает ее, не гладит по голове… Стала поспешно вытирать влажные щеки тыльной стороной ладони, а Максим объяснил: — Любой мужчина хочет, чтобы его девушка улыбалась. Чтобы она сияла, как звезда. Любой мужчина хочет, чтобы рядом с ним была веселая девушка, а не грустная. А грустные никому не нужны… …«Нет повода плакать» звучит так обнадеживающе! Совсем как «я тебе не изменял»… — … Я думал, что нашел девушку, которая умеет быть счастливой вопреки всему. — У меня критические дни, — призналась Наташа оправдывающимся тоном. И от своей откровенности чуть снова не заплакала. — Наверно, я поэтому такая эмоциональная. Трусливо опустила взгляд и стала ждать его пока еще даже не предполагаемой реакции на свое заявление. Поделиться такой интимной деталью с кем-то, а тем более с мужчиной, - это было похоже либо на подвиг, либо на полнейшее безрассудство. Максим улыбнулся: — Ну, если все дело в этом, то это не страшно. Критические дни имеют свойство заканчиваться. Обхватил девчонку за бедра и стащил ее к себе на пол: ее джинсы легко скользили по обшивке кресла, Наташа даже рассмеялась. Взял ее руки, положил их туда, где они должны быть, - вокруг своей шеи, и крепко прижал девушку к себе. Наташа была счастлива, как стадо бизонов, ведь быть прижатой к его груди – это самое комфортное состояние! Подозревала, что выглядит по-дурацки со своей глупой беспричинной улыбкой, но ничего не могла с собой поделать. Смутилась не на шутку, когда Максим посадил ее лицом к лицу себе на колени – верхом – и крепко-крепко надолго обнял. Призналась, что ей такая поза кажется пошлой, но Максим возразил, что это не пошло, а просто удобно. Дочку он тоже так сажает. Подколол ее: — Малыш, твоя душа, по-моему, так и жаждет пошлости! Ты ищешь ее повсюду! А кто ищет, тот найдет! — и успокоил, пояснив: — Пошло – это если сюда, — указал себе на бедра. И Наташа успокоилась. Он ни разу не поцеловал ее в губы. Хотя нет, было: в прихожей, когда они уже прощались. А пока никакой эротики, просто сидели на полу в обнимку, и Наташа от счастья болтала о всякой ерунде: о своем фотоаппарате, о репетициях группы, о том, что никак не может сочинить последние две строчки к своей новой песне… Максим слушал с интересом, задавал вопросы. У Наташи было подозрение, что он все же не выспался этой ночью, но она на него почему-то не злилась. Наверно, потому, что он здесь. И даже если ночью что-то там и было – сейчас он обнимает Наташу, и это самое главное! Через три недели у нее день рождения. Когда Макс напомнил ей об этом, Наташа призналась, что никогда не отмечает этот праздник, потому что это день смерти ее братика, и каждый год она всем сердцем хочет, чтобы этот день быстрее закончился. «В жизни бывают вещи, с которыми просто необходимо как-то уживаться. Это совершенно разные вещи, но способ борьбы с ними один и тот же – терпеть. Все остальное только причинит тебе еще большую боль. Надо напоминать себе это почаще.» А завтра в восемь утра Максим уже ждал ее в машине во дворе ее дома. Когда мама узнала, куда Наташа собралась в такую рань, то, к Наташиному удивлению, даже не попыталась удержать свою дочь дома. Впрочем, с какими именно друзьями у Наташи «шашлыки», маме так и не ответили. Благодаря сильнодействующему крему Наташин ушиб на лице уже проходил и почти не был заметен, но мама все же чувствовала себя виноватой и даже предложила помочь собрать сумку для пикника. Наташа не стала упрямиться. Позавтракала вместе с мамой и даже без всяких ссор, но уйти все равно постаралась поскорей. К счастью, Максим приехал за ней чуть раньше, и ждать его у подъезда, напрашиваясь на внимание заинтересованных в чужой личной жизни соседей, не пришлось. Максим дремал, опустив спинку сиденья и надвинув козырек черной бейсболки пониже на глаза. Наташа быстренько обошла машину и разместилась на пассажирском переднем сиденье. Максим задрал голову посмотреть из-под козырька, кто там пришел, но не успел открыть глаза, как Наташа уже присосалась к его губам. Он с удовольствием отвечал. А когда Наташа отстранилась и сказала «привет», Макс разочарованно и нагло протянул: — А-а, так это ты, любимая? Но и Наташа не растерялась: — Ой, прости, любимый, я обозналась! На рынке их ждали Кирилл и Юра со Светой. Поскольку мариновать мясо сегодня было на совести Кости и Андрея, то всё дополнительное покупать отправились остальные. Хотя от Наташи помощи в этом деле не много: она особо не разбирается ни в овощах, ни в соленьях. Зато прекрасно разбирается в том, что касается моды и стиля, а Макс – это всегда повод для восхищения! Это уже пятый или шестой вариант Максима Викторовича. Пока Света своей изящной рукой щупала огурцы и перебирала петрушку, а Кирилл торговался с продавцами, Наташин взгляд беззастенчиво шарил по телу любимого. То, что темная бейсболка в сочетании с коротким блондинистым хвостиком ему очень идет, Наташа заметила еще в машине. Теперь же вовсю любовалась им в полный рост. Какой разный парень! У Наташи возникало ощущение, что Максим не просто легко меняет свой стиль, но также легко меняет свое поведение под стиль. Девушке нравилось, как бесшабашно и раскованно ведет себя сегодня ее парень (в школе так не бывает!). Да и как еще может вести себя молодой красавчик в широких, небрежно болтающихся на бедрах черных штанах?! Наташин взгляд так и был прикован к расстегнутой джинсовой куртке, где между штанами и недлинной желтой футболкой то и дело была видна полосочка голого тела. В молочном отделе, когда покупали сыр, Макс с Кириллом проявляли все чудеса мужского обаяния, выпрашивая у молодой продавщицы скидку. И Наташа ни капельки не ревновала, наоборот, было весело наблюдать этот спектакль. Весело было и Юре, и Свете, только каждому по отдельности. Наташа попыталась вспомнить, слышала ли она сегодня, чтобы они друг с другом разговаривали. Когда приехали в лес и отыскали уютное место у реки с хорошим подъездом для машин, Наташа нашла подтверждение своим наблюдениям: Света развернулась и ушла сидеть в одиночестве у самой воды. А Юра, как ни в чем не бывало, остался настраивать музыку, доставать пластиковую посуду и устраивать место для мангала. Макс выгрузил из багажника купленные заранее дрова, укладывал их в будущий костер и о чем-то тихо разговаривал с Юриком. Наташа не слышала: она сидела в машине на заднем сиденье и настраивала свой фотоаппарат с огромным длинным объективом. Все дверцы машины открыты, из колонок разливается музыка, и вокруг свежий, приятный запах влажного леса – кайф, да и только! Максим заглянул к ней и протянул белый пластиковый стаканчик: — Будешь? Вино домашнее. Наташа недоверчиво подняла на него глаза: — А можно? — Решай сама, — улыбнулся Макс. Наташа осторожно взяла стаканчик и отхлебнула чуток, сомневаясь в правильности своего решения. — А ты? — спросила она робко. — Да я вырублюсь моментально, если выпью. Я после работы только два часа поспать успел. Что это? — игриво воскликнул парень, указав кивком на то, что лежит у Наташи на коленях. — Фотоаппарат! — объяснила девчонка. — ЭТО? — Максим обрисовал в воздухе контуры фотоаппарата, значительно преувеличив настоящий размер. — Значит, фотографии на моей стене тебе понравились, а ЭТО – нет? — Наташа хитро прищурилась. — Можно, я тебя поснимаю? — Я не фотогеничен. — Думаю, я смогу доказать обратное! Если только ты будешь внимательно меня слушать и делать то, что я скажу. Макс рассмеялся: — О’кей, красотка! Сегодня ты госпожа! Давай так: я посплю, а потом сделаю все, что ты скажешь. — Ловлю тебя на слове! — Хорошо, — мужчина залез коленкой на сиденье и поцеловал Наташу в щечку несколько раз. Потом в губы, словно вспомнил, что надо именно в губы. — Пойду поболтаю со Светкой, — кивнул он на одинокую девушку у реки. Наташа ничего не ответила, но Максим вовсе и не ждал ее разрешения. Костик позвонил Кириллу на сотовый, чтобы узнать, где их искать, и Кирилл отправился им на встречу – назад на автомобильную трассу. Юрик сидел один за импровизированным столом, созданным из огромного булыжника, а Наташа – тоже одна – сидела в машине и выглядывала между сиденьями, контролируя поведение Макса. Потом вылезла из своего наблюдательного пункта и обратилась за помощью к Юре: — Я ревную! — заявила она, подсев к Юрику и взглянув ему в глаза. Юрик оглянулся на речку и ободряюще покачал головой: — Только не к Светке! Мы с ней поссорились, пусть они поговорят, может, Макс объяснит ей, что она не права. — А ты уверен, что не права именно она? — Ну не я же! — воскликнул Юра с такой театрально-заметной уверенностью, что Наташа рассмеялась. Еще минут десять, постоянно украдкой поглядывая на любимого, Наташа расспрашивала Юру обо всяких жизненных деталях: как они со Светой познакомились, сколько уже женаты, почему не хотят заводить детей. Хотя Наталья видела их вместе только однажды, если не считать сегодняшнего дня, но эта пара почему-то казалась ей идеальной. Они женаты уже год, а в кафе недавно так мило друг с другом общались, как будто только что познакомились и полюбили друг друга с первого взгляда. Призналась Юре в своих к ним симпатиях, а мужчина ответил с улыбкой: — А я вас с Максом идеальной парой считаю! — и пояснил: — Он очень заботливый, и ему больше подходит не взрослая тетя с успехами в карьере, а маленькая хрупкая девчоночка с большими наивными глазами и такая же искренняя, как он. И знаешь – но это уже так, взгляд психолога – наверно, с тобой он гораздо больше ощущает себя мужчиной, чем со своими многочисленными женщинами. Вы уже давно так… общаетесь? Ну… целуетесь..? Наташа смущенно заулыбалась: так приятно говорить с кем-то об этом! — Месяц! — ответила она гордо. Этот срок кажется ей таким большим… — А кто первый поцеловал? — продолжал Юра расспрашивать, чтобы сделать ей приятное. — Он. — Расскажи, как это было! — попросил психолог, и Наташа почувствовала, как элементарно попадается в сети его профессиональных навыков. Но девчонка с удовольствием поддавалась соблазну поделиться с тем, кто готов слушать. Пересказывала ему простые факты вперемежку с собственными чувствами, стараясь подобрать максимально наглядные слова. И понимала, что вспоминать пережитое и рассказывать – это два совершенно разных удовольствия! И вдруг внезапно отвлеклась: — По-моему, они обсуждают вовсе не вашу ссору! — обиженно заявила она. Юра посмотрел в единственную подходящую к ее реплике сторону: мужчина и женщина на берегу речки весело смеялись. Юра вздохнул: — Ну пойди, изобрази случайное вторжение и послушай, о чем это они там беседуют. Только учти: так Макс очень скоро от тебя сбежит. Что ж ты такая ревнивая?! — Я боюсь его потерять, — объяснила девушка. — Я так долго за ним бегала… Юра помолчал немного, словно обдумывая эту информацию. Потом предложил: — Давай посмотрим на ситуацию реально. Вряд ли они так откровенно у нас с тобой под носом обсуждают совместные планы на будущее. Вряд ли мой друг кокетничает с моей женой, зная, что я смотрю ему в спину. Вряд ли умный серьезный парень кокетничает с кем-то в присутствии собственной девушки – ведь это лучше делать, когда девушка осталась где-то далеко. — Он ее обнимает! — завопила Наташа, перебив Юрика. — О! Теперь я точно ревную! — напористо выпалил Юра. — Он ведь меня всегда так обнимал, а теперь ее! — и посмотрел на Наташу устало. — Ты сама ревнуешь и меня заставляешь сомневаться в двух близких мне людях: в жене и в друге. Угомонись! Обнимает! Руку на плечо положил – уже измена! Давай лучше, помоги мне овощи порезать, а то я не очень-то люблю это делать. — А я вообще не умею! — грустно призналась она. — Я тебя научу. Смотри. Наташа разрезала на четыре четвертинки помидор за помидором, как показал Юра, но думать о чем-то, кроме своей ревности, не могла. Хотя очень старалась не капать Юре на нервы, все же не сдержалась: — Когда они начнут целоваться, ты и тогда будешь придумывать им оправдания? Юра снова глянул в сторону речки. Максим сидел перед Светой на одном колене и держал ее лицо в ладонях, видимо, вытирая ее щеки. — Опять ревет, что ли? — вздохнул мужчина и обратился к своей помощнице по кухне: — Никогда не реви. Мужчины этого терпеть не могут. — Я это уже знаю, — обреченно и с тоской кивнула Наталья. Значит, сама не реви, потому что Максим хочет, чтобы его девушка улыбалась, зато других девчонок он с удовольствием будет успокаивать и вытирать им слезы! — Вот ты своего и добилась! — с тревогой констатировал Юрик. — Что-то мне стало неспокойно… Наверно, именно так друзья и уводят девушек друг у друга. Наташа повернулась к нему и поняла – теперь они переживают оба. Юрик бросил свое кулинарное занятие, сидел на бревне у камня-стола с ножом в руке и неотрывно смотрел на берег. — По-моему, в первый раз было точно так же… Она на меня обижалась и шла за сочувствием к Максу… Максим посмотрел мимо Светы: за ними наблюдали две пары ревнивых глаз. Убрал руки от лица девушки и, опустив голову, виновато сказал ей: — Кажется, теперь у тебя с мужем будет еще больше проблем… Поднялся на ноги и, погладив Свету по плечу, извинился и пошел к остальной компании. Наташа видела, что он приближается, и нарочно отвела взгляд, сделав вид, что вся поглощена нарезанием помидоров. Максим обошел бревно-скамейку сзади и, остановившись у Наташи за спиной, присел на корточки и обхватил девчонку за талию. — Кто заставил мою принцессу взять в руки нож?! — воскликнул он с иронией. И Наташа начала успокаиваться от его приятной, неторопливой манеры речи. — Она сама предложила мне помочь! — улыбнулся Юрик. И девушка со скромной благодарностью взглянула на него: это же неправда. — Вы ведь не помыли овощи? — напомнил Макс с уверенностью. И повара переглянулись. Юра с преувеличенным негодованием бросил свой ножик и рассмеялся: — Блин, Макс, ты всегда приходишь так вовремя! — А вы, наверно, просто были озабочены чем-то более важным, — предположил Максим несмело. Попытался заглянуть в лицо одному, другому. Понимал, что если не поднимет эту тему – то просто признает тем самым свою вину. — Вы оба ревнуете, или только ты одна? — посмотрел он на Наташу и снова на Юру. Юра ответил сам: — Макс, если бы ты предложил еще вариант «никто не ревнует», мы выбрали бы его. — Ну и правильно! Вы же знаете, как я вас люблю! — Мы тебя тоже, — небрежно по привычке отозвался Юрик. Наташа молчала и приходила в себя. Было очень приятно ощущать объятия Максима, и ревность, действительно, уходила на второй план. К тому же, всегда было интересно наблюдать за общением друзей из этой компании. Здесь не хватало Кирилла: он бы сейчас изобразил «голубого» и простонал бы нежным чужим голосом: «И меня любите! Еще! Еще!», потом получил бы подзатыльник от Андрея и поморгал бы ему ресничками: «Шалун». Максим рассказывал Юре, о чем разговаривал со Светой, а Наташа скромно пожирала общий сыр в виде длинных тонких «соплей». Она не понимала, в чем все-таки у этой пары проблема, но расспрашивать не посмела. Только ей показалось, что Максим изо всех сил старается быть объективным, не вставать ни на чью сторону и не вмешиваться. Он просто пытался успокоить друга и повторял, что перевоспитать взрослого человека невозможно, а значит, надо просто принять его таким, какой он есть. А еще он сказал: «Что не гнется – то ломается». Наташе эта фраза так понравилась, что она побежала в машину – записать. То, что Костя богат, осознала только сегодня, когда оставшаяся часть компании во главе со штурманом Кириллом подъехала к месту пикника на новеньком семиместном внедорожнике Вольво суперсеребряного цвета. Впрочем, когда из джипа начали выходить пассажиры, Наташа не просто расстроилась – Наташа пережила приступ ненависти! Андреев брат с женой и любимой дочуркой Ксюшенькой! И эта мымра додумалась явиться на природу в коротюсенькой мини-юбке и на высоченных каблуках! Наташа возненавидела весь сегодняшний день – поняла, что спокойствия не предвидится. Максим отправился помогать прибывшим выгружать огромную кастрюлю с мясом и стеклянные бутылки, и Наташа отчетливо слышала: — Мы вот так нагло упали вам на хвост, — говорила Нина, кругленькая женщина лет сорока, жена Сергея. — Да ничего страшного! — улыбнулся ей Максим. — Мы будем только рады! Нина шла дальше, но тут возле Макса остановилась Ксюша. — Ты, правда, рад? — она самовольно поцеловала мужчину в щеку, как будто они всю жизнь здоровались именно так. — Мне пофиг! — ответил Максим слегка по-хамски и, забрав кастрюлю и шампуры, зашагал к костру. Ксюша схватила его под руку: — Макс, будь джентльменом, не спеши, я не могу быстро идти. — Убери руку! — грубо осадил он нахалку. — Нашла, что обувать в лес! — У меня просто вся обувь только такая. — Убери руку! Наташа по-прежнему сидела у стола и за всем этим наблюдала. Чувствовала, что по внешним данным проигрывает Ксении. Ксения очень хорошо выглядит, нет сомнений, она много времени проводит на дискотеках в быстрых танцах – слишком уж идеальные стройные ноги, тонкая талия, ни грамма лишнего жира. Волосы короткие – не сравнить с Наташиными – но зато она блондинка. И явно старается выглядеть секси: темно-вишневые губы, заметный макияж на глазах… В первый раз у Андрея дома Наташе показалось, что Ксюха перебрала с косметикой. А сегодня кажется, что это девушка с обложки мужского эротического журнала. Андрюха сам взял Ксюшу под руку и увел ее от Макса. Максим видел Наташину реакцию, понимал, как ей неприятно, но что он может сделать в присутствии Ксюшиных родителей? — Потерпи, пожалуйста, — шепнул он любимой, когда проходил мимо к мангалу. — Наташ, надо чем-нибудь помочь? — неожиданно раздался за ее спиной голос Светы. Свете, видимо, стало неловко отдыхать на берегу, пока другие накрывают стол. Наташа вдруг растерялась: так странно – взрослая девушка спрашивает у нее, что делать. — Не знаю, — ответила она смущенно, — я сама жду чьих-нибудь указаний. Нина доставала из черного полиэтиленового пакета дополнительные запасы еды – прикупили еще, когда выяснилось, что компания сегодня будет больше, чем ожидалось. — Наталья, сходи к реке, помой, если тебе не трудно, — попросил Андрюха и протянул девушке два прозрачных кулька с огурцами и помидорами. Наташа улыбнулась, вспомнив, как они с Юрой уже покромсали практически все немытые помидоры, и любезно согласилась помочь. Кирилл догнал ее на полпути и отобрал один из пакетов: — Давай, помогу. — Эй, Кир! Ты там не очень настойчиво помогай! — громко крикнул Максим. — Это моя девушка! И Наташа повеселела. Сто процентов, это слышали все, и даже Ксюша! Третий приступ ревности за этот день наступил совершенно неожиданно и уже по отношению к третьей девушке по счету. Макс с Костиком приготовили первую порцию шашлыка и – с чего бы это? – уже были сыты. А остальные восемь человек только пробовали и на все лады распевали оду их кулинарным способностям. Наташа много не ест, ей хватило одного кусочка мяса. Выпив пару глотков вина на голодный желудок, с непривычки чувствовала себя пьяной, и очень остро воспринимала приставания Ксюши к Максиму. Хотя сама находилась рядом – здесь же у костра, – но чувствовала себя прозрачной, невидимой. Ксюша совершенно не обращала на нее внимания, все время старалась повиснуть у Максима на шее, несмотря на его резкие ответы. А потом стала под музыку танцевать эротический танец, виляя бедрами и выдавая телом недвусмысленные движения! Между прочим, в сочетании с ее коротюсенькой юбкой получалось очень пошло, но Наташе казалось, что мужчинам это как раз и нравится. Нина время от времени просила дочку вести себя прилично, но особо ничего ей не запрещала. Но это все пустяки, по сравнению с тем, что произошло дальше. Ксюха попросила Макса распустить волосы, чтобы она оценила его новый вид, Максим отказался, а Костик ехидно заметил: — Опять ходил в домашнюю парикмахерскую к своей первой любви? Ну и как вы провели ночь? Максим ничего не ответил, лишь с опасением посмотрел Наташе в глаза. А она – ему. Так значит, Кучерявая – его первая любовь… Впрочем, это даже ревностью нельзя назвать. Это проигрыш. Наташа молча слезла с поваленного дерева, на котором сидела, взяла свой фотоаппарат и направилась к речке. — Ты куда? — спросил ее Максим робко. — Пойду, сфотографирую какую-нибудь букашку, — объяснила девушка спокойно. Юра поставил бы ей «пятерку» за выдержку, а Максим – за актерское мастерство. Наташа спустилась на берег и побрела по камешкам вниз по течению. По щекам текли слезы, но она их не вытирала, чтобы друзья, если они смотрят ей вслед, не подумали, что она плачет. — Кост, ты придурок, честное слово! — в сердцах выпалил Максим. — Что ты сказал?! — завопил Костик с наездом. — Пацаны, успокойтесь! — испуганно вскочила Света со своего места. — Макс, он всегда так себя ведет, пора бы уже привыкнуть. Кост, а ты, действительно, какого черта такими фразами кидаешься? Макс, чего ты сидишь? Пойди за ней! Света кивнула на удаляющуюся девчонку, и Макс огрызнулся: — Подожду, пока она отойдет на безопасное расстояние от моего друга! «Терпеть, терпеть, не плакать!» – твердила себе Наташа и осторожно перешагивала с камушка на камушек – кое-где это был простой шажок, а местами даже приходилось отважно прыгать. Можно было перейти речку вброд – здесь неглубоко, но вода, должно быть, ледяная. Торчащие из воды камни сквозь слезы казались больше, чем есть, и Наташа время от времени останавливалась, чтобы не промахнуться. Мзымта в этом месте широченная (по Сочинским меркам), небыстрая и мелкая. Если бы остановились на пикник дальше в горах, где-нибудь возле Красной Поляны, там было бы сыро и прохладно. А здесь тепло и светло. Предательски весело серебрится на солнышке вода. Кто-то ласково обнял ее рукой за талию, и Наташа в первую очередь протерла глаза и щеки. Краем глаза идентифицировала того, кто рядом – по желтой майке. Потом взглянула на Максима: он шел вместе с ней, только босиком, по щиколотку в воде. — Куда направляешься? — спросил он ее, как будто ничего не случилось. — На остров, — кивнула девушка на небольшой пляжик посреди речки. Максим взял ее руку, закинул себе на плечи и, подняв девчонку, как пушинку, понес на остров. Чувствовал, как она всхлипывает потихоньку у него на груди. Поставил ее на землю, предварительно потребовав поцелуй в благодарность, Наташа даже улыбнулась. Предполагала отделаться легким чмоком, но позволила Максиму взять инициативу на себя. Хотелось, чтобы эти двадцать секунд видели все! — Я хочу сфотографировать воду так, чтобы казалось, что она течет прямо в кадр, — пояснила девчонка и плюхнулась ничком на землю. Макс расположился рядом, опершись на руку, и с интересом наблюдал, как Наташа сняла с объектива кусочек, прицелилась и прищурилась, сморщив носик и смешно задрав уголок верхней губы. Сделала несколько разных снимков. — А это что? — спросил Макс, указав на «кусочек» объектива. — Это линза, — пояснила девушка, — это чтобы далекие детали фотографировать. Допустим, вот летит орел. Наташа лихо вернула линзу на место и, перевернувшись на спину, притаилась, поджидая через свой прицел, когда орел попадет в самый удачный кадр. — Он такой маленький, его совсем не видно! — проводил парень птицу взглядом, прикрыв ладонью глаза от солнца. — Он будет на весь снимок. Процентов шестьдесят площади займет. Наташа затаила дыхание и нажала кнопочку. — Я долго думала, какой объектив взять, у меня их четыре, и они тяжелые. — Зачем тебе столько? — Объектив – это глаз. И каждый глаз видит мир по-своему. Один для черно-белых фоток подходит, там особая контрастность; другой портретный. А этот широкоугольный – для природы. Еще один есть – там надо резкость вручную устанавливать, это мой самый любимый… И возникла неловкая пауза. Наташа оторвала спину от земли и села рядом с парнем. Вспомнила, с чего началось ее желание кинуть всех и уйти подальше… — Ты мне раньше не говорил, что Инесса – твоя первая любовь, — сказала она внезапно. И поймала себя на мысли, что первый раз назвала Кучерявую по имени. Словно от уважения… — А зачем я должен был это говорить? Максим посмотрел ей в глаза, и Наташа поняла – действительно, зачем?! Перестала на него сердиться за скрытность, но неприятный осадок от самой новости все равно оставался. — Первая любовь – это на всю жизнь! — философски объяснила девчонка. — А каждая следующая любовь записывается поверх и стирается, когда проходит! — и вздохнула со знанием дела: — Первая любовь – это фон для всей последующей жизни. — Интересно, где ты этого набралась? — рассмеялся Максим. — Я по личному опыту уверен, что каждая следующая любовь намного сильнее предыдущей! — Сколько у тебя их было? — нахмурилась Наташа. — Ты третья, — ответил Макс честно. — Инесса, потом жена, а теперь ты. Наташино сердце обрадовалось: приятно, что Максим ставит ее в один ряд с Кучерявой и женой! Максим сел поудобнее – спиной к солнцу, а заодно так, чтобы его тень падала Наташе на лицо, и ей не приходилось щуриться, и сказал ей тихо: — Я бы тебе посоветовал вообще не обращать внимания на едкие замечания Костика. У него, знаешь, такая мания… Например, когда Юра разговаривает по телефону со Светкой, Костик может громко закричать: «Девчонки, одевайтесь!» И он прекрасно знает, что Светка ревнивая, и ей только дай повод… А со мной у него вообще отдельные счеты. Я могу запросто его обломать, причем так, что окружающие этого даже не заметят, а вот ему самому будет очень неловко. Может, после этого он и прекратит свои шуточки. Но мне не хватает смелости. Да, в общем-то, пока и незачем. — А о чем речь? — Наташа навострила ушки в предвкушении сплетни. — Если хочешь, я расскажу тебе. Только отнесись спокойно. Это наш с Костиком и Инессой любовный треугольник. Несмотря на то, что Макс – ее парень, все же послушать про любовный треугольник очень хотелось! …Эти трое учились вместе с первого класса. А Инесса была предметом поклонения многих мальчишек со всей школы. Она всегда была девочкой общительной и доброй, и зачастую пацаны принимали ее дружбу за романтическую симпатию. Тогда было десять, а не одиннадцать классов, и в предпоследнем – девятом – Макс и Костик втюрились в Инессу оба и до беспамятства. Как ни удивительно, весной. Просто вдруг очнулись и поняли, какая девчонка учится в их классе. Точнее, первый влюбился Макс, а Костик присоединился к нему «за компанию». Всю весну Максим не мог решиться признаться ей в любви, боялся даже просто подойти и поболтать. Ему казалось, что она влюблена в кого-то другого. В общем, боялся разочарований, проигрывать не умел… Потом все лето страдал, скучал по ней, ходил целыми днями вокруг ее дома… Иногда из засады видел, как она гуляет с Костиком, и оправдывал друга: просто Костик живет с ней в соседних домах. А в сентябре Костик официально ходил с ней за ручку до и после уроков, на переменах… Целовался с ней в столовой – за колонной, чтобы не видели строгие учителя. — Ну, не скажу, что я особо одинок был… — улыбнулся Максим Наташе. — Пожалуй, вот в чем ты права: есть любовь. Одна. И параллельно с ней могут существовать еще с десяток влюбленностей: с этой девочкой приятно целоваться, эту приятно просто завоевать, эта легко согласится на интим, эта нравится всем пацанам, вот пусть позавидуют… …Костя встречался с Инессой около года. Максим уже тысячу раз успел смириться: хорошо, если у них все так серьезно. В то время в России началась сексуальная революция, и в пацанской компании Костик на все лады распевал, как они занимаются с Инкой сексом; подробно рассказывал, в каких позах, как она стонет, как себя ведет… Макс мог бы рассказать побольше – не об одной девчонке, а о разных, но не мог произнести ни слова, когда слышал про Инессу. Как раз благодаря хвастовству Костика по школе стали расползаться пошлые сплетни об Инессе. Самое литературное слово из тех, какими венчали Инессу школьники, было «проститутка». Из-за этих сплетен Костик и расстался со своей девчонкой, ведь проститутка ему не к лицу. Максим так ни разу и не подошел к ней до самого окончания школы. Даже на Выпускном балу не пригласил ее ни на один танец. Боялся. Инесса – всегда такая улыбчивая и жизнерадостная – сидела исключительно в компании подружек и ни одного парня ни на шаг к себе не подпускала. Видимо, эти сплетни ее сильно задевали, и она больше не хотела слышать от пацанов только намеки на постель. Максим смотрел на нее издалека, но она отвечала на его взгляды такой агрессией, словно он ее унижал. Следующие полгода совсем ее не видел, хотя по-прежнему время от времени «пас» ее возле дома. Сам бездельничал – ждал, когда заберут в армию, ведь вступительные экзамены в институт провалил. Хотел поступать вместе с Костиком на юридический факультет, но завалил свой любимый предмет – историю. ОНА тоже не смогла поступить: ее сочинских знаний в Москве не хватило, и Инесса вернулась домой и выучилась на курсах парикмахеров. Максим узнал об этом незадолго до Нового года. Встретил ее случайно в городе. На правах одноклассника спросил, как у нее дела и как она устроилась в жизни. Так и поговорили, наконец. Оказалось, ее семья переехала в другой район. Максим честно признался ей, что уже полгода, как дурак, совершенно зря торчит возле ее прежнего дома. Решил рискнуть, и будь что будет: предложил встретиться. Если откажет – ничего страшного, может, они никогда больше и не увидятся. Но она согласилась. На первую же встречу явился с букетом, и Инесса была сильно удивлена. В ее понимании это все-таки была встреча одноклассников, а не романтическое свидание. Она сразу объявила на всякий случай, что спать с ним не будет. «Это неважно», — пожал Максим плечами, и Инесса успокоилась. Только позже, после долгой пешеходной прогулки, сидели на лавочке, девушка перебирала на коленях цветы и задумчиво спросила: «Разве проституткам дарят букеты?» «А я и не дарю букеты проституткам!» — заявил Максим. Хотя, конечно, то, что говорили в школе, могло быть правдой. «Обо мне столько всего болтали, — вздыхала Инесса, — а самое обидное, что это совершенно незаслуженно, я до сих пор девственница. Даже с Костей не спала, хотя он очень уговаривал». И Максим понял, что не ошибся в ней. Инесса так для себя решила: до свадьбы у нее ничего не будет. Но свадьбу очень хочется! Вот как только исполнится восемнадцать – сразу замуж! Максим бы без раздумий на ней женился, только, когда ей исполнится восемнадцать, он уже будет в армии. На втором свидании она сама его поцеловала. Тут уже вообще счастью Максима не было предела! — Знаешь, сейчас мне смешно вспоминать те чувства, — признался учитель, и Наташа искренне удивилась. — Тогда все было так серьезно, так сильно! А теперь я понимаю, что это было абсолютно по-детски. — Ну-ну! — возмутилась Наташа. — Сколько тебе лет тогда было? Семнадцать? Детские чувства! А у меня тогда какие? Младенческие? — Да ладно, не переживай! — Максим потрепал ее за ножку. — Девчонки вообще на несколько лет раньше с этим чувством начинают сталкиваться, чем пацаны. …Впрочем, несмотря на свои предубеждения, Инесса лишилась невинности до свадьбы. И даже до восемнадцати лет. В марте Инесса набралась смелости и однажды пригласила Максима к себе домой, когда родителей дома не было. — Потом уже и сексом занимались, а не просто встречались, — лихо обошел Макс самый интересный момент. Но Наташа не сдавалась: — Расскажи об этом подробнее! — А ты не будешь переживать по этому поводу? — насторожился мужчина. — Не знаю, — призналась Наташа. — Ты так увлекательно рассказываешь! К тому же, мне интересно, как это у людей бывает… Максим улыбнулся: «у людей»… И предупредил: — Я иногда случайно бываю очень откровенным. Тебя это не шокирует, если что? — Я ценю в людях откровенность! — Наташа выползла из-под его тени, и ее улыбка блеснула под солнцем яркой молнией. …Инесса снова проявила инициативу. Правда, в этот раз инициатива заключалась не в действиях. Просто попросила Максима на словах: «Я не хочу, чтобы ты был для меня просто парнем, который за мной ухаживал. Ты уйдешь служить, а через два года, возможно, не будешь испытывать ко мне этих чувств. А я хочу, чтобы это сделал именно ты. Ты же уже знаешь, как это делать?» Конечно, знал. Но все равно их «первый раз» затянулся надолго. Инесса очень боялась, и на протяжении недели каждый день в самый «страшный» момент отталкивала Максима, а потом просила прощения. Но когда Максим сказал: «Хватит! Мне надоело! Ничего не будет!», Инесса поклялась, что на сей раз потерпит. Ей было ужасно больно. Было много крови – много для этого случая. А после полового акта у нее еще неделю все внутри болело. Потом решили попробовать еще раз. Инесса терпела молча, и только после призналась, что снова было больно, но уже не так, как в первый раз. — Я рад, что потом все наладилось, и таких проблем больше не было. Ты себе не представляешь, как это ужасно: причинять физическую боль любимой девушке! Одно дело – случайно, допустим, наступить на ногу, или задеть локтем. А вот так, осознанно, целенаправленно мучить нежное, прекрасное создание – это просто кошмар! У меня с тех пор фобия: стараюсь избегать связей с девственницами. Но мне это плохо удается, — улыбнулся Макс и внимательно посмотрел на Наташу. — А много у тебя было девственниц? — уточнила девчонка смущенно. — Нет, не много, — ответил мужчина спокойно. — И им всем было больно? — Нет. Слава богу, я не остался таким грамотеем, каким был в восемнадцать, — признался Макс с сарказмом. — Я стал гораздо глупее: считаю, что теперь знаю о сексе далеко не все. А тогда я был мудрее всех, поэтому на желания девчонок особо внимания не обращал. До сих пор то, как я поступил с Инессой, считаю своим позором. Я мог, как минимум, сделать так, чтобы у нее ничего не болело «после». — А мне ты так сделаешь? — Обязательно! Но только ты тоже должна кое-что сделать. — Что? — Не торопить события. Наташа опустила голову. Почему-то мама уже давненько внушала ей, что все мужики хотят от девушек только одного. Максим точно подметил однажды: «Твоя мама бывает не права». …Костик до сих пор не знает, что первым у Инессы был Макс. Он и так долго злился на Макса за то, что тот встречается с его бывшей, и Макс не стал огорчать друга еще и новостью об Инкиной девственности. Тем более что Максим переписывался с Инессой только первые полгода службы. А потом получил от нее письмо, где она попросила прощения за то, что полюбила другого. На этом их роман и закончился. Осталась только дружба. — Инесса для тебя так же важна, как ты будешь всегда важен для меня, даже если я полюблю другого? — задала Наташа вопрос в своей каверзной манере. Максим помедлил немного, обдумывая, как ответить ей, чтобы она поверила, и сказал: — Я ее просто никогда не забуду. Но особых чувств я по этому поводу не испытываю. Точно так же я не забуду остальных одноклассников, классного руководителя, многих учителей. Вообще, у меня очень хорошая память. — У меня, к сожалению, тоже, — вздохнула Наташа огорченно. — Милая, — мужчина лениво погладил ее по щечке и, схватив рядом прядь ее темных волос, намотал ее на палец, — у всех есть прошлое. Если ты хотела быть первой любовью своего парня, то надо было выбирать кого-то помладше. Тебя бы не насторожило, если бы я к двадцати восьми годам еще ни разу не был влюблен? К тому же, тогда, наверняка, и в тебя бы не влюбился. Да, у Наташи ведь тоже есть прошлое. С Кареном. Хотя и без секса, но это гораздо более унизительная связь, ведь в Карена она даже не была влюблена. Как назвать такую девушку? В общем, Максим был целиком реабилитирован в ее глазах. Тем более, если быть объективной, сегодня он полностью доказал, что может сказать девушке «нет», даже такой сногсшибательной, как Ксюша. — Макс, — принялась Наташа рассудительно подводить итоги, — Инесса – твоя первая любовь. Ты – ее первый мужчина. В среду ты напился и остался у нее ночевать. Я не могу поверить в то, что ты с ней не спал! — Во-первых, я не напился! Просто после бокала вина сесть за руль я не рискнул: вдруг меня остановили бы менты! Права бы отобрали! Нафиг мне это надо? А во-вторых, зайка, мы с ней одноклассники. Мы знаем друг друга, как облупленных. Переночевать вместе в одной квартире – для нас это такой пустяк! — А для меня это какой пустяк! — воскликнула девчонка. — Я задыхаюсь от «незначительности» этого факта! Максим рассмеялся – не из-за ее переживаний, а из-за слов, которыми она так метко выразила свои эмоции. Потом придвинулся к ней ближе и, повелительно схватив ладонью ее голову, поцеловал в губки так, что она не смогла увернуться. — Малыш, я рассказал тебе все, что было в среду. Я ничего от тебя не скрыл! — снова чмокнул, и губки немножко улыбнулись. — Сдаешься? — хитро спросил он и поцеловал еще и еще. — Я никогда не сдаюсь! — самоуверенно заявила девушка. Максим сразу вспомнил, что от него она все-таки добилась всего, чего хотела. — Верю! — кивнул он смиренно. И Наташа многозначительно тихо прошептала: — Я тебе тоже! Время шло, а парочка и не думала возвращаться к друзьям. Валялись на своем крохотном райском островке под солнцем и целовались, целовались, целовались… Жаль, что такая эйфория, когда влюбленные не могут насладиться друг другом, когда целуются при любом подходящем случае, когда одни в целом мире, - длится только в первые недели романа. Когда все же вернулись на большую землю, Максим отправился спать в машину. Отъехал немного подальше, чтобы музыка из Костиного джипа ему не мешала, открыл все дверцы в машине и растянулся на заднем сиденье лицом вниз, свесив ноги на улицу. Через какое-то время перевернулся на спину, накрыв лицо кепкой, чтобы было темнее. Наташа сидела за столом, пила вино, закусывала шашлычком и с умилением любовалась безжизненным телом Макса, небрежно брошенным хозяином на сиденье автомобиля. Потом Света позвала ее загорать на песок у реки, и девушки вдвоем отправились на берег. Андрей еще в среду предупредил ее, что она может взять с собой купальник. К сожалению, Ксюшу он тоже об этом предупредил… Впрочем, пока Наташа об этом не знает. Свете двадцать шесть лет, она на пять лет младше своего мужа. А познакомились они, когда Света еще училась в школе, а Юра вернулся после службы в армии. Познакомились очень банально: их родители были знакомы по работе. Это Наташа узнала еще от Юры, пока Света дулась на него в компании Макса, но сейчас Наташа еще раз выслушала это все и от Светы – на всякий случай, вдруг Света не хочет, чтобы Юра рассказывал об их отношениях без ее ведома. Света работает в «Скорой помощи». И в самом деле, она такая внимательная и заботливая, что профессия врача – как раз ее призвание. Карен, например, тоже хочет стать врачом… Только что из него в итоге получится? Света сама заговорила на больную для Наташи тему, и, как настоящий доктор, принялась лечить ее раненое сердце. — Ты не переживай, Макс, вообще-то, верный. Хотя, своей жене он изменял, и меня это так удивляло: она ему это разрешала! Но с остальными… Изумительный образец непорочности! Так что не волнуйся, тем более не ревнуй к Инеске. Она классная баба! Очень порядочная. С ее-то внешностью завлечь мужика – раз плюнуть, но она всегда относится уважительно, так сказать, к семейному положению. Я ведь тоже к ней постоянно хожу – она великолепный парикмахер, и она сама мне много раз говорила, что в сложившиеся пары она никогда не влезает. — А как это так получилось, что жена разрешала ему изменять? — спросила Наташа о том, что привлекло ее внимание больше всего. — Она вообще какой-то извращенкой была, — с удовольствием сплетничала Света, — говорила, что ей даже приятно, что этого парня хотят столько девчонок, а он все равно с ней! Мы часто вчетвером ходили куда-нибудь – я с Юркой и Макс с Дашкой. На дискотеках я вообще была в шоке: Дашка, действительно, с удовольствием наблюдала, как он танцует с другими, как другие так и сяк перед ним выпендриваются. И она всегда была уверена, что он на ней женится. И правда, пару лет повстречались и поженились! Мы с Юркой были уверены, что они просто «залетели». Оказалось, что нет. — А почему развелись? Света перевернулась на спину, прикрыла рукой глаза от солнца и изящно согнула ножку – идеально стройную и длинную. — Спроси это лучше у Макса. А то некрасиво получается – я тебе рассказываю то, что меня совершенно не касается! Просто я такая болтливая… — Расскажи о нем еще что-нибудь! — попросила Наташа с ласковой улыбкой. И Света снова не удержалась от сплетен: — Ну, мне говорили, он великолепный любовник. — Только говорили, или ты сама проверяла? — осторожно уточнила Наташа. Света удивленно повернула голову к своей собеседнице и взглянула ей в глаза. Наташа была мила и приветлива. — Нет, я не проверяла. У меня за всю жизнь был только один мужчина – мой муж. — Здорово! — девчонка приподнялась на локтях и поправила волосы, чтобы они не мешали загару. — Это так романтично: единственный мужчина… А кто тебе говорил о Максиме? — Ну, собственно, я только от двух девушек это слышала. Одна из них – моя подруга, а вторая – Инесса… — Света прикусила свой болтливый язык и поспешила виновато пояснить: — Ну, понимаешь, они встречались в детстве… — Да они и во взрослой жизни время от времени встречаются, — улыбнулась Наташа понимающе. — Ого! — удивилась Света. — Ты о нем такие подробности знаешь?! — Он сам мне поведал об этом, — гордо ответила Наташа. — И ты его еще ревнуешь?! — рассмеялась девушка. — Хорошая моя, да он твой, как бы ты ни сопротивлялась! Давненько я не видела, чтобы Макс рассказывал своей подружке о себе правду! Наташа еще долго выясняла у Светы, что именно говорили о Максиме ее знакомые, и что вообще означают слова «хороший любовник». Думая о том, что у Максима были другие женщины, искренне не ревновала. Действительно, если бы их не было – это бы вызвало сомнения в «нормальности» Максима. Так что, все правильно, все логично и ничего страшного нет в том, что до Наташи Максим спал с другими женщинами. К тому же, было до крайности приятно перемывать Максиму косточки, пока он спокойно дрыхнет у себя в машине. Наташа взглянула в сторону вишневой девятки… и чуть не захлебнулась вином, которое они со Светой спокойно потягивали в перерывах между сплетнями. — Света, Света, Света!!! — застонала Наташа и дернула подругу за плечо. — Посмотри на это!!! Света перевернулась на живот и подперла кулачками подбородок. — Фу, какой кошмар! — брезгливо поморщилась она. Там, на заднем сиденье, верхом на Максиме сидела эта крыса Ксюша! Точнее, не сидела, а висела над ним раком в своей юбке длиной сантиметров десять. Остальные друзья эту сцену не видели, так как девятка была спрятана от них за джипом, а для девушек с пляжа вид был как раз с Ксюшиного зада! Собственно, юбку на Ксюше в этой позе видно не было, зато прекрасно просматривался вид трусиков-стринг со всеми интимными подробностями. — Вот сучка! — прошептала Наташа с остервенением и уже собралась вскочить на ноги и бежать разбираться с этой дрянью, но Света крепко схватила ее за руку. — Стой! Пусть Макс сам с ней разберется! Но Наташа была непреклонна и всячески пыталась вырваться. Тогда Света уже чуть грубей усадила ее на место и принялась тихо и медленно объяснять: — Если ты вмешаешься, Ксюха будет думать, что Макс сам не против, а против именно ты. Поэтому, потерпи, но отшить ее должен он! Наташа вняла ее словам, но успокоить собственные нервы – не дело одной секунды. Сюда, на берег, от общей компании направлялся Костик, и Наташа не хотела при нем казаться ревнивой истеричкой, поэтому постаралась притвориться безмятежной. — Девчонки, пить вино и валяться на солнышке… Вас развезет и стошнит! — заботливо напомнил Костик и, проследив их взгляды, нахально присвистнул: — Ух ты! Какое шоу тут показывают! Жаль лица Макса не видно! Но он еще одетый, значит, я успел вовремя! Наташе было безумно унизительно слышать подколки Костика, но гораздо больше ее сейчас заботило «шоу». Так втроем сидели на песке и смотрели… …Макс проснулся оттого, что кто-то лизал его шею. Понял, что «кто-то» стоит коленками между его ног. Даже сквозь сон осознал, что Наташа бы так не делала. Следующим моментом уже понял, кто именно – и тут же чужой язык прошелся по его губам, скинув с лица кепку. — Идиотка! Ты что делаешь?! — грубо поприветствовал он Ксюху, вытирая рот. — Я по тебе соскучилась! — промурлыкала девушка. — Иди к черту! — отозвался Макс. — О, какой ты грубый! Мне это нравится! — улыбалась Ксюха и, выпятив попу и прижавшись к парню грудью, продолжала целовать его в шею нежными засосами. — Ты такой недоступный! Максим понял, что его отказы эту дамочку только сильнее раззадоривают. Попытался сменить тактику и сказал спокойно и вежливо: — Ксень, ты ведешь себя совершенно вульгарно! Меня не привлекают шлюхи. — Да, я плохая девочка! — улыбнулась она и, оттопыривая попу еще выше, поползла по Максиму ниже. Макс мог, в принципе, выползти из-под нее и сбежать, но у него не тот характер, чтобы в панике искать выход. А Ксюша уже целовала его живот. — Я хочу тебя каждую минуту! — подцепила пальчиками пуговицу на его штанах. Макс схватил ее за плечи и оттолкнул: — Прекрати! Привстал на локтях, но так Ксюша оказалась вплотную к его груди, и приходилось постоянно отодвигать ее силой. Снова пытался объясниться с ней по-хорошему: — Я пришел сюда с девушкой! — Да ладно! Что в этой тихоне такого особенного?! — То, чего нет в тебе! И Ксения соблазнительно облизнула губки длинным язычком, как в порнофильмах: — Зато она, наверняка, не умеет того, что умею я! — Слушай, ты меня достала! — не выдержал Максим. — Если ты сама с меня не слезешь – я вытолкаю тебя из машины ногами! — О, как меня заводит твоя грубость! — томно простонала девушка. — Я предупредил! Но Ксюха все равно продолжала уговаривать: — Макс, ну давай! Ты будешь в восторге! И он, действительно, вытолкал ее ногами! Картинка была – что надо! Ксюха балансировала над землей, держась за его ногу и отбиваясь от второй, которая толкала ее в плечо. Как только она попыталась ухватиться за дверцу машины – тут же рухнула попой на землю. В этот момент мужчина заметил прямо по курсу и трех зрителей. Вышел из машины и, не дав Ксюхе успеть подняться, схватил ее за щиколотку и потащил ее вверх ногами прямо по траве! Ксюха трепыхалась и скулила, что ей больно, что он, дурак, сдерет ей все бедро… Впрочем, через пару метров Максим сам остановился и отпустил ее: — Родителей твоих жаль. Оставил ее подниматься и отряхиваться, а сам пошел к своей девушке. Шагал, устало качая головой, показывая своим друзьям, что ему Ксюшины приставания уже поперек горла. Только присел рядом с Наташей на песок, как Костик тут же в своей неизменной манере посоветовал: — Да трахни ее разок! Что тебе стоит?! Макс не поверил своим ушам. Костя снова своими замечаниями создает ему проблемы с Наташей. Сами собой сжались кулаки: Максима охватила такая злоба, что он постарался глубоко вдохнуть и посчитать до десяти, чтобы удержаться от намерения врезать другу. А Наташа смотрела несколько секунд Костику в глаза, а потом, не сдержав эмоций, отвесила ему смелую пощечину и с чувством собственного достоинства пояснила: — Я что – пустое место?! Костик просто окаменел: совершенно не понял, что произошло. Но вся его спесь улетучилась. Максим воскликнул: — Вот это девушка! — и подмигнул Свете, гордо кивнув на Наташу: — Моя! А Костик поправил на носу дорогую оправу очков и с неподдельным уважением вдруг виновато потрогал Наташу за плечо: — Да ладно тебе, не обижайся! Это просто слова! — Радуйся, — с улыбкой сказал ему Макс, — я бы это сделал кулаком и намного безжалостнее. — Вы оба, не сердитесь, — снова принялся Костик извиняться. Потом подумал, поднялся с песка и улыбнулся другу: — Ты можешь быть спокоен за свою девчонку: она себя в обиду не даст! Рука у нее крепкая! Кост ушел к остальной компании, и Макс как-то быстро перестал на него злиться. Обнял Наташу и обеспокоено признался ей: — Меня тревожит твоя драчливость. Надеюсь, мне не достанется от твоей «крепкой руки». А Наташа сидела, не шевелясь. Очень переживала, что перегнула палку, что не имела права бить друга Максима; еще переживала, что все-таки Костик не воспринимает ее всерьез… Радовало только то, что никто ее не упрекнул. Чувствовала себя отвратительно, понимала, что надо учиться справляться со своими эмоциями. Ведь недавно чуть не покалечила девчонку ножницами! Да, сегодня много будоражащих факторов: алкоголь, ревность, хамство Костика, но это не оправдание. — Я начинаю сама себя бояться! — прошептала она Максиму. — Я такая агрессивная в последнее время… Положила голову любимому на плечо, уткнувшись носиком в его шею, и ощущала такую тяжесть на душе, что готова была просто выть. Мужчина гладил ее по голове медленно и одинаково, а Наташа бормотала: — Ты себе не представляешь, что я испытывала, пока смотрела этот концерт! Господи, это так неприятно!!! Меня до сих пор трясет! Я тебя ненавижу! — вдруг повысила она голос и разревелась. — Наверно, чтобы встречаться с тобой, нужны железные нервы. А у меня таких нет! — А чтобы встречаться с тобой, нужно колоссальное терпение! — сказал Макс обиженным голосом. «Я тебя ненавижу!»… Наташа внезапно успокоилась, а Света за ее спиной хихикнула парню: — Ну, уж терпения-то у тебя всегда было полно! Смотрели друг другу в глаза, и Наташа совершенно не понимала, о чем Максим думает, что чувствует. Злится на нее? — Тебе не холодно? — спросил он спокойно. — Мне, вот, даже одетому на солнце не жарко. Все-таки, еще совсем не лето… — Нет, — с облегчением улыбнулась девушка. — Вообще, бывает прохладно, но мы со Светой тут вином согреваемся. Я, наверно, из-за вина такая… непоследовательная. Обидчивая. Наташа очень хорошо запомнила, как Света в беседе о Максиме недавно посоветовала: «Никогда не устраивай ему истерики при людях. Особенно при его друзьях. Один такой скандал – и он будет с тобой только здороваться». Но так хотелось! Постаралась придать своему голосу спокойный вежливый тон и объявила: — Я не хочу, чтобы девчонки по тебе так лазили! — Я тоже этого не хочу, — Макс сочувственно погладил девушку по щечке. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Но, к сожалению, Ксюха моим мнением не интересуется. А я, честно, не люблю таких, как она. Мне нравятся такие, как ты: порядочные. Давай поговорим об этом в другой раз, когда будем одни? Снова подала голос Света: — Я могу уйти! — Да нет, не надо! — запротестовал парень. Со своей дочкой он практикует такой метод воспитания. Когда Катька начинает капризничать, реветь, топать ногами, допустим, чтобы папа купил ей игрушку, Максим придумывает какой-нибудь предлог, чтобы Катя замолчала на какое-то время. Например, говорит: «Давай, ты перестанешь плакать, пока мы будем переходить дорогу, здесь надо не реветь, а смотреть по сторонам, а то мы можем попасть в аварию. А потом – сможешь продолжить». Как ни странно, Катя на это покупается. Аккуратно и внимательно переходят дорогу, посмотрев сперва влево, потом дойдя до середины и посмотрев вправо… А потом Максим разрешает: «Вот теперь можешь плакать!» Но Кате плакать уже как-то не резон. Она очень старается, но не может выдавить из себя слезу, потому что весь рев был по ее прихоти и с четко поставленной целью именно тогда, в магазине игрушек, а сейчас папа все равно уже ничего не купит. А если капризы происходят дома – просто прячется от ребенка, тогда Кате плакать становится некому. Вообще, заряд капризного плача заканчивается у детей быстро. Наташа не ребенок, но здесь принцип, в общем-то, тот же. Сейчас обида еще свежа, поэтому надо дать сердцу остыть. К тому же, она сейчас под влиянием алкоголя. Она повисла у него на шее и принялась самовольно целовать в губы. Действительно, очень непоследовательное поведение. Ее настроение меняется просто непредсказуемо. Впрочем, такие перемены его вовсе не огорчают! Игриво провел пальцами по ее спинке, и Наташа вздрогнула. Так необычно было ей ощущать его прикосновения голой кожей! Прильнула к нему покрепче и не по трезвому отважно призналась шепотом: — Так приятно! Твои руки. Закрыла глаза и больше не стала целовать его, словно не хотела отвлекаться. Всем телом вчувствовалась в его нежные поглаживания. — Хочешь, сделаю тебе расслабляющий массаж? — предложил Макс, и Наташа с охотой закивала. Наташа валялась на песке, спрятав лицо с блаженной улыбкой, и никак не могла расслабить мышцы: было слишком волнительно. Максим спросил ее на ушко: — Можно, я развяжу лямки? — и безобидно потянул веревочки купальника. — Можно, — пробормотала Наташа и зажмурилась от интимности момента. От такой непорочной близости совершенно теряла контроль над собой. Чувствовала себя совсем голой – но это не вызывало стеснения! Было так комфортно и уютно от его ласковых нажимов и медленных круговых поглаживаний, что было страшно даже выдохнуть – вдруг все исчезнет! Первый человек, который делает ей массаж! Первый мужчина, который прикасается к ее обнаженному телу. Любимый, какой же это кайф – быть в твоих руках! — Может, мне все-таки уйти? — с улыбкой уточнила Света. — Мне что-то неловко. Я себя чувствую третьей лишней. Света лежала на спине и прикрывала рукой глаза от солнца. Она явно старалась не смотреть на соседнюю парочку, как будто они уже делали что-то непристойное. — Мне ты не мешаешь! — искренне заверил Макс. — А мне так вообще сейчас все пофиг! — довольно захихикала Наташа. — Не бойся, Свет, дальше этого дело не пойдет! — засмеялся парень и сказал откровенно: — Знаешь, Светик, когда я начал сходить с ума по этой девчонке? Когда увидел ее голую спинку на свадьбе у нашего с Костиком одноклассника! На ней была фиолетовая кофточка вот с таким вырезом, — Максим начертил вырез на Наташиной спине, и у Наташи сжалось сердце. И вдруг ощутила между лопаток его дыхание – и через доли секунды поцелуй. Поцелуй пополз маленькими шажками вверх по позвоночнику – у Наташи появились мурашки. — Щекотно? — спросил мужчина тихо. — Нет, приятно, — смущенно призналась девчонка и протяжно добавила: — О-о-очень приятно! Его действия уже вполне напоминали соблазнение – Наташа даже начала не на шутку волноваться. Но именно тут Максим и остановился – и просто, как ни в чем не бывало, вернулся к невинному массажу. Уже практически начала засыпать, как услышала рядом с собой едкий люминисцентно-желтый Ксюшин голос: — Посмотри, что ты сделал! Хотя фраза адресовывалась не ей, Наташа все же оглянулась. Ксюша стояла в одном только купальнике с плавками, такими же откровенными, как и все ее действия. Она выпятила прямо перед носом Максима свое бедро с немного покарябанной кожей. — Тебе же нравится моя грубость, — равнодушно ответил Макс и снова вернулся к своему делу. — Ты еще пожалеешь об этом! — завопила Ксения и, с гордостью повиливая бедрами, отправилась дальше по берегу. Где же была ее гордость полчаса назад?! Она расположилась загорать недалеко от них, но так, что разговоры уже не различала. Только старательно растягивалась в красивые позы, чтобы привлекать внимание Максима. Повернув голову набок, Наташа за ней наблюдала и через какое-то время решилась признаться любимому: — Когда она рядом, я ужасно комплексую. — Интересно, с чего бы это? — ухмыльнулся Максим. — Переживаешь, что ты не такая вульгарная, как она? Или завидуешь ее бестолковости? Света привстала, налила вино себе и спросила у Наташи: — Ты будешь? Наташа кивнула и для храбрости сделала пару глотков из пластикового стаканчика. — У нее идеальное тело, — пробурчала она с завистью. — А у меня – нет. Потом села, вырвавшись из-под прикосновений Максима и самостоятельно завязав лямки лифчика, и обхватила руками коленки. — Ты же не будешь это отрицать?! — напористо обратилась она к Максу. — Я ненавижу лицемеров! Наташа предъявляла множество появившихся с этой минуты изъянов своей фигуры, и у Максима уже заканчивалась фантазия для ответов. Наташа стала успокаиваться, только когда Максим рассказал, что и сам считает свое тело неидеальным, зато предел совершенства для него – это Юра. Юра занимается спортом уже много лет, причем целенаправленно строит свои мышцы кирпичик за кирпичиком, советуясь с личным инструктором. И тщательно следит, чтобы его тело было красивым, а не напоминало помешанного качка-бодибилдера. В общем, образец мужской красоты. А Света слушала, слушала эти восхищения Юрой и потом проворковала мечтательно: — Что-то мне вдруг так захотелось обнять моего мужа! Макс рассмеялся: — Как же это осуществить-то, а? Света еще посомневалась какое-то время и все же ушла к мужу мириться. Наташа тоже особо не горела желанием здесь оставаться: втроем с практически голой Ксюшей, которая загорала топлес. — Ты выспался? — спросила она ласково своего парня. — Ну, два часа, наверно, до вечера продержусь. — Помнишь, что ты мне обещал? — девушка лукаво прищурилась. — К сожалению, помню! — вздохнул Максим и жалобно попросил: — Может, не надо? — Милый, это совсем не больно! — Наташа игриво улыбнулась и снова поймала себя на том, что «примеряет» на своем лице такое выражение, какое наверняка было бы в такой же ситуации у Максима. Ну что ж, подражать так подражать до конца! Подлезла ему под нос и чмокнула невозмутимого Максима в губы. Потом еще и еще. Зависнув сантиметрах в двух от его лица и глядя ему прямо в глаза, прошептала с любовью: — Ты мне нравишься. В тебе столько раскованности, артистизма! Мне очень интересно тебя пофотографировать! К тому же, ты мне обещал! Да, с этим не поспоришь. Смиренно дождался, пока Наташа оденется (она уже начала шмыгать носом) и так же покорно принялся ей позировать. Правда, сперва не воспринял это занятие всерьез: кокетничал с ней и норовил все время перевести «беседу» в более романтическое русло. — Максим, у тебя очаровательная улыбка! — хныкала девушка. — Но, пожалуйста, пару секунд подержи серьезность на лице! Кадра после пятого втянулся. От него, собственно, почти ничего не требовалось: Наташа диктовала все до последнего штриха, причем, управляла настолько мягко, что ему даже нравилось. Наташа фотографировала его и в полный рост, и крупным планом, и вся остальная компания весело издевалась над ними. Андрей кричал из-за стола: — Наталья, а меня ты можешь сфотографировать так, чтобы я был таким же стройным? Все подколки прекратились, как только парочка скрылась в Костином джипе с тонированными стеклами. Костя, несмотря на свой диплом юриста, так и остался бы отличным автомехаником в пыльном рабочем комбинезоне, приятно пахнущем смесью бензина, смазки, антифриза и еще чего-то неопознанного. Если бы не его супруга голубых кровей. Костя вообще с автомобилями на «ты», это у него от бога. Но вот жена его, Полина, и ее папенька никак не могли смириться с тем, что будущий муж и зять работает в грязном, вонючем автосервисе. Вот и выделил папочка доченькиному жениху денежку на то, чтобы тот открыл свою нотариальную контору (ведь образование-то юридическое!) и впредь пах только французским парфюмом да офисной атмосферой. Полина совершенно не признает простоту, поэтому никогда не появляется в их «безродной» компании. Она абсолютно неприспособленна есть шашлык, да еще и руками! Не выносит их глупых разговоров и отсутствия утонченных манер. И пить обычное домашнее вино из пластикового стакана она будет только под страхом смерти. Но, в общем-то, из-за ее снобизма Полину и не особо рады видеть здесь. Костик вполне счастлив, слава богу, ему она не запрещает общаться с его примитивными приятелями. Она-то не запрещает, но к хорошему быстро привыкают, и Костик сам все чаще и чаще откалывается от компании, чтобы проводить вечера на комфортабельных загородных виллах с друзьями своего тестя, или покататься с женой по Черному морю на собственном белоснежном катере. Сейчас его жена ждет ребенка, и Костик, как псих, бегает по всем магазинам и скупает все детское, что попадается ему на глаза. А Полина уже второй раз переделывает ремонт в детской комнате. Говорят, деньги портят людей. Но Макс в этом сомневается, глядя сначала на Костика, а теперь и на Наташу. Костика деньги, напротив, сделали великодушнее, по крайней мере, по отношению к друзьям. Допустим, в дорогих ночных клубах Костик сам целиком оплачивает счет за спиртное и за закуски на всю компанию. Говорит, он не разорится, ведь видит своих друзей не так уж часто. А Наташа, несмотря на то, что сама денег не зарабатывает, и они сыплются на нее совсем безвозмездно, все же отлично понимает, что за все в жизни нужно платить. …Наверно, из нее, действительно, выйдет хороший фотограф. С ней расслабляешься. Ей доверяешь. Хотя смотришь даже не ей в лицо, а в круглый, затягивающий, как смерч, глаз объектива. Или смотришь вообще мимо – туда, куда она поставит пальчиком твой взгляд. Признался ей, что ему всегда не нравится, как получается на фото его нос. А Наташа только кивнула: — Да, я знаю, в чем дело. Я слежу, чтобы освещение правильно падало. И ракурс стараюсь подбирать. Должно получиться хорошо. Фотки в машине будут самыми лучшими! Здесь полутень, хотя открыты багажник и дверца водителя, чтобы на улице было слышно музыку. А Наташа с Максимом – на последнем ряду. Она даже осмелилась попросить его снять майку! Но эта смелость – не от алкоголя, а от жажды творческого самовыражения. Эта обстановка – темнота, заднее сиденье автомобиля – просто требует добавить в кадр немного обнаженного тела для легкого эротизма. Так и объяснила ему, а Макс улыбнулся: — Да ладно, не оправдывайся! Лишь бы ты сама не смущалась. Сделав еще несколько снимков, отложила фотоаппарат и села рядом с Максимом. Деловито пожала ему руку и похвалила: — С тобой очень легко работать! Максим улыбнулся такому комплименту и предложил: — Давай, теперь я тебя поснимаю? Не бойся, раздеваться я не попрошу! — Я с удовольствием… Только в другой раз, когда мой синяк заживет. Ладно? Я просто не хочу потом смотреть на свои фотки и вспоминать эту стычку с мамой. Ее глазки наполнились грустью, и Максим, конечно, уступил. Протянул ей объятия и позвал: — Иди ко мне! Но Наташа робко заметила: — Ты же без майки! Максим рассмеялся: — Ну и что?! Я же мальчик, мне можно! Потянулся, пошарил рукой по передним сиденьям, обнаружил свою майку и оделся. — Так лучше? — Я просто растерялась… — Я понимаю. Валялась в его объятиях, иногда целуемая любимым, и казалось, что они с Максимом были вместе всегда. Может, просто много событий случилось в один день, и возникает ощущение, что это была тысяча дней? А может, когда любишь, всегда чувствуешь, что знаешь этого человека уже целую вечность? Скинула свои кроссовки и забралась на сиденье с ногами, повернувшись лицом к своему парню. Смотрела на него и не могла насмотреться. Грохот музыки так оглушал, что из памяти стирался весь мир, и оставалось только то, что видишь перед собой. — Знаешь, что я заметил? — обратился Максим к ее ушку. — Ты всегда так скромно меня обнимаешь, как будто я разрешаю прикасаться только к моим плечам. А ведь я весь твой, а не только плечи! — Я бы уже давно всего тебя облапала, — улыбнулась Наташа, — если бы ты был моложе. — Для тебя это тоже проблема? — Это не проблема! — ответила девушка искренне. — Я имею в виду, что меня это останавливает. Я боюсь, что нельзя, что ты меня поругаешь. Тогда, в «Аквариуме», я погладила тебя вот здесь, — Наташа указала пальчиком, — и мне было так стыдно! Ты себе не представляешь, как мне было стыдно!!! — А мне было приятно. Ты не сделала ничего, что могло бы меня шокировать. — Я такая неуклюжая, да? — взглянула она вопросительно. Он ничего не ответил. Трудно согласиться с ее утверждением, глядя на ее серьезное, нелегкомысленное, неглупое лицо. И трудно возразить: она упрямая и все равно не поверит. — Я не понимаю, почему так скованно веду себя с тобой, — продолжала она громко, хотя из-за музыки было еле слышно. — Знаешь… Я думаю о тебе… — она немного волновалась, пыталась либо подобрать правильные слова, либо побороть свое смущение. — Я… представляю тебя со мной… ну, в постели. Когда ложусь спать, мечтаю, что мы вдвоем, и что мы делаем… Представляю тебя голым… Придумываю разные сцены… Мне хочется, чтобы это было на самом деле… Наташа опустила голову и словно ушла в себя. Максим растерянно смотрел на нее и заодно любовался ее волосами, гладкими и блестящими. Чувствовал даже какое-то головокружение от ее признаний, нереальность происходящего. — Ты такие серьезные вещи говоришь, — пробормотал он неуверенно. — Ты отдаешь себе отчет, какое впечатление производят на меня твои слова? Я все-таки мужчина… — Я понимаю, — кивнула Наташа совершенно спокойно. — Ты против, что я об этом говорю? — Н-нет… Мне приятно. Но я не знаю, как должен на это реагировать… Девушка улыбнулась – так, что Максим вообще потерял контроль над своими мыслями. Она не просто не ребенок! Она умеет свести с ума так искренне и естественно, как уже давно не сводила его с ума ни одна женщина! Наташа нежно провела пальчиками по его подбородку, так уверенно, словно не она дрожит и краснеет обычно по любому поводу. — Я просто хочу, чтобы ты это знал, — объяснила девушка и чувственно поцеловала его губы. — Не думай, что я ничего в этом не понимаю. Я не против заниматься с тобой сексом. Я уже достаточно тебе доверяю. — Зайка, просто доверять недостаточно. Нужно еще и хотеть этого. — Я хочу! — Нет. Ты мечтаешь, представляешь, придумываешь. Это все – головой. А секса хотят совершенно другим местом. Ты же знаешь, я считаю, что у девушек потребность в сексе появляется не раньше восемнадцати лет. — А ты что, когда-нибудь был девушкой? — фыркнула Наташа, любящая защищать истину. — У меня был секс с девушками, которые хотели этого головой, а не телом, — поправил ее Макс. И добавил: — Больше не будет. Если девушка не получает полновесного удовольствия – это мне в минус. Наташа кивнула. В полутьме это было очень изысканно, как поклон. Здесь, в машине, она почему-то выглядела еще старше. — Я тебя понимаю, — подтвердила она. — Наверно, я на самом деле еще этого никогда не чувствовала, потому что в журнале читала, что это как голод или жажда – ты не ошибешься. Просто я хочу быть для тебя полноценной девушкой… Тебе было непросто решиться быть моим парнем, и я не хочу, чтобы ты жалел о том, что выбрал меня. Ты очень приятно целуешься, и когда руками по спине мне проводишь – у меня мурашки… И мне кажется, что мне будет приятно и… — Зай! — перебил ее Максим. — Кроме обычного секса существует еще множество способов доставлять друг другу эротическое удовольствие: поцелуи, массаж… Нет никакой нужды спешить прыгать к парню в постель. Вернувшись за общий стол, сидели оба какие-то задумчивые. Наташа размышляла над его словами и не понимала внезапного спокойствия Максима. Может, она сделала что-то не то? Спросить боялась. Кирюха долго отвлекал ее своими бессмысленными разговорами, и Наташе, действительно, становилось веселее. — Макс, а ты почему не взял с собой детеныша? — спросил Серега, Андрюхин брат. — Да ну, я с ней, как на поводке! А после бессонной ночи это просто невыносимо! — Да мы бы за ней посмотрели, — улыбнулась Нина. — Хоть побегал бы ребенок по лесу… Макс загрустил еще больше. Наташа это заметила. Завершила болтовню с Кириллом и робко пнула любимого локтем в бок. Кивнула ему, мол, что такое? — Дочке мало внимания уделяю… — пояснил он. И с упреком добавил: — Думаю только о себе. Устраиваю свою личную жизнь… Вместо того, чтобы походить с ней по магазинам, подарить ей какую-нибудь игрушку… Или посидеть с ней дома и поиграть в куклы… Но у меня же нет на это времени! — Чувствуешь себя виноватым? — Наташа понимающе кивнула. — Да. У нее ведь нет мамы, у нее есть только я да бабушка. С этой работой в «Призраке» я вообще максимум могу видеться с ней через день. Но кроме этого еще и другие занятия есть… Например, сделать себе приятное и провести вечер с девушкой… В его голосе снова проявился сарказм, и Наташа обняла мужчину за плечи. — Максим, детям нужны счастливые родители, а не несчастные! Ты, конечно, можешь отказаться от обустройства своей личной жизни, но тогда ты будешь хмурым, раздражительным… Ты же все-таки мужчина, — улыбнулась ему с намеком. — Тебе необходимы девушки! А твоя дочка будет только рада видеть тебя с улыбкой на лице, а не с жалобами на то, что жизнь не удалась. Максим, дети слушаются счастливых родителей! И твоя тоже будет слушаться тебя, потому что папа точно знает, что надо делать, чтобы быть счастливым… Зубы чистить? Хорошо. Игрушки за собой складывать в коробку? Будет сделано! — ласково поцеловала его в плечо, и Макс погладил ее по щеке. — Максим, важнее качество общения, а не количество. — Да, — подтвердил он и чмокнул ее в губки. — Теперь я это точно знаю! Оставшись с Юриком в стороне от общей компании, Макс с интересом обсуждал с другом вопросы секса среди старшеклассников, как вдруг откуда-то сбоку раздалось: — Максим Викторович! Налейте мне вина, пожалуйста! Наташа сидела верхом на том поваленном дереве, что у костра, у нее в руках была пластиковая тарелочка, и повар-Костик подкармливал ее шашлычком прямо с огня. — Наталья Алексеевна, — крикнул ей Максим, — когда Вы так ко мне обращаетесь, я чувствую себя стариком! — Ой! — фыркнула девчонка и смущенно прикрыла рот ладошкой. — Это привычка. — Ты уверена, что тебе надо вина? — спросил он, подходя и протягивая ей уже наполненный стаканчик. — Плохо потом не будет? Он тоже сел верхом на дерево прямо за ее спиной и обхватил ее руками за талию. Девушка обернулась к нему и шепотом призналась: — Хотела бы я испытать что-то хуже, чем Ксюшино присутствие! — Но Ксюши здесь нет, — возразил парень. — О да! Редкие минуты спокойствия! Костик сидел рядом – у костра, проверял готовность кусочков мяса. На сей раз он никак не съехидничал… … Когда Макс отошел в сторону с Юриком, Наташа оглянулась по сторонам. Света беседует с Ниной о медицине, Андрей с Кириллом и Сергеем курят неподалеку, переговариваясь и взрываясь слегка пьяным хохотом. Ксюху, слава богу, отсюда не видно – она осталась на берегу реки загорать. Константин жарит предпоследнюю порцию шашлыка из курицы. Пожалуй, надо использовать эту возможность поговорить с Костиком. Подошла к нему и присела рядом. Не подавая вида о своих намерениях, спросила: — Тебе помочь? Я могу нанизать мяско на шампуры. — Хорошо! — с радостью отозвался Костик. И не удержался от подколки: — У тебя сил-то хоть хватит проткнуть сырое мясо? — Не думаю, что это вызовет у меня какие-то сложности! Только покажи, как это делать. Парень взял свободный шампур и насадил на него кусочек курицы. — Ножку протыкай вдоль косточки, а остальные кусочки – вот так… Ты что, никогда этого не делала? — Нет. — Никогда не ездила с друзьями на природу? — Мы с друзьями обычно по городу гуляем. И летом ходим на море. Наташа терпеливо готовила шампуры и мужественно молчала. Пыталась взять себя в руки, собраться с мыслями: была сильна обида на Костика, и девушка боялась, что не сможет разговаривать спокойно. — Не сердись на меня, — вдруг сам начал Костик, словно прочитав ее мысли. Его голос выражал искреннее раскаяние, и Наташа поняла, что они думают об одном и том же. — Да я тебе уже врезала, мне полегчало, — призналась девчонка тоже виновато. — Я просто привык так с Максом разговаривать, — продолжал мужчина. — Это не проявление неуважения к тебе! И для Макса мои слова – вовсе не призыв к действию. Это просто шутка. Не сердись! Я понимаю, что тебе это неприятно, и постараюсь себя контролировать. — Почему ты против того, чтобы мы с ним встречались? — спросила она напрямую. — Я не против, — возразил Костик. — В «Мельнице» ты совершенно ясно дал мне это понять… — Мне уже давно не нравятся его девушки, — произнес парень, и Наташа чуть не задохнулась от такого признания, но Костик продолжал, и у девчонки отлегло от сердца: — Но ты такая лапочка! Хорошо, если у него с тобой все серьезно. Но у Макса так практически не бывает. Понимаешь, одно дело взрослые бабы, которые, наверно, не одному мужику нервы потрепать успели, и совсем другое – такая хорошенькая девочка, искренне влюбленная… Мне тебя жалко. — Вообще-то, я счастлива! — возразила Наташа. — Разве это повод для жалости? — Сколько вы уже вместе? С «Мельницы»? Боюсь, что пройдет еще месяц, и либо Макс сам тебя бросит, либо тебя доконает так, что ты сбежишь, проклиная его и все, что с ним связано. — Даже если Макс меня бросит, я все равно буду благодарна ему за то, что он вообще был со мной. Я уже считаю, что познакомилась с ним не зря. — Как скажешь. Но учти, он интересовался законом в части секса с несовершеннолетними. Если бы у него были серьезные намерения, он, наверно, озаботился бы этим вопросом гораздо позже. Понимаешь, он что-то подозрительно хладнокровно подходит к делу… — А что там за закон? — Наташа заинтересованно подняла глазищи и перестала нанизывать мясо. Она вообще не предполагала, что закон вмешивается в личную жизнь двух людей. — Нельзя вступать в половые отношения с лицом, заведомо не достигшим четырнадцати лет. Так что у Макса руки развязаны, а я его хорошо знаю… В голосе Костика сквозил такой наглый намек, что Наташе тут же захотелось вступиться за честь любимого. Но вместо этого она только оскорбленно заявила: — Он уже отказался, расслабься! — Кост! — подошел Андрей, который, похоже, слышал часть этого разговора. — Кост, ты Максу друг или враг? Андрей положил Костику руку на плечо, и тот виновато вздохнул: ну не может он не ставить палки в колеса! — Кост, перестань! Ты видишь Макса раз в несколько месяцев. Этого мало, чтобы делать выводы. Я, например, вижу его каждый день и считаю, что мне он врать не стал бы. Хотя он, конечно, врал, когда утверждал, что не влюблен, а сам при этом каждую секунду искал глазами – не промелькнет ли в коридоре Наталья… Пацан влюбился, а ты тут про Кодекс! — Зайка, ты часто пьешь алкоголь? — прорвался в ее погибающий разум приятный голос Максима. — Ну… Сегодня не первый раз в жизни пью. Но не часто, это точно. Несколько раз пила немножко на дне рождения у Карена, и еще на стройке тоже с его компанией… — Милая, я дал тебе первый стакан в расчете на то, что ты просто почувствуешь себя взрослой, наравне с нами. А ты что-то совсем не знаешь меры… — Знаешь, я это ценю! — Наташа вдруг услышала собственный голос и поняла, что язык, действительно, начинает заплетаться. Потом вдруг задумалась, что она вообще хотела сказать… А, точно! — Что ты не запрещаешь мне, а пытаешься поговорить, убедить… Это значит, тебя интересует мое мнение… Так было еще в седьмом классе… А вот что именно было в седьмом классе – вспомнить не смогла. Потом попыталась пойти справить нужду, но врезалась в первое попавшееся на пути дерево. Максим попросил Свету проводить Наталью. Девчонки шагали в обнимку, лавируя между стволами, и громко хохотали. Был слышен Светин голос: — Нат, ты чувствуешь, как удачно мы с тобой друг друга уравновешиваем?! Юрик озабоченно смотрел им вслед и с улыбкой указал Максу: — Вот смотри, Светке двадцать шесть. Наташе четырнадцать. А разницы – никакой! Через довольно долгое время девчонки вернулись, и Наташа, упав перед Максимом на колени и обняв его за шею, пыталась пересказать, как весело они сейчас писали. Но Макс прервал ее, попросив не сообщать детали, и Наташа моментально переключилась на другую тему. Принялась нежно шептать любимому: — Я всегда буду рядом с тобой! Я буду заботиться о тебе! Я тебе обещаю! — Кто бы о тебе позаботился?! — терпеливо уточнил Макс, поднимая ее с земли и сажая себе на колено. — Ты вот даже на ногах самостоятельно стоять не можешь! На джипе вместе с Костей уехали все, кроме Юры и Светы, которым гораздо удобнее добираться домой с Максимом. Так и сидели вчетвером в лесу до вечера, пока Наташа не стала трезветь. Макс просто не может себе позволить вернуть Наталью родителям в таком виде! Предупредил, чтобы она сразу же спряталась в своей комнате и никому не показывалась. По пути заехали в аптеку, и Макс сунул Наташе в кармашек какие-то таблетки, сказал, чтобы она их выпила, если будет плохо. А Света посоветовала еще и активированный уголь. Уже прощаясь и собравшись выходить из машины, Наташа извинилась перед Максимом за свое «неприличное» поведение. И он улыбнулся: — Раз извиняешься, значит, к тебе возвращается рассудок! — и, поцеловав ее, попросил спокойно и без упрека: — Давай договоримся: если я еще раз тебя увижу такой пьяной, я от тебя уйду. Моя девушка должна вызывать уважение, а не… — Ты же сам предложил мне вино! — напомнила девчонка с оправданием. — Малыш, речь идет не о стаканчике вина, а о таком состоянии, как у тебя. Чувствуешь, что пьянеешь – переставай пить. Пьяная девчонка – далеко не самое приятное зрелище. Я тебя не контролировал, потому что был уверен, что ты сама способна за себя отвечать, а ты… Девушка робко чмокнула его губы. — Хорошо. Не сердись. Просто так было легче пережить этот день… Это единичный случай, клянусь! — Я тебе верю. Мама ничего не заподозрила – Наташа всегда ведет себя именно так: замыкается в своей комнате и ни с кем не разговаривает. Особо плохо наутро не было, но таблетку Наташа все же выпила. Много писала в своем дневнике – делилась с бумагой впечатлениями… Не верилось, что это ужасное нахождение в одной компании с Ксюшей уже позади. Зато столько нового узнала о Максиме и о его друзьях! Столько нового поняла! В чехле от фотоаппарата обнаружилась бумажечка с надписью «Что не гнется – то ломается»… Весь понедельник пряталась от Максима – было стыдно. Во вторник спрятаться не удалось. И после уроков по пути домой завернула в кабинет физики. — Привет! — улыбнулась она, просунув голову в дверь. Вообще-то уже виделись сегодня в коридоре и здоровались, но Максим тоже отозвался: — Привет! — Ты не сильно занят? — А разве тебя это останавливает? Заходи. — Я напечатала фотки… — намекнула она в оправдание своего визита. — С собой? — коротко спросил парень, и девчонка самодовольно кивнула. Все-таки ему бесподобно идет этот цвет волос! И даже идет это выражение лица: уставшее, сосредоточенное. Выложила перед ним на стол пачку фотографий, и, взглянув на самую верхнюю, Максим повеселел. Пролистал и сразу понял – то, что он хорошо получился, – вовсе не случайность. Каждый снимок был просто идеален, тщательно выверен каждый миллиметр дотошным Наташиным глазом. Максим остановился на фотке, где он был крупным планом. — Вау, какой мужчина! — улыбнулся он восторженно. — Я бы с таким пошел на край света! — Боюсь, у тебя нет шансов! — хихикнула Наташа. — Он мой! — Познакомишь? — подыграл ей Макс. — С радостью! Он тебе понравится! — девушка распласталась локтями на столе, согнувшись в изящную кошачью позу, и принялась кокетливым голоском подбирать эпитеты: — Он просто чудо! Такой обаятельный! Внимательный и заботливый! И очень нежный! — Наташа прикрыла глазки. — Когда он ко мне прикасается, у меня мурашки пробегают… А когда целует… — сделала мечтательную паузу и вдруг игриво распахнула глаза и покачала головой: — А вот, что со мной происходит, когда он меня целует, я уже не помню. Так давно это было! Ну, как не ответить такому солнышку?! Придвинулся к ней и осторожно поцеловал ее губки, обиженно надутые с какой-то тайной коммерческой целью. И губки податливо растянулись в блаженной улыбке. — А теперь, пожалуйста, все же слезь со стола, — попросил ее ласково. — Вот увидишь, сюда обязательно кто-нибудь заглянет. У меня будут проблемы. Наташа послушалась и даже не расстроилась. Ведь поцеловал же, несмотря на запреты! Максим рассматривал фотки и вздыхал, качая головой: — Что ты из меня сделала! — и ткнул пальцем в карточку. — Он так сексуален! Теперь я буду переживать, почему в жизни я не такой?! — Не скромничай! — возразила девушка. — Ты именно такой и есть! Она так серьезно это сказала, что учитель даже смутился. Просмотрел еще несколько кадров, попались даже те, где была вся компания. А потом вдруг откуда ни возьмись – черно-белая фотография… Женщина крупным планом. Злая, смотрит прищуренными глазами из-под опущенных, немного нахмуренных бровей, крепко сжимает челюсти, глаза заплаканные и на щеках – слезы… — Боже, а это кто? — спросил Максим удивленно. — Моя мама, — тихо ответила Наташа. Парень замер, глядя на фотографию, потом протянул: — Да-а, теперь понятно, почему ты ее боишься… Почему она плачет? — Я не оправдываю ее надежд! — рявкнула Наташа. — И она позволила тебе снимать ее в такой момент? — Не позволяла, конечно. Поэтому на фотке она и психует. Видишь, как у нее мышцы на скулах напряжены. Она могла бы отвернуться, спрятаться… Но она хочет, чтобы я видела ее грозное лицо, ее страшный взгляд, и чтобы я боялась… — девушка вздохнула, но гордо добавила: — Это лучший снимок, который я сделала за всю жизнь! Знаешь, я впервые в жизни не поддалась на ее провокации. Меня не задевали ее слова, я не плакала, не убегала к себе… Хотя было страшно… после этого синяка на подбородке я уже не знаю, чего от нее ожидать… Но я не сбежала от нее. И все из-за фотоаппарата, который лежал у меня на коленях. Я смотрела ей в лицо, и мной так завладела идея заснять ее! Я сидела и выжидала лучшего момента… Лучшего – в смысле не «безопасного», а идеального с точки зрения фотографии. Было так неинтересно слушать ее столь ошибочные рассуждения, но Максим дал ей высказаться и только потом признался: — Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Безумного журналиста. На планете катастрофа, а он все снимает и снимает – это будет сенсацией! Людям ноги поотрывало – а он фотографирует: это будут эксклюзивные и очень дорогие снимки. Он не думает о других. Он думает только о себе. Как и ты. Наташа непонимающе уставилась на учителя. Он пояснил: — Вряд ли твоей маме было приятно, что ты игнорируешь ее слова и фотографируешь выражение ее лица, вместо того, чтобы прислушаться к ее просьбам. — Мне тоже далеко не все приятно, что она делает! — огрызнулась Наталья. — Отдай фотку, она случайно сюда попала. Наташа зло отобрала у Максима снимок и почти спрятала его в сумке, но потом подумала и призналась: — Это с другой пленки. Хочешь посмотреть остальные черно-белые? Они у меня с собой, я обе пленки утром забрала из «Кодака» на остановке. Я черно-белые другим аппаратом щелкала, папиным старым… Качество так себе… Но мама там выглядит гораздо лучше. Она красивая, и мне нравится ее фотографировать… Макс улыбнулся: Наташа так противоречива! А вообще-то, это признак взрослости: замечать в людях не только плохое, но и хорошее. — А ты ей говоришь, что считаешь ее красивой? — спросил он с интересом. — Нет… — Я уже столько о ней знаю! — нарочно принялся Макс загибать пальцы. — Она красивая, она стильно одевается, она добилась высоких успехов в карьере и помогла открыть бизнес своему мужу… Твоей мамой можно восхищаться. И все это – с твоих слов! Наташа, совершенно сбитая с толку, замерла, уставившись любимому в глаза. Но не найдя себе оправдания, просто полезла в рюкзачок за остальными фотками. Там были портреты старенькой бабушки и снова мамы. — А отец у тебя красивый? — неожиданно спросил Максим, и Наташа задумалась. — Ну… Нормальный, — пробормотала она. Поняла, что не может вспомнить лицо своего отца. Возможно, она даже не узнает его, если встретит в городе. А ведь живут в одной квартире! — Я просто смотрю на эти фотки, — сказал Макс, — мама у тебя действительно симпатичная. Особенно если улыбается. Но ты на нее не особо похожа. Значит, похожа на папу? — Не знаю, — растерялась школьница. — А ты на кого похож? — На отца. — А я, правда, не знаю. Может, еще рано судить? Подросту еще, там видно будет… Вообще, у меня волосы, как у мамы. Только она красится в блондинку и «химию» делает. Макс грустно, словно это касалось его лично, предположил: — Если ты похожа на папу, возможно, с ним тебе было бы легче найти общий язык. Вы бы смотрелись в зеркало, или в витрины магазинов, и вспоминали бы, что вы одна семья. Что вы родственники настолько близкие, что ближе не бывает… А ты желанный ребенок? — Я никогда не интересовалась этим вопросом, — удивленно и словно сама себе ответила Наташа. — Я вот нежеланный. Отцу тридцать лет было, а он особо ни к кому серьезных чувств не испытывал. О создании семьи тем более не думал. Просто спал с девушками, пил с друзьями, вел, так сказать, кочевой образ жизни. Он у меня моряк, сейчас капитан корабля, а тогда старшим помощником был, и то в одном городе в порту стоит пару месяцев, то в другом… Так вот, моя мама залетела, и ему пришлось жениться. А мамочка у меня не сахар, скандальная, как у тебя. У них довольно долго семейная жизнь не складывалась, я стал подрастать, и все чаще слышал, что из-за меня мама загубила свою молодость, а отец потерял свободу… А у мамы еще очень тяжелые роды были… В этом же тоже я виноват! Они все время требовали от меня благодарности за то, что дали мне жизнь, что воспитывают меня достойным гражданином своего общества… Столько громких слов всю жизнь от них слышу! Столько нравоучений! Оказывается, я разрушил их неприкосновенные судьбы и теперь взамен должен выполнять все, что они от меня хотят. А я сопротивляюсь. Может, и у тебя такая же ситуация? А про похожесть я вот почему спросил. Сейчас мама смотрит на меня и все чаще вспоминает, как познакомилась с отцом, как влюбилась в него, души в нем не чаяла… А отец, в свою очередь, считает, что я – его вторая жизнь, его вторая молодость. Трепетно стал ко мне относиться под старость… Правда, по-прежнему, пытается уберечь меня от ошибок, которые совершал сам. Наташа почувствовала, что Максим, действительно, ее понимает. И заодно впервые задумалась над историей своего появления на свет. Может, правда, с ее рождением связаны какие-то неприятности… Она желанный ребенок. Это простой логический вывод: мама с папой женаты семнадцать лет, значит, Наташа никак не возникла до свадьбы. И даже не сразу после. Но рождению Наташиного братика родители явно радовались больше, чем наличию дочери. Наверно, они просто хотели мальчика, а не девочку, поэтому и считают, что Наташа не оправдывает их надежд. Но братик умер. Неужели, все дело в этом?! В кабинет, постучав, заглянула Валентина Валерьевна, учительница истории. Они с Максимом часто обмениваются какими-то книгами, вот и сегодня историчка принесла своему коллеге пачку листов А4. — Ты опять здесь?! — воскликнула Валентина Валерьевна первым делом, укоризненно покачав головой Наташе. — Вот, Максим Викторович, я Вам распечатала про Александра II, — протянула учителю бумажки и заметила на столе фотографии. Усмехнулась: — Ух, ты! Максим Викторович, Вам идет такая одежда! Я Вас кроме как в костюмах, по-моему, ни в чем больше не видела. А кто фотографировал? — Я, — робко призналась Наташа сбоку. Историчка изогнула брови: — Это Вы ей ТАК смотрите? — и через мгновение, выудив из стопки краешек его голого плеча, с укором продемонстрировала столь пошлый снимок учителю физики. Историчка строгая, но справедливая. И хоть взгляды на жизнь у нее довольно современные, но в ее возрасте такие потрясения, как обнаженное тело учителя перед объективом ученицы… — Мы встречаемся, — сдался Макс, или чтобы оправдать и себя, и Наташу, или просто считает, что Валентине Валерьевне можно доверять. Наташа затаила дыхание и с дрожью ждала, что будет дальше. Валентина Валерьевна переводила взгляд с одного на другого, потом, поправив очки на носу, словно не расслышав, переспросила: — Вы встречаетесь? — Да, — подтвердил Максим, — любим друг друга. — Любите друг друга, — повторила женщина рассеянно. Наташа никогда не видела историчку в таком оцепенении. Но та быстро взяла себя в руки: — А ее родители об этом знают? — Нет, — качнул Максим головой. — Я хочу, чтобы знали, но Наталья не разрешает. — До сих пор не ладишь с мамой? — повернулась к ученице Валентинушка, как кликали ее школьники. — Кажется, это невозможно, — с улыбкой ответила Наташа. Ей четко послышалось в голосе учительницы, что она не собирается ни читать мораль, ни препятствовать их отношениям. — Эх, Наталья, Наталья, — вздохнула историчка. — Так поэтому ты торчишь здесь все время? — и погрозила девчонке пальцем: — Отведу тебя к директору! — Директор уже знает, — отозвался Максим. — Мы пытаемся сделать из нашей дружбы тайну, но я не уверен, что получится. Уборщица тоже в курсе… Мария… Отчество не помню. Тетя Маша. И, честно говоря, сомневаюсь, что она не станет это ни с кем обсуждать. — Ладно, намек понят, — усмехнулась женщина, — я никому не скажу. Надеюсь только, что вы знаете, что делаете. Наталья, — снова повернулась к девчонке, — ты с мамой не можешь отношения уладить, а пытаешься создавать что-то с мужчиной. Не рановато ли? Строить отношения с мужчиной намного сложней. Мама всегда все тебе простит, всегда разрешит тебе вернуться. И мама будет любить тебя всегда, до конца своих дней, чего ты никогда не можешь с уверенностью ждать от мужчины. Валентина Валерьевна снова деловито поправила очки на носу и ждала, что Наталья на это скажет. Видимо, забыла, что теперь эта тихоня-отличница совершенно непредсказуема: учительница ожидала, что Наташа растеряется, но девушка тихим монологом поставила точку: — Я тоже всегда так считала. Точнее, пыталась убедить себя в этом. Но, познакомившись с Максимом, поняла, что это полная чушь. Максим любит меня такой, какая я есть. А мама любит меня такой, какой она хочет меня сделать. Максим хвалит мои фотографии, а мама ругается, что я вешаю их на стены и порчу обои. Максиму не важно, отличница я или нет, а мама орет на меня за четверки. Максим спрашивает мое мнение перед тем, как покрасить волосы, а мама делает в моей комнате ремонт, совершенно не интересуясь, как хотела бы я… С Максимом я могу разговаривать о том, что меня волнует, а с мамой – только о том, что волнует ее саму. Вы еще будете доказывать мне, что строить отношения с мужчиной сложнее? Валентина Валерьевна, сложнее с тем, кто не хочет идти навстречу, вот и все. Наташа опустила голову, чувствуя, что сейчас слезы переполнят глаза, и будет непрестижно, и Валентинушка, поняв ее состояние, мигом обняла ученицу, позволив ей спрятаться у себя на плече. Максим поднялся из-за стола и, закатав рукава вишневой рубашки, распахнул настежь окно. С каждым днем все больше теплеет… Они, и в правду, интересная, модная пара, думала историчка. С ровесником Наташа бы не смотрелась: такая взрослая в классических серых брюках со стрелками и белом молодежном пиджачке. Она – яркое, светлое солнышко, освещающее своими лучиками всех в радиусе видимости. Возможно, с Максимом она станет спокойнее и ласковее, и тогда сможет сделать спокойнее и ласковее и свою маму. А учитель стоял у окна и примерял слова своей девушки на себя. Наташа тоже любит его со всеми недостатками. Принимает его, как данность. В этом и заключается комфорт их отношений. На это не способны даже Юра и Света… Впрочем, Юра и Света вместе уже много лет. Когда-то и у них все было мило и романтично. Но серьезные отношения – это не романтика, это будни. Наташе кажется, что сейчас она счастлива, и ничего плохого в ее отношениях с Максимом быть уже не может, но Максим-то понимает, что настоящее испытание чувств на прочность еще впереди… Диана Морьентес. «Любимая ученица» www.diana-morientes.narod.ru